Степь. Кровь первая Арья. Трилогия - Бер Саша

   - Да нет, - спохватилась Дануха, спеша успокоить девку, - никто никого заставлять не будет и выгонять тябя никто не будеть, коль в сёстры не пойдёшь. Живи как живёшь. Тольк те, кто войдёт в сястринство пойдёт в поход, те ж кто не примет, останутся здеся. Живи, охоться. Тябя никто не заставлят, - она подумала немного, осмотрела всех вокруг и добавила, - я вообще никого не буду заставлять. Мало того, всех подряд брать тоже не буду, а тольк тех, кто заслужит и докажет свою внутренню силу. Мяне вас хоронить ящё тяжельше будет, чем вам помирать.

   Вновь наступило молчание.

   - Я не знаю, что значит покуманиться, - вновь разорвала тишину Неважна, - можно это просто как-нибудь попробовать, ну как бы не по-настоящему, в качестве обучения? Ну, вон как Елейка, например.

   Дануха сначала хотела было сказать ей "нет", но тут же расцвела в улыбке. Ей пришла в голову идея.

   - А почему бы и нет? - воспрянула она радостно, - обязательно попробум. Девки, - обратилась она к остальным, - у нас же на носу Скотий Дух, а в стойбище из скотины целых две головы живут. Для этого нам Матёру Ку рожать без надобности, а просто, почему бы не покуманиться, да не погонять Скотий Дух по округе?

   Молодухи все оживились, кроме Неважны, которая всё ещё ничего не понимала. Но больше всего засуетились "колдунки". Они заохали, заахали и из их диалога было понятно лишь одно, надо сваливать отсюда срочно и подальше.

   Дануха понимая, что из девок, в общем-то, никто понятия не имеет о чём речь, стала обстоятельно рассказывать Неважне, а в её лице всем остальным про древний обряд очертания селений. Неважна, как сама непосредственность, задавала кучу вопросов, по любому поводу, не очень веря в то, что она сможет, но в конце концов убедившись, что это не так страшно и совсем не больно, на что, получив утвердительное заверение, согласилась.

   Данаву с Батрой Дануха всё же уговорила остаться, так как требовались мужики для ритуального избиения. Хоть мужики они в общем-то "недоделанные" были, а других просто не было. Они всё же, скрепя сердцем, роли свои сыграть, согласились. А куда деваться, коль надо было ради образовательного процесса. Но пошли на уступку Данухе всё же не просто так. Шельмы. Что уж они у неё выпросили, неизвестно, но "колдунки" остались очень довольные, в отличие от Данухи.

   В общем-то на Сретенье бабы никогда не куманились, не принято было, а опаивались, как на Святки, но Дануха в большухах не год хаживала и не два. Знала много хитростей и секретов своего ремесла. Она решила лишь легонько закуманить девок, породив полужить на обжорство, а на обход ещё и опоить их до кучи. Пусть молодняк прочувствует всю "прелесть" бабьей сущности, пусть вкусят силу единения, а накормить полужить чувством насыщения, это проще всего. Стол сделает таким, что все не только обожрутся и перепьются, а и лопнут. Места, к тому же, у них глухие были, поэтому жертв при обходе не предвиделось, откуда им здесь взяться. Конечно, такая Ку - полужить слабая, силу единения по-настоящему не прочувствуешь, но этого и не требовалось. На первый раз, как раз, то что нужно. Поэтому на все вопросы Неважны к чему и как готовиться отвечала шутками да прибаутками, но делая при этом очень серьёзный вид. Девки речные, в отличии от Неважны, с улыбочками переглядывались меж собой, чуя Данухин развод, но никто не встревал и делал вид, что так и надо было.

   В назначенный Данухой день все с самого утра ходили, сами не свои. Елейка даже на охоту не поехала и вообще лошадей из стойла не выпустила, решив, что на сегодня пусть постоят, хотя уже во второй половине дня, мучаясь от безделья, сильно об этом пожалела. У девок на стрельбище тоже всё из рук валилось. Чувствовалась какая-то нервозность и даже потаённый страх. До вечера еле дотянули. Одна Дануха спозаранку целый день носилась как угорелая. Готовила, таскала с ледника припасы, при этом отказывалась от помощи на отрез, отгоняя от своего шатра всех подальше. Девки от безделья этот день еле пережили.

   Наконец, Данава собрал всех на полянке у Данухиного шатра и забрав у Голубавы посикуху, одетую в смешную заячью шубку с шапкой с настоящими заячьими ушами, скрылся в своём шатре, оставив девок стоять и волноваться дальше. Голубава, хоть и не поддавалась кумлению, по её словам, но всё же решила попробовать, к тому же опаиванию она поддавалась с лёгкостью, а это тоже предусматривалось. Вышла Дануха. Осмотрела стоящих перед ней девок. И позвала только Голубаву. Та вошла и долгое время ничего не происходило. Дануха выглянула вновь и позвала Хохотушку. Только тут девки поняли, что будут вызывать по одной и по старшинству. Так оно и произошло. Последняя была вызвана Неважна, как самая молодая. Стола и скамей в шатре не было. Их ещё утром "колдунки" к себе перетаскали. Еда была накрыта прямо на полу, образуя круг различных разносолов и выпивки вокруг очага. Но за импровизированным столом никто не сидел. Даже лежака Данухиного не было, его тоже вынесли к Данаве в шатёр, поэтому все стены были пустые и вдоль них мерно пританцовывали, двигаясь друг за другом все Неважнены подруги.

   У накрытого на полу стола стояла Дануха с небольшой куклой в руках. За основу куклы баба взяла пучок крапивного волокна, заготовленного ещё с лета, а в качестве привязки, просто повыдергала волосы с девичьих голов, предварительно заставив их опростоволоситься. Пока они распускали косы, она, набрав в рот какого-то пойла, из спрятанного в рукаве кожаного мешочка, целовала в засос каждую девку, вливая ей отвар, та глотала. Дануха, как бы помогая распускать косу, расчёсывая волосы, пропуская их через свои пальцы, нет-нет, да выдернет волосёнки, если сами не вылезали. Ловко и шустро вплетая их в заготовку, она, что-то при этом постоянно завывала фальцетом, таким противным и не вменяемым, что разобрать слов её песни никому не удавалось, да этого и не требовалось. К тому моменту, когда последний волос вплетался в своё место, девка уже "уплывала" в непонятные ей дали. Глаза её стекленели, тело становилось безвольно обмякшим, руки повисали плетьми, только ноги начинали сначала мелко подёргиваться, а затем девка начинала сучить ими изображая, что-то похожее на бег на месте. Когда Дануха заканчивала с ней, то отводила к стене, где по кругу мелкими шашками бегали друг за дружкой те, кто уже прошёл ритуал. После того, как последняя из девок, Неважна, встала в общий круг, Дануха вплела в куклу собственные волосы и хлебнула пойло.

   Выйдя в состояние закумлённости, Дануха в первую очередь внимательнейшим образом рассмотрела каждую девку. Начала с Голубавы, но, как и предположила, она её не почувствовала. Не было её в их круге. "Жаль", проговорила она сама себе и переключилась дальше на Хохотушку. Та ликовала, чуть ли не в беспамятстве. Радости в ней от ощущений были полные подолы. Дануха внимательно присмотрелась к её сущности. Яркая, радужная, вся в цветочках. Баба разглядела в ней неспособность воспринимать жизнь, как нечто сложное и тяжёлое. Даже когда жизнь ей подбрасывала пакости и невзгоды, боль и разочарования, она просто отказывалась их принимать, умудряясь найти в них что-то светлое и лёгкое, а когда у неё это не получалось, то просто впадала в самообман, который и позволял ей выкручиваться из любой убойной для психики ситуации, не впадая в черноту реальной жизни. "Светлая девка", - подумала Дануха. Но самое привлекательное в ней было то, что светлость и жизнерадостность была у неё крайне заразна.

   Следующую она принялась рассматривать Елейку и тут без удивления не обошлось. Эту девку ведь она знала с детства, что говориться на глазах выросла и, казалось бы, ничем она её удивить не могла, но как только взглянула, так и охнула. Елейка оказалась совсем не та, что она себе представляла и о которой у неё уже давно сложилось устойчивое мнение. Спокойная, сильная, уверенная в себе, как повидавшая жизнь баба, но самое ценное оказалось в ней упорство, граничащая с упёртостью барана. Эта девка по любому добивалась того, что задумала и при этом готова была проламывать своим дубовым лбом любые преграды. Как это хрупкое и не погодам мелкое создание была в состоянии взрастить в себе такие силы? Не понятно. Как же Дануха просмотрела в ней это? Несмотря на то, что она была среди всех чуть ли не самой хрупкой и мелкой, девка была настоящим волевым тараном по жизни, тем пробивным тараном, за тощей спиной которой мог удержаться весь её отряд.

   Затем она перевела свой взгляд на Белянку. Девка находилась в состоянии эйфории от впервые испробованного эффекта кумления. Она мысленно кидалась то к одной, то к другой сущности, радуясь, как дитя малое. Дануха пригляделась. Ничего сверх естественного. Обычная девка. С обычными недостатками, не больше, чем у других, но вот что зацепило Дануху, так это её надёжность, как человека верного и порядочного. Она тяжело сходилась с чужими, но для своих была верна и надёжна как камень. Дануха с удовлетворением отметила, что Белянка не только приняла их всех за своих, но и безоговорочно выбросила всё прошлое из своей головы. Дануха отчётливо прочувствовала её желание всё забыть и начать заново. "Молодец, девка, мне бы так", - похвалила она Белянку про себя и закончив копаться в ней, обратила внимание на Снежную Бурю. Вот тут было интересно. В отличие от Белянки у Бури она не заметила восторга, всё захватывающей радости от единения. Буря была... удивлена. Её охватывало любопытство познания чего-то нового, до этого запретного. Дануха даже почувствовала её мурашки на своей спине. Девка она оказалась яркая, самобытная, но что самое интересное - очень умная. Не по годам умная и рассудительная. Даже сейчас она не просто металась от одной сестры к другой, а внимательно их рассматривала, изучала, стараясь осознать, понять и усвоить увиденное. Когда их внутренние взгляды встретились, Буря аж дышать перестала, осматривая сущность Данухи взглядом голодного до знаний человека. Буря была поражена увиденным и не могла скрыть этого. Её любопытство и интерес превалировали над всем остальным. Дануха ласково улыбнулась, давая ей возможность рассмотреть себя, всю её накопленную годами мудрость, знания и умения, неординарную бабью силу, позволившую ей забраться на непререкаемые высоты в этой жизни. У Бури открылся рот от удивления. Она и подумать не могла, что сущность человека можно увидеть вот так, всю сразу, а увидеть перед собой то, что увидела в Данухе её просто повергло в шок. Дануха отчётливо прочитала её мысль: "И я хочу быть такой". Баба улыбнулась ещё шире и перевела свой взгляд на последнюю из участников ритуала, на Неважну. Она предполагала, что эта девка будет, пожалуй, самая интересная из всех. Дануха, почему-то была заранее уверена в этом и она не ошиблась. Только то, что она увидела повергло её в ступор непонимания. Она некоторое время смотрела на "это" и не как не могла сообразить, что это? Только потом, чуть успокоившись, она с трудом осознала, что перед ней эмоциональный взрыв, но не тот, что "бух" и всё, а "бух" длящийся и длящийся по времени до бесконечности. Радуга её души была огромна и чиста как слеза. Она взорвалась всеми эмоциями одновременно и по очереди, даже сразу не объяснить, как это. Поначалу Дануха даже испугалась за неё, но тут же увидела нечто непостижимое. Она узрела её огромную внутреннюю силу, которая не только держала эти эмоции в узде, но именно с помощью её девка и устраивала этот фейерверк сознательно. Специально! Она ни на кого не смотрела, никого не видела. Неважна впервые увидела свою собственную сущность и просто играла с ней в полном восторге, наслаждаясь собственной красотой. Только когда поймала себя на мысли, что её кто-то разглядывает по мимо её, резко захлопнулась, как будто стыдливо придержала подол, распахнутый ветром и сделав при этом милую, виноватую мордочку. "Вот это сила!" - мысленно проговорила удивлённая Дануха и Неважна, похоже услышав её, застеснялась, потупив глазки. Тут Дануха хлопнула в ладоши и представление закончилось. Бег по кругу остановился.