Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин

Увидев, что все суставы нужно присоединять, Виктор ужаснулся — он не разберется с этим пугалом и до завтра.

Но работа пошла быстро. Суставы легко крепились: сочленения обтягивались специальными хомутами и соединялись болтами, которые мягко входили в предназначенные для них пазы. Вскоре деревянная кисть с пятью длиннющими пальцами была собрана и показана восхищенной публике и еще более восхищенной Кристине.

С плечами и предплечьями все обстояло еще проще: локти двигались на шарнирах… Немного повозившись, Виктор присоединил кисть к руке.

— Что дальше? — спросил он, откладывая готовую часть пугального тела.

— Берись за ногу, естественно, — нетерпеливо велела Кристина. — Я уже почти собрала вторую руку.

С ногами все было совсем просто. Коленный шарнир, шарнир ступни. Болты закрутить, болты затянуть… По сути, все это напоминало сборку куклы. Огромной куклы. Виктор не мог не признать, что ему нравится: действительно, интересное занятие для всей семьи. Вот только не для этой семьи…

Кристина тем временем принялась за вторую ногу.

— Как это вскрыть? — спросил Виктор, пытаясь прощупать то, что находится внутри кожаного мешка, который должен был служить пугалу торсом. Внутри находилось что-то твердое и жесткое — то ли каркас, то ли еще что… По бокам, сверху и снизу из этого мешка наружу торчали деревянные крепления для конечностей и головы.

— Что? — ужаснулась Кристина. — Ничего не нужно вскрывать!

— У него внутри что-то есть, — пояснил Виктор. — Я что-то чувствую. Кажется, туда вшита какая-то деталь…

— Не тронь! — гневно воскликнула Кристина, словно брат собрался играть со спичками, забравшись в духовку. — В инструкции ничего не сказано о вскрытии. Он почти готов. Присоединяй конечности.

— Но…

— Кому сказано?!

— Ладно.

Виктор смирился. Он прикрепил уже собранные ноги и руки к деревянным креплениям туловища. Вкрутил болты и зажал все хомуты.

Кристина в это время занималась сборкой головы, которая представляла собой большую тыкву, только сделанную, как и прочие детали, из дерева и состоявшую из тонких гнутых сегментов. Прорези глаз и оскал пугала выглядели жутко.

— Голову! — пропела Кристина, когда «тыква» была собрана. — Голову цепляй!

Виктор установил пугало вертикально и присоединил голову-тыкву. После чего немного попятился, чтобы окинуть взглядом деревянного здоровяка целиком. Да, это было восхитительное пугало, или, как значилось на коробке, «расчудесное». На две головы выше Виктора, вровень с молчаливым Найджелом Хоупом. Если это средний, то какого же размера большой вариант?

— Ты была права… — сказал Виктор. — Занимательная штуковина. Теперь ясно, из-за чего такая шумиха.

— Но он еще не одет! — возмутилась сестра.

— Что?

— На коробке написано, что его нужно одеть. Для этого подойдет любая одежда. Нужно только не прогадать с размером.

Далее последовало одевание. Превратившись в камердинеров для пугала, Виктор с Кристиной натянули на него полосатые брюки, рубашку, жилетку и пальто. Не сказать, что костюм ему не шел, но в нем тыквоголовый вдруг стал выглядеть довольно жутко — в его фигуре, треугольных глазах и зубчатой ухмылке таилось что-то неуловимо мерзкое…

— Он великолепен! — восхищенно восклицала Кристина. — Я так и знала!

Задрав голову и покусывая губу от восторга, сестра влюбленным взглядом оценивала своего «малыша».

Гости соглашались. Они одобряли.

— Что скажете, миссис Петровски? — спросила Кристина. — А вам как, мистер Петровски?

— Да, милочка, чудесное приобретение! — отвечала мадам фокусница.

— Изумительно-изумительно! — кивал мистер фокусник.

Пугало было собрано и одето, Кристина ничего кругом не замечала, демонстрируя его публике, и Виктор решил воспользоваться моментом и сбежать, пока она не заставила его еще что-то делать. Отступив на шаг, он нырнул в толпу.

Ругаясь на «не слишком податливое общество», Виктор пробирался через сгрудившихся у камина гостей и искал взглядом человека, которого одновременно и боялся, и мечтал увидеть. Он хотел поговорить с ней. Попытаться объяснить… самому потребовать ответов. Может, именно сейчас тот самый случай…

— Напрасно ищешь: ее здесь нет, — заметил самодовольный голос за спиной.

Виктор вздрогнул и обернулся — на него со снисходительной улыбкой глядел Сирил. Пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться: это бы мгновенно выдало его чувства.

— Что? О чем это ты?

— Да ладно. Я-то прекрасно знаю, кого ты ищешь, — сказал кузен с видом триумфатора. — Она сейчас в моей комнате. Не желает ни встречаться, ни говорить с тобой. Ей противно даже смотреть на тебя.

— Неужели?

Виктор сжал кулаки.

— А на что ты рассчитывал? Что она бросится тебе на шею? Нет уж, она презирает тебя, братец.

— Почему?

— Почему? — усмехнулся кузен. — Да погляди на себя!

— А что со мной не так?

— Нет, вы только посмотрите на него… — с деланой озадаченностью хлопнул себя по бокам Сирил.

— Зачем ты это сделал? — исподлобья глядя на кузена, спросил Виктор.

— Похитил ее у тебя?

— Никого ты не похищал, не льсти себе. Мы расстались с ней семь лет назад. Ты тогда учился в своей этой престижной закрытой школе для любимчиков богатеньких мамаш. Так зачем?

— Все просто. Это искреннее, глубокое, обжигающее чувство…

— Изжога? — спросил Виктор.

— Любовь, неужели не ясно? — осклабился Сирил.

— Ты не способен на любовь — ты даже слово это не можешь выговорить, чтобы не скорчиться. Ты все это делаешь из желания досадить мне. Из старого чувства соперничества… Скажи мне только одно: как тебе удалось заманить ее в свои сети?

— О, полагаю, ты будешь рад узнать, что она сама проявляла настойчивость.

— Я не верю.

— Вот и не верь, — равнодушно заявил Сирил. — Можешь не верить до того самого момента, как она станет моей женой. Но тогда будет поздно… Хотя… — Он на мгновение задумался. — Для тебя все и так уже поздно.

Виктор развернулся и пошел к выходу из гостиной. Все, что он оставлял за спиной, смешалось для него в единый шум: и бурная радость Кристины, и разговоры гостей, и смех. Может быть, смеялся Сирил, а может, и нет. Ему было все равно.

Виктор почувствовал, что он вот-вот умрет. Умрет от ненависти.

В дверях он споткнулся и остановился. Грудь сдавило,