Таганай - Николай Феофанов

удивленно воскликнул:

– Он побежал! Лысый побежал! Лейтенант за ним! Все, оба в лесу!

– Быстро туда! – скомандовал Листровский, возвращая винтовку Владу.

Они дружно припустили к тому месту, где только что растворились во тьме чащи Шакулин с зомбированным доктором.

Шакулин двигался прямо за Молякой, буквально в полуметре от него, чтобы почти в полной тьме, которая царила сейчас под кронами деревьев, не потерять своего проводника. Доктор вместе со способностью проникать в мысли, будто бы получил еще и способность видеть без малейших частиц света вокруг. После того, как он ошарашил лейтенанта своим преображением, и особенно после того, как Шакулин услышал звучащий в своей голове чужой голос с металлическими нотками, произошли странные метаморфозы. Страх, уже готовившийся сожрать разум Шакулина, куда-то испарился. Шум виниловых пластинок переместился прямо в мозг лейтенанта, создавая внутреннюю визуальную картинку, наподобие луча радара. Каждый раз в процессе своего кругового движения высвечивавшего неровные черно-белые очертания лица нового хозяина тела кгбэшника. Это было лицо идола из подземного храма отшельников, начисто лишенное рта, с почти прямоугольным чуть выпуклым носом, и смотрящими на тебя пустыми разрезами глазниц, словно это совсем не лицо, а некий защитный шлем неизвестного истории ордена рыцарей.

Точнее, Шакулин сейчас созерцал сразу две картинки. Внешнюю – где за спиной Моляки он двигался через темные заросли, и внутреннюю – где мерцал экран радара с очертаниями идола. Металлический голос, заглушая шипение пластинок, периодически впрыскивал в мозг очередную порцию простых команд:

«Уже близко! Скорее! Ты должен убить его! Иди за мной!»

И Шакулин шел, превратившись в такого же, как и Моляка, зомби. Их двигала чужая воля.

Впереди сквозь стволы деревьев показался тусклый свет.

«Скорее! Иди за мной!»

Лысый проводник, с лицом непонятной умной твари все увеличивал темп. По штанам лейтенанта ежесекундно хлестали мелкие прутья. Он влезал в какие-то колючие плотные кусты, просачивался вслед доктору между могучими мачтами сосен и низкими пушистыми лапами пихт и елей, практически не разбирая дороги, как если бы их вели напрямик к обозначенной цели. Свет становился все ярче, предметы вокруг начали отбрасывать на землю отчетливые тени. Они к чему-то приближались. К какой-то небольшой поляне, где горел костер.

Низко нырнув под очередную громадную еловую лапу, ощетинившуюся крепкими иголками, Шакулин вдруг не обнаружил перед собой Моляки. Доктор пропал, как будто мгновенно погрузился в каменистую почву. Лейтенант за что-то зацепился поясом, похоже, какая-то ветка дерева совершенно не хотела его отпускать. Он рванулся вперед решительней, потеряв пояс, на котором висел пистолет. Однако останавливаться Шакулину не давали. Лицо на его внутреннем радаре продолжало посылать распоряжения:

«Тише! Иди тише! Он здесь! Он рядом! Найди и убей его!»

Лейтенант подкрадывался к освещенной огнем костра небольшой лесной поляне, пока не различая того, что на ней творится. Стволы деревьев серьезно мешали детальному осмотру, надо было продвигаться еще ближе. Зомби-Шакулин присел под одной из елок, найдя неплохое местечко для рекогносцировки местности. Команд пока больше не поступало, но виниловые пластинки продолжали жевать в его голове. Шакулин медленно подполз еще немного вперед, примостившись за старым трухлявым пнем.

На поляне он четко разглядел очертания фигуры Уутьема. Монстр стоял на месте, недалеко от костра, иногда он склонялся низко к земле и шарил там своей ужасной мордой. Больше никого не было видно. Только из пламени иногда вылетали искры и, быстро затухая, растворялись в атмосфере.

Внезапно оборотень обернулся прямо в направлении, где лежал Шакулин, будто учуяв его запах. И в тот же миг шумовая завеса внутри мозга лейтенанта неожиданно свернулась и пропала, не оставив и нотки от своей шипучей какофонии. Шакулин моргнул несколько раз, приходя в себя, и одновременно возвращая к действию свой, именно свой человеческий разум. Его прояснившийся взгляд тут же остановился на Уутьема. Вид монстра вернул его к реальности, так и не дав времени вспомнить, как же лейтенант оказался на этой полянке в самой лесной глухомани.

Где-то справа послышался хруст сломавшейся ветки. И из-за большого камня, со всех сторон окруженного кустами, раздался ружейный выстрел.

Монстр взвыл, на теле в районе плеча вырисовалась серьезная рана, из которой засочилась почти идеально белая на цвет кровь. Теперь Шакулин понял, что означают еще несколько белых потеков и отметин, которые красовались на туловище оборотня. За первым выстрелом прозвучал второй. На этот раз пуля угодила куда-то в бок, благодаря тому что Уутьема, стоя на задних лапах, принялся активно поворачиваться из стороны в сторону, ища негодяя, который вздумал по нему палить. Из-за валуна выскочил Глазьев, отбрасывая в сторону использованное оружие, и подбирая с земли другое ружье, видимо, заготовленное заранее. Охотника от края поляны отделяло от силы метров шесть. Уловив, что его выстрелы попали не совсем туда, ведь зверь был хоть и конфужен, но не более того, Глазьев начал подходить ближе, целя в район груди монстра. Охотник явно полагал, что оборотень может быть завален как медведь, прямым выстрелом в сердце.

– Сейчас ты у меня попляшешь, гадина! – громко произнес Глазьев, выходя на поляну, на которую ему таки удалось заманить зверя.

Уутьема стоял почти рядом с краем накрытой ветками волчьей ямой. Именно поэтому охотник и не стал сразу стрелять, ожидая, что зверь по глупости сам свалится в ловушку. У Глазьева получилось домчаться в темноте леса к своей поляне много раньше оборотня. Он быстро разжег костер, бросил на центр ловушки спрятанное в траве человеческое чучело, чтобы завлечь туда тварь, и юркнул в замаскированную засаду у камня. Но убедившись, что зверь, вылезший неожиданно из-за деревьев с другой стороны поляны, слишком умен и с подозрением обнюхивает и рассматривает границы ямы, а также без энтузиазма взирает на чучело, Глазьев решил с помощью пуль и отдачи от попаданий, либо свалить оборотня в западню, либо прикончить так.

Уутьема не стал дергаться, его неподвижные глаза светились яростью. Раны в боку и плече источали белую кровь. Он пригнулся к земле, подготавливая бросок на охотника. Это стало небольшим сюрпризом для Глазьева, так как своим движением монстр перекрыл сердце от прямого попадания, да еще и перенес центр тяжести ниже и вперед. Теперь в него нужно было лупить из гранатомета, рассчитывая на серьезную инерцию, способную увлечь оборотня в ловушку, но никак не из двустволки.

Охотник отскочил в сторону, стараясь разбалансировать гада. Тот, взмахнув длинными корявыми передними лапами, повернулся за Глазьевым и начал очень медленно к нему подбираться. Раненный оборотень постепенно терял свою прыткость и силу. В таком немом кружении двух противников, Уутьема в какой-то момент оказался