Хрустальный грот - Мэри Стюарт

— Вы благополучно прибудете домой, не запятнав своей чести и сохранив честь герцога.

— Да, благополучно и в безопасности. Я окажусь в Тинтагеле, и даже Утер не сможет прийти туда ко мне. Ты видел когда-нибудь этот замок, Мерлин? Скалы на том побережье высоки и отвесны, а к острову, на котором стоит цитадель, ведет лишь узкий каменный мостик — единственная туда дорога. Мост настолько узок, что на нем не разминутся двое пеших, даже лошадь там не пройдет. А въезд на мост стережет еще один форт, к тому же внутри замка есть запас воды и пищи на целый год. Во всем Корнуолле нет крепости неприступней. Ее нельзя взять с суши, и к ней невозможно подобраться с моря. Если ты решил навек запереть меня подальше от Утера, лучше места тебе не сыскать.

— И я слышал то же. Итак, Горлойс отошлет тебя в Тинтагел. Если Утер последует за вами, как по-твоему, госпожа, сможет ли Горлойс просидеть целый год за стенами цитадели, подобно зверю, попавшему в ловушку? И сможет ли он содержать в крепости свое войско?

Она мотнула головой.

— Замок невозможно взять приступом, но и как военная база он непригоден. Он предназначен лишь для того, чтобы выдерживать осаду.

— Тогда ты должна убедить его, что если он не хочет сидеть взаперти, пока войска короля будут опустошать Корнуолл, то сам он должен быть в чистом поле, где можно дать битву.

Она ударила рукой об руку.

— Он так и сделает. Горлойс не станет прятаться, бросив Корнуолл на произвол судьбы. Но я все еще не в силах понять твой план, Мерлин. Если ты пытаешься спасти от меня своего короля и свое королевство, так и скажи. Я могу притворяться больной до тех пор, пока Утеру не придется отправить меня домой. Мы уедем, не нанеся никому оскорбленья, и избежим кровопролитья.

— Ты сказала, что выслушаешь меня, — резко оборвал ее я. — Время уходит.

— Я слушаю. — Она снова замерла.

— Горлойс запрет тебя в Тингагеле. Куда он отправится, чтобы дать бой Утеру?

— В Димилиок. Это крепость на побережье в нескольких милях к северу от Тинтагела. Укрепления там мощные, да и само место удобно для ведения войны. Ну а потом? Ты что, полагаешь, что Горлойс не станет сражаться? — Она подошла к очагу и опустилась в кресло. Я увидел, как усилием воли Игрейна заставила свои руки лежать неподвижно, как обхватила колено пальцами. — И ты думаешь, что король сможет прийти ко мне в Тинтагел, будет там Горлойс или нет?

— Если ты сделаешь, как я скажу, то сможешь говорить с королем и найти в нем себе утешенье. И никто вам не помешает. Нет, — упредил я ее, заметив, что она резко вскинула голову, — это предоставь мне. Здесь наступит черед магии. В остальном доверьтесь мне. Тебе нужно лишь попасть в Тинтагел и ждать. Я приведу к тебе туда Утера. И от имени короля обещаю тебе сейчас, что он не встретится лицом к лицу в битве с Горлойсом и что, после того как вы сойдетесь в любви, король с миром уйдет из Корнуолла. Как все это произойдет — в руках божьих. Я же могу сказать тебе только то, что знаю сам. Вся сила, что сейчас во мне, — от него, мы лишь проводники его силы и нашими руками он станет разрушать или созидать. Но скажу тебе и другое, Игрейна: мне было видение яркого костра и короны в нем, а еще — меча, стоящего в алтаре, подобно кресту.

Она стремительно вскочила на ноги, и впервые в ее глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Она открыла рот, будто собираясь заговорить, но вновь сомкнула губы и отвернулась к окну. И снова она не рискнула опереться о подоконник, но я видел, как Игрейна подняла голову, словно жаждала взлететь в небеса. Ей следовало родиться с крыльями. Если юность свою она провела за стенами Тинтагела, то неудивительно, что ей хотелось летать.

Она подняла руки, чтобы отбросить кудри со лба. Игрейна говорила в окно, не оборачиваясь ко мне:

— Я сделаю это. Если я скажу ему, что ношу ребенка, то он отвезет меня в Тинтагел. Там рождались все герцоги Корнуолла. А после этого мне придется довериться тебе. — При этих словах она обернулась и посмотрела мне в глаза, уронив руки. — Если хотя бы раз я смогу говорить с ним… даже если только поговорить… Но если из-за меня ты навлечешь кровопролитье на мою землю или смерть на моего супруга, то остаток жизни я буду молиться за то, чтобы и ты, Мерлин, умер, преданный женщиной.

— Я готов смириться с твоими молитвами. А теперь мне нужно идти. Есть ли кто-нибудь, кого бы ты могла отправить со мной? Я приготовлю отвар и пришлю со слугой. Это будет маковый отвар; ты можешь выпить его без страха.

— С тобой может пойти Ральф, это мой паж. Он ждет за дверью. Ральф — внук Марсии, ему можно верить так же, как я верю ей. — Игрейна кивнула в сторону пожилой женщины, которая как раз открывала передо мной дверь.

— Значит, если мне будет что сообщить тебе, я буду передавать это через него с моим слугой Кадалом. Доброй ночи.

Когда я покидал ее, она стояла посреди комнаты спиной ко мне — неподвижная, будто статуя, и освещенная пляшущим светом очага.

6

Мы во весь опор гнали лошадей в Корнуолл.

Пасха в тот год была как никогда ранней, весна еще только робко вступала в свои права, когда бурной темной ночью мы осадили лошадей на вершине утеса возле Тинтагела и остановились, всматривались вниз и терзаемые ветром. Нас было только четверо: Утер, я, Ульфин и Кадал. До тех пор все шло гладко и по плану. Приближалась полночь двадцать четвертого марта.

Игрейна послушалась меня во всем. В ту ночь в Лондоне я не осмелился отправиться из ее покоев прямо в опочивальню короля; об этом могли донести Горлойсу. Да и в любом случае Утер спал. Я побывал у него рано утром следующего дня, когда он принимал ванну и его одевали для коронации. Утер отослал всех слуг, кроме Ульфина, и я в подробностях рассказал, что ему нужно сделать. После навеянного моими травами сна он выглядел лучше, приветствовал меня довольно бодро и выслушал с живым интересом в ярких запавших глазах.

— И она сделает, как ты сказал?

— Да. Она дала мне слово. А ты?

— Ты же знаешь, что я не отступлюсь. — Он пристально посмотрел на меня. — Ну, быть может, теперь скажешь мне, каков будет исход?

— Я уже говорил. Ребенок.

— Ах это. — Он нетерпеливо дернул плечом. — Ты похож на моего брата; он тоже не мог думать ни о чем другом… Все еще служишь ему, да?

— Можно сказать и так.

— Что ж, наверно, рано или поздно ребенок у меня будет. Нет, я говорил о Горлойсе. Что станется с ним? Ведь, конечно же, риск остается?

— Ничто не делается без риска. Ты должен сделать то же, что делаю я, — довериться наступившей поре. Одно скажу тебе: и имя твое, и королевство эта ночь обессмертит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});