Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

кроме уважения к моим книгам.

Я сказал: «Настоящие проблемы — дети постарше: мои дяди, мои тети, сестры моего отца, шурины моего отца — вот люди, которые доставляют беспокойство. Я не хочу, чтобы кто-то делал пометки в моих книгах, подчеркивал слова в моих книгах, а эти люди продолжают это делать». Я ненавидел саму мысль о том, что кто-то может подчеркивать слова в моих книгах.

Один из шуринов моего отца был профессором, поэтому у него, должно быть, была привычка подчеркивать слова. И он обнаружил так много прекрасных книг, что, когда бы он ни пришел к нам, он постоянно делал пометки на моих книгах. Я вынужден был сказать ему: «Это не только невежливо, нецивилизованно; это говорит о том, какой у вас ум».

«Я не хочу книг из библиотек, я не читаю книги из библиотек по той простой причине, что слова в них подчеркнуты, они помечены. Кто-то там что-то подчеркнул. Я не хочу этого, поскольку такое подчеркивание без вашего ведома входит в ваш ум. Если вы читаете книгу и что-то там подчеркнуто красной чертой, то эта черта выделяется. Вы прочитали всю страницу, а выделяется эта черта. Она по-другому воздействует на ваш ум».

«У меня отвращение к чтению чьих-то книг, которые помечены, слова в которых подчеркнуты. По моему мнению, это подобно тому, когда кто-то ходит к проститутке. Проститутка сама по себе не имеет значения, но то, что женщина подчеркнута и помечена, — пометки покрывают ее всю, сделанные разными людьми на разных языках. Вам понравилась бы свежая женщина, а не помеченная кем-то.

По моему мнению, книга — это не просто книга; это любовная привязанность. Если вы помечаете какую-то книгу, то должны платить за это и забирать ее с собой. Я не хочу иметь такую книгу здесь, так как одна грязная рыба может загрязнить весь пруд. Я не хочу проституированную книгу — заберите ее».

Он был очень рассержен, так как не мог понять. Я сказал: «Вы не понимаете меня, потому что вы мало меня знаете. Вы лишь поговорите с моим отцом».

А мой отец сказал ему: «Это была твоя вина. Зачем ты пометил его книгу? Зачем ты сделал пометки в его книге? Для какой цели она тебе служит? Ведь книга останется в его библиотеке. Прежде всего, ты никогда не просил его разрешения, — что ты хочешь прочитать его книгу».

«Ничего не происходит здесь без его разрешения в том случае, если это его вещь; поскольку если ты берешь его вещь без разрешения, то и он начинает брать чужие вещи без разрешения. А это создает беспокойство. Совсем недавно один из моих друзей хотел успеть на поезд, а он взял его чемодан…»

Друг моего отца сходил с ума: «Где мой чемодан?»

Я сказал: «Я знаю, где он, но в вашем чемодане одна из моих книг. Я не заинтересован в вашем чемодане; я просто стараюсь сохранить свою книгу». Я открыл секрет — я сказал: «Откройте чемодан», но он был в замешательстве, так как он украл книгу, — а книга была обнаружена. Я сказал: «Теперь платите штраф, так как это просто по-варварски».

«Вы были здесь гостем; мы уважали вас, мы обслуживали вас. Мы все делали для вас, а вы крадете книгу бедного мальчика, у которого нет денег, — у мальчика, который вынужден угрожать своему отцу, что “если вы не дадите мне денег, то я собираюсь украсть их. И уж тогда не спрашивайте, зачем ты сделал это, — ведь тогда я украду там, где смогу”».

«Эти книги не дешевы, — а вы положили книгу в свой чемодан. Вам не обмануть моих глаз. Когда я вхожу в комнату, то я знаю, все ли мои книги здесь или что-то пропало».

Итак, мой отец сказал профессору, который пометил мою книгу: «Никогда не делай этого. Возьми эту книгу и замени ее на новую».

Мой подход прост: каждый должен быть напористым, но не агрессивным.

Эти два слова совершенно разные. Вы можете быть напористы и очень скромны. Вы не можете быть скромны и агрессивны. Агрессивный нарушает чье-либо право. Напористость просто делает ваше право заявленным, понятным. Это совершенно разные процессы.

Напористость — основополагающее право каждого: «Если вы не способны понять, то я вынужден буду кричать, но я ни в коем случае не вмешиваюсь в вашу жизнь. Я просто говорю: “Пожалуйста, не подходите к моей территориальной прерогативе”. Я никогда не пересеку вашу территорию, но того же самого я ожидаю от вас».

Я хотел бы, чтобы именно такими с самого начала были наши маленькие дети — напористыми, но не агрессивными; скромными, но не готовыми быть кем-то порабощенными.

Все человечество порабощено и порабощено такими прекрасными названиями: Бог, религия, мораль, истина, отчизна, отец, мать, семья. Во всех этих хороших словах спрятаны очень ядовитые семена вашего рабства.

Этот тип человека не может быть блаженным; страдание в мире — просто продукт всего этого. Мы ничего не можем сделать с прошлым — оно ушло, — но с этого самого момента вы можете начать жить настойчивой, индивидуальной, скромной, но ясно выраженной жизнью: это ваша жизнь, и вы хотите жить именно так. И вы должны будете настаивать, так как отовсюду будет идти давление, касающееся того, что «вы не должны так жить; это неправильно. Мы знаем правильный путь; живите правильно».

Я только что читал газетную заметку о том, что в Израиле возникла большая проблема, которая взбудоражила всю еврейскую общину во всем мире, особенно в Америке. Вопрос в следующем: кто является евреем? Поскольку только еврею будет разрешен въезд в Израиль, поэтому вначале надо определить, кто является евреем. Это не так легко.

Поэтому определили, что прежде всего мать должна быть еврейкой — так как об отце можно всегда только догадываться, никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Мать должна быть еврейкой, еврейкой по рождению, тогда человек может быть допущен в Израиль.

Во-вторых, из-за христианства и ислама… еврейская община окружена ими обоими: мусульманами и христианами; и обе эти религии являются религиями, в которые можно быть обращенным. Иудаизм не является религией, в которую можно быть обращенным, так же как и индуизм не является религией, в которую можно быть обращенным.