Лучший друг Бога - Филип Дик

— Немножко гидрохлорида флуфеназина, — пробормотал он, потянувшись к спасительному пузырьку.

— Ты принял сегодня уже три таких таблетки, — наставительным тоном заметила Клео. — Хватит. Остановись.

— Все будет в порядке, — ответил Ник. Наполнив водой стаканчик, он немо и поспешно проглотил круглую таблетку.

И почувствовал внутри себя тупую злобу, мгновенную вспышку гнева на Новых Людей и Аномалов, на Государственную гражданскую службу, на всю систему — а затем гидрохлорид флуфеназина подействовал. Злоба улетучилась.

Но не до конца.

— Ты не думаешь, что наша квартира прослушивается? — спросил он у Клео.

— Прослушивается? — Она пожала плечами. — Разумеется нет. Иначе бы нас всех давным-давно забрали из-за тех ужасных вещей, что болтает Бобби.

— Не думаю, что я смогу еще долго это выносить, — проговорил Ник.

— Выносить что? — поинтересовалась Клео.

Он не ответил. Но глубоко внутри себя он знал, кого и что он имел в виду. Это знал и его сын. Сейчас они держались вместе… «Но как долго, — подумал он, — между нами будут сохраняться такие отношения? Пока я подожду и посмотрю, пройдет ли. Бобби тестирование для Государственной гражданской службы, — сказал он себе. — А потом решу, что мне делать. Господи помилуй! — ужаснулся он. — О чем это я думаю? Что со мной происходит?»

— А книга-то осталась, — сказал Бобби; нагнувшись, он подобрал рваную, мятую книжку, оставленную Дарби Широм. — Можно мне почитать ее? — спросил он у отца. Пролистав ее, он заметил: — Похоже, она настоящая. Должно быть, полиция отобрала ее у какого-нибудь задержанного Низшего Человека.

— Прочти ее, — раздраженно ответил Ник.

Глава 3

Через два дня в почтовом ящике Эпплтонов появилось официальное правительственное уведомление. Ник тут же вскрыл конверт, сердце его затрепетало от волнения. Все верно — это были результаты тестирования; он пролистал несколько страниц — ксерокопия письменной работы Бобби прилагалась — и наконец добрался до заключения.

— Он провалился, — выдохнул.

— Я так и знал, — сказал Бобби. — Именно поэтому, в первую очередь, я и не хотел проходить тестирование.

Клео всхлипнула.

Ник ничего не сказал и ничего не подумал; он был нем и опустошен. Ледяная рука, холоднее самой смерти, сжала его сердце, убивая в нем все чувства.

Глава 4

Подняв трубку видеофона первой линии связи, Уиллис Грэм, Председатель Совета Чрезвычайного Комитета Общественной Безопасности, шутливо спросил:

— Как там движется дело с поимкой Провони, директор? — Он хихикнул. Один Бог знает, где теперь Провони. Может быть, он давно уже умер на каком-нибудь безвоздушном планетоиде у черта на рогах.

— Вы имеете в виду сообщения для печати, сэр? — каменным голосом осведомился директор полиции Ллойд Барнс.

Грэм рассмеялся:

— Да, расскажите мне, о чем сейчас болтают телевидение и газеты. — Разумеется, он мог даже не вставая с постели включить свой телевизор. Однако ему доставляло удовольствие вытягивать из этого напыщенного ничтожества — директора полиции — крупицы сведений относительно ситуации с Торсом Провони. Цвет лица Барнса обычно давал интересную информацию в духе патологии. А кроме того, будучи Аномалом высшего порядка, Грэм мог непосредственно наслаждаться хаосом, воцарявшимся в голове этого человека, когда речь заходила о чем-либо связанном с поисками беглого изменника Провони.

В конце концов, именно директор Барнс девять лет тому назад освободил Торса Провони из федеральной тюрьмы. Как восстановленного в правах.

— Провони снова собирается ускользнуть у нас из рук, — уныло сообщил Барнс.

— А почему вы не скажете, что он мертв? — Это оказало бы громадное психологическое воздействие на население — в том числе и в тех рядах, где это было бы наиболее желательно.

— Если он снова здесь объявится, будут поставлены под угрозу самые основы нашей власти. Стоит только ему появиться…

— Где мой завтрак? — перебил Грэм. — Распорядитесь, чтобы мне его принесли.

— Есть, сэр, — раздраженно откликнулся Барнс. — Что вы пожелаете? Яичницу с гренками? Жареную ветчину?

— А что, действительно есть ветчина? — удивился Грэм. — Пусть будет ветчина и три яйца. Но проследите, чтобы никаких эрзацев.

Не слишком довольный ролью слуги, Барнс пробормотал «есть, сэр» и исчез с экрана.

Уиллис Грэм откинулся на подушки; человек из его личной прислуги тут же обнаружил свое присутствие и умело приподнял их — теперь они лежали именно так, как полагалось. «Где же, наконец, эта проклятая газета?» — спросил самого себя Грэм и протянул за ней руку; другой слуга заметил его жест и проворно раздобыл три последних номера «Таймс».

Какое-то время Грэм бегло просматривал первые разделы знаменитой старой газеты — ныне находившейся под контролем правительства.

— Эрик Кордон, — наконец произнес он и жестом показал, что собирается диктовать. Немедленно появился стенограф с переносным транскрибером в руках. — Всем членам Совета, — сказал Грэм. — Мы не можем требовать казни Провони — по причинам, указанным директором Барнсом, — но мы можем нанести удар Эрику Кордону. Я имею в виду, что мы можем казнить его. И каким же это будет облегчением. — «Почти таким же, — подумал он, — как если бы мы взяли самого Торса Провони». Во всей подпольной сети Низших Людей Эрик Кордон был самым выдающимся организатором и оратором. И было еще, конечно, множество его книг.

Кордон был подлинным интеллектуалом из Старых Людей — физиком-теоретиком, способным вызвать живой отклик в среде тех разочарованных Старых Людей, что тосковали по прошлому. Кордон был таким человеком, который непременно перевел бы стрелки часов на пятьдесят лет назад, появись у него такая возможность. Впрочем, несмотря на свое уникальное красноречие, он был скорее человеком мысли, а не действия, как Провони: Торс Провони, человек действия, проревевший призыв «найти подмогу», как его бывший друг Кордон сообщил в своих бесчисленных речах, книгах и захватанных брошюрах. Кордон был популярен, но — в отличие от Провони — не представлял собой общественной угрозы. После его казни осталась бы пустота, которую он никогда толком и не заполнял. Несмотря на всю свою привлекательность, для общественности он определенно был лишь мелкой рыбешкой.

Однако большинство Старых Людей этого не понимали. Эрика Кордона окружал ореол героя. Провони был некой абстрактной надеждой; Кордон же реально существовал. И он работал, писал и говорил именно здесь, на Земле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});