Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

— Сколько можно? — вопросил тогда Грин стоящую перед ним миску с макаронами. Макароны не ответили, зато на лице у доктора Ренна проступило усталое недовольство.

— Да, — сердито повторил полукот. — Сколько можно писать теории о том, что давно бы пора уже искать конкретно! А вам, конкретно, надо не общие законы выводить, а долиной своей заниматься. Разумеется, с моей помощью.

У доктора Ренна потемнело в глазах.

Доктор Ренн похлопал себя по карманам, потом попросил принести компот.

Или чай.

Доктор Ренн понял, что он когда-то где-то что-то упустил, причем это «что-то» было очень важное.

— Какой долиной? Конкретно — где? — тихо, стараясь не сорваться перед мальчишкой, осведомился он.

— В горах, конечно, — беззаботно ответил Грин. — Где же еще? Там, где показывал Отец-Дракон.

— Когда показывал? — уточнил Ренн. — На Безлунную, когда вы уходили?

Грин пододвинул поближе вторую котлету.

— Нет, еще раньше, на солнцеворот.

— Вы не сказали, — негромко, но обвиняюще заявил Ренн, изо всех сил стараясь сохранить лицо. — Вы — нам — ничего не сказали!

— Да? — удивился Грин. — Надо же! Странно. А зачем вы мне тогда глобус показывали? Тогда, с самого начала? Я думал, как раз, чтобы… Доктор?

Доктору Ренну было нехорошо. Он, не мигая, смотрел на Грина и осторожно дышал. Он вспоминал глобус и мучительно припоминал, мог ли он пропустить что-то настолько важное, и, главное, как он мог это пропустить?

— Я подумал, зима, холодно, — объяснил Грин, бросая еду и держа кисточку наготове. — Думал, мы откладываем…

— Не надо, — быстро сказал Морэмирис Ренн кисточке, которая было собралась похлопать его по вискам. — Вы же ее не мыли перед обедом.

Грин смутился.

— Нам выделено место, где можно основать колонию? — слегка задыхаясь, уточнил Ренн. — И вы его знаете?

— Знаю место, но не знаю, где оно, — подтвердил Грин, гадая, сможет ли он доставить Ренна самостоятельно в лазарет или надо все бросить и бежать за доктором Рокком.

— Почему же вы… все это время… молчали?!

«За Рокком», — подумал Грин.

Посмотрел на обмякшего на стуле старика и понял, что придется организовывать доставку.

* * *

Неизвестно, был ли Морэмирис Ренн доволен тем, что очнулся в лазарете, и виноватый Грин сидел рядом, но о том, что мабрийцы, живущие на месте, указанном Драконом, и будут «словно Договор», он услышал еще не раз.

Это звучало дико, но очень уж по-местному, и Ренн принял объяснения и извинения Грина, и даже сжег один из ментасканеров, пытаясь выудить из головы сфинкса картинку, и теперь они дружно вертели глобус вместе, и Тесс, выкарабкавшийся наконец из болячек, заинтересованно смотрел на результаты их поисков.

Все чаще звучало в речи мабрийцев новое для Грина слово: экспедиция, то есть долгий поход по неведомым местам, а доктор Ренн, собирая гриново видение до мельчайших подробностей, уже почти смоделировал местность: вот отвесная скала, вот площадка под ней, вот террасы, который спускаются в долину, теперь прорабатываем фактуры: растительность есть?

Лиственная, хвойная? Из чего сложена скала? Какой там климат? Звери, птицы? Откуда светило солнце? Или было темно?

К середине месяца Грин практически переселился из своей комнаты в кабинет Ренна, где вдохновленный конкретикой задачи Морэмирис устроил парню ликбез еще и по основам геологии.

Грин уяснил себе, какие бывают рельефы, что горные породы разделяются на первичные и осадочные, что сами горы бывают сложены известняками, глинами, гранитами, песчаниками, сланцами, и образец каждой породы Ренн дал ему осмотреть и ощупать, что молодые и старые горы совсем разные, и на разных высотах разные растения….

Тут уже Грин начинал вертеть карты ближайших к базе местностей, у него начинался форменный зуд в крыльях, и когда набралось около десятка примерно подходящих точек не так, чтобы далеко, но и не близко, появилось желание слетать хотя бы на разведку. Хоть после равноденствия, когда с каждым днем прибывает все больше тепла и света. И уже Грин прикидывал, как сказать Морану, что эффективнее всего уходить в поиск одному. Вот только как быть с Тессом?

Мастер не радовал. Оклемавшись в начале марта, он через неделю попал в лазарет снова. И опять тяжело, и опять под диагност и реаниматор.

На этот раз Тесса из лазарета не выпустили — совсем. Да он и сам уже не рвался на волю, измотанный третьим приступом подряд, и покорно остался «долечиваться по уму», то есть лежать, сколько велено, вставать, когда разрешено, и подвергаться еще со времен мабрийских госпиталей знакомым процедурам, анализам и исследованиям столько, сколько сочтет нужным квалифицированный медперсонал.

Изматывало это все не меньше, чем сами приступы, и даже в периоды относительно неплохого самочувствия Серазан большую часть времени дремал — так меньше уставали глаза…

Из рабочего процесса он, конечно же, выпал окончательно. Грин, когда приходил, рассказывал о сведенном отчете, о договоре бумажном и «драконьем», потом о поисках по картам и сьемкам долины, а Тесс слушал его и понимал, что в сфинксовом изложении получает лишь малую часть тех таких важных сведений, что находят, обрабатывают и укладывают в багаж знаний научники, что и отчет он, скорее всего, не прочитает, и что не сможет уже догнать и вновь влиться в начавшую было складываться команду, потому что не хватит ему ни сил, ни здоровья…

Еще один криз, не такой тяжелый, но зато выматывающе растянувшийся почти на неделю, только усугубил положение. Смертельно уставший от то слабеющих, то возвращающихся болей, дурноты, бредовых кошмаров, в которые переходил практически каждый сон, Серазан ловил себя на мысли, что ничего уже не хочет, ни соотечественникам помогать, ни Грину, ни сам узнавать больше о планете — только вырваться из проклятущего лазарета, на волю, к солнцу, к небу, к свежему нефильтрованному воздуху и любым снегам, дождям и ветрам…

Только подальше.

Это было настолько похоже на чувства, которые владели им на Мабри непосредственно перед отказом от гражданства, что Тессу становилось страшно. Он помнил, как почти ненавидел тогда родную планету — мир, за который в иное время не жаль было ему ни здоровья, ни жизни — и с ужасом начинал гадать, что или кого начнет ненавидеть сейчас, если проболеет еще немного.

Тем временем приближалось равноденствие, и Грин, заглядывая в лазарет, рассказывал о планирующейся экспедиции, рассуждал о маршруте, сомневался, стоит ли тащить столько народу, сколько на базе готовы послать… И в какой-то момент Тесс обнаружил, что хочет чуть ли не прибить этого кошака, которому ничего не мешает заниматься нужным и интересным делом, а если не прибить, так хоть словами зацепить побольнее, чтобы не травил душу, не напоминал всем своим видом, кто тут здоровый, а кто больной, и понял, что валить с базы надо срочно, немедленно и подальше, если б встать силы были — так бы и хоть вотпрямщас, и остановил сфинкса на полуслове, тяжело садясь на кровати.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});