Ненавижу магов - Мария Игоревна Власова

том, что хочу сказать. Он как будто снова и снова прокручивает в моей груди кинжал, ему нравится моя боль. Поднимаю на него глаза и на мгновение поджимаю губы, чтобы задержать полный злобы и отчаянья крик.

– Вальтер, – тяжело вздыхаю с грустной улыбкой, – зачем мне спасать мир, в котором не будет тех, кого я люблю?

Разве так тяжело понять, что я чувствую? Сделать хотя бы шаг мне навстречу? Не быть таким до чертиков самоуверенным и жестоким? Ну, почему моё сердце выбрало именно этого несносного мага?!

– Если ты поступишь, как я сказал, в этом мире останется хотя бы один человек, которого ты любишь.

Он знает? Да ещё так жестоко манипулирует моими чувствами!

– А не слишком ли ты высокого мнения о себе? – говорю саркастично, при том, что голос не слушается.

Сжимаю руки в кулаки, такое чувство, что он снова и снова вонзает в меня кинжал, пробивает грудную клетку и вырывает сердце. Оно бьется в его руке, пока он не раздавливает его, словно большую сливу, но моя боль на этом не заканчивается. Это замкнутый круг, все повторяется раз за разом, и я уже не знаю, как остановить этот ад, как перестать его любить.

– Я говорю не о себе, – отвечает он мне так спокойно, что с удивлением замечаю то, чего не видела раньше. Он прячет руки за спиной, сжимает их в кулаки с такой силой, что сквозь рубашку можно заметить рельеф мышц, стоит, имитируя расслабленную позу и уверенность, которой на самом деле нет. В его глазах есть что-то ещё, кроме холода, на мгновение мне показалось, что там промелькнул страх. Он опускает взгляд ниже моего лица, и я непроизвольно смотрю туда же, куда и он.

«Этого просто не может быть», – звучит в голове мысль, прежде чем сознание поглощает темнота.

Часть 28. Судьбоносные события прошлого и дилемма выбора в настоящем.

Вальтер

Если вернуться к прошлому снова, через призму прожитых с проклятием лет, сейчас любовь к той женщине кажется огромной ошибкой, даже больше, чем раньше.

Ей нравилось сиять, Мила обожала привлекать внимание. Завистливые взгляды вызывали на ее прекрасном лице широкую улыбку, а шепоток сплетников – неподдельный радостный смех. Наверное, зная это, после ее смерти я специально уничтожил все, что могло напомнить мне о её существовании. Сентиментальный шаг, нужно было убедиться, что от нее ничего не осталось.

Я забрал жизнь той, которую любил почти тринадцать лет назад. Тогда была весна, я помню это по цветущим райским деревьям и сладкому аромату, витающему вокруг них. Лепестки опали и засыпали тропу, по которой она шла в белом платье, так похожем на подвенечное.

Волосы распущены, но вместо диадемы в них виднеется нитка жемчуга. Глаза зеленые, широкая улыбка, даже тогда слишком теплая, чтобы ее забыть.

В то утро мне передали письмо. Хотя его и нельзя назвать полноценным письмом, скорее уж любовной запиской, такой личной и настоящей, что я так и не смог от нее избавиться, она и сейчас в моем сейфе. Стоило ее спалить сразу, избавиться, как избавился от всех чувств к той женщине, но я не смог.

«Вальтер, любимый мой, я так соскучилась по тебе. По нашим теплым вечерам возле камина за бутылочкой вина. По тому, как ты улыбаешься только для меня. Мне приходилось так долго сдерживать себя, чтобы не подойти и не сказать, как сильно я люблю тебя. Знаю, ты на меня немного злишься. Но уверена, когда я тебе все объясню, у нас все наладится. Давай встретимся в том саду, где мы впервые поцеловались? Помнишь, ты ещё ругался, что я на свидание опоздала? Потом ещё так крепко обнял меня и сказал, как рад, что я пришла? Ну и как мне было не поцеловать тебя, такого до чертиков красивого? Вспоминаю всегда этот момент с улыбкой, ты наверняка тоже. Давай встретимся там на закате? Я буду тебя ждать, только твоя Мила».

Сколько раз я перечитывал то письмо, сколько раз накручивал себя читая каждое предложение с сарказмом и иронией, ничего не получалось, отвратительная часть меня хотела ей верить. К тому моменту мне не просто шептали сплетни о Миле и Труте, я лично видел, что между ними намного более интимные отношения, чем у друзей.

Да были ли они вообще друзьями? Как он может быть другом? Как мужчина может быть другом для такой молодой и красивой девушки, как Мила? Уверен, отчасти холодный к женщинам Трут был для нее вызовом, единственным, кто не попал под ее чары, по крайней мере, сразу же.

Мила была слишком умна и уверена в себе, чтобы проигрывать, тем более в таких мелочах. К моменту их первой официальной встречи мы уже выбирали дату для свадьбы, на ее руке уже красовалось моё родовое кольцо, пусть мы и не были официально помолвлены, но и это не остановило ни его, ни ее. Если смотреть на эту историю с моей стороны, я был жертвой, обиженным рогоносцем, но правда в том, что я не настолько бел и пушист. Представив нас друг другу, король между делом забыл уточнить, что Мила уже была помолвлена с одним генералом с блестящим послужным списком и длинной родословной. Ей было уготовлено великолепное будущее, но ей оказалось мало обыкновенного генерала, недостаточно, как выяснилось, было и статуса жены советника короля, ей было мало всего.

У этой девушки все получалось просто волшебно, даже выскальзывать из таких скандальных ситуаций абсолютно чистой. Никто и плохого слова не сказал ей в лицо, но за спиной не удерживался от новой сплетни, которая, можно сказать, сразу же становилась центром всеобщего внимания. В этом была вся Мила, несмотря на красивое лицо, нежный голосок и точеную фигуру, назвать ее невинной, во всех смыслах этого слова, нельзя.

– Вальтер, любовь моя, – с нежной улыбкой и румянцем на щеках проговорила она, а затем, будто поддавшись порыву, поцеловала в щеку и смущённо отстранилась.

Ее длинные красивые пальцы сжимали небольшую сумочку, на плечах вязаный белый свитер, я не видел его до этого, слишком дешевый и явно домашний, связанный вручную. Никак не могу представить себе ее за вязанием. Делаю шаг назад, не пытаясь изобразить, что рад ее встретить. Молчу, сверля ее взглядом, понимая, что не выдержит и начнет говорить первая.

– Ты все ещё обижаешься? Ну, прости, ты, наверное, просто не так все понял. Я