Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

— Это так, — признался он. — Я также в ответе за твою семью, твою любовь, за каждый восход… за каждую каплю радости в твоей жизни.

Глядя на него, я почувствовал печаль, или, быть может, тоску, и любопытство начало брать надо мной верх:

— Главный вопрос — зачем. Зачем тебе всё это делать? Если ты настолько могущественный, то почему ты всё не исправишь? Зачем заставлять людей страдать?

— Хотел бы я дать тебе ответ, — ответил он. — Я целую вечность наблюдал за тобой, и за подобными тебе, и всё ещё не знаю ответа. Думаю, когда-то я надеялся, что это наблюдение наконец откроет мне тайну, но в какой-то момент я сдался. Я больше не верю, что ответ существует. Всё, что мы можем сделать — это по максимуму использовать то, что у нас есть.

Перед лицом того, кто заявлял о своём всемогуществе, я обнаружил, что от его ответа у меня кислый привкус во рту:

— Тогда забудь о вопросе. Ты всё ещё можешь что-то сделать. Ты мог бы искоренить страдания.

— А мог бы? — спросил он, улыбнувшись краешком губ. — Сам увидишь, когда придёт твоё время.

— Моё время?

Тим кивнул:

— То, что с тобой происходит — это не конец, по крайней мере — для тебя. Разрушение положит конец мне и всем моим своенравным, упрямым снам — кроме тебя. Оно также станет новым началом. Новый мир будет результатом твоих снов, а я, будем надеяться, наконец обрету покой.

С этими словами я наконец осознал его мотивы:

— Ты хочешь, чтобы я тебя убил. Вот, в чём всё дело, верно? Ты хочешь всё бросить, поэтому подталкиваешь меня устроить этот твой конец света.

Он вздохнул, затем взял чашку, и сделал ещё глоток:

— Я бы не стал утверждать столь категорично. Скажем так, я не против. Однако поскольку ты уже начал процесс, я не вижу причины откладывать его завершение.

Тут мне в голову пришло кое-что ещё:

— Значит, ты так сюда и попал? Ты когда-то был как я?

Тим пожал плечами:

— Наверное, хотя, если честно, мои воспоминания о прошлом времени в лучшем случае расплывчатые.

Пока я жевал губами, мне в голову пришла ещё мысль:

— Предположим, что это случится.

— Ещё как случится, — сразу же сказал он.

Я в нетерпении махнул на него руками:

— Предположим, я в это поверил, на минутку. Что если я воссоздам этот мир? Я смогу исправить все моменты, где ты облажался?

Он пристально посмотрел на меня, пронзая меня взглядом и вызвав внезапный укол печали в моём сердце:

— Что ты на самом деле хочешь спросить, так это то, можешь ли ты вернуть своих друзей, жены, отца, и всех, кого потерял.

Я ответил в свою защиту:

— Ну, в числе всего остального, но — да.

— Нет, не можешь, — честно ответил он.

— Почему нет?

— Когда ты ложишься спать, выбираешь ли ты свои сны? Можешь ли ты ими управлять? — отозвался он. Когда я промолчал, он продолжил: — Я тоже не могу.

Разволновавшись, он встал, и подошёл ко мне — его тело смазалось, его лицо изменилось, и передо мной стояла Пенни, глядя на меня сверху вниз:

— Думаешь, я смогла бы добровольно покинуть тебя, или наших детей? — Секунду спустя её место занял Дориан: — Думаешь, я стал бы добровольно страдать, если бы мог этого избежать? Или что я оставил бы Роуз другому мужчине? — Дальше появилось лицо, которое я видел лишь на картине — Элейна ди'Камерон, моя давно почившая мать. В её глазах стояли слёзы: — Разве я бросила бы добровольно моего единственного ребёнка?

Они появлялись и исчезали, один за другим, оставляя свои вопросы висеть в воздухе подобно обвинениям.

— Прекрати, пожалуйста. Довольно, — взмолился я. Боль в моей груди была невыносимой.

Его тело снова изменилось, и передо мной стоял Маркус. Вернувшись к своему креслу, он сел, и поднял чашку. Он понюхал её, затем с отвращением скривил губы. После чего махнул рукой, заставив чашку исчезнуть. Миг спустя её сменил бокал вина.

— Так-то лучше. — Он сделал большой глоток из бокала. — Если уж заниматься этим, то хотя бы под хорошую выпивку.

Сморгнув слёзы, я не мог не спросить:

— Это правда ты?

Ироничное выражение лица моего лучшего друга было именно таким, каким я его помнил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ага, к сожалению — да, за что спасибо твоему упрямству. Судя по всему, ты только меня и готов слушать, что является нелестной характеристикой твоей рассудительности, могу добавить.

— Но это не можешь быть ты. Это — какой-то сон, или иллюзия, — сказал я ему, но напоминание было для меня самого.

— В том-то и суть, дуболом, — сказал Марк. — Ты хоть и гений, но сейчас тупишь не по-детски.

Я знал, что это всё ещё был незнакомец, но его слова, его голос, его манеры — это всё был Марк.

— И в чём смысл напяливания на себя ложных личин? — возразил я.

— Они не ложные, — сказал Марк. — К сожалению, они весьма настоящие. Это действительно я — плюс бессчётное число других людей. Просто так получилось, что в данный момент именно я за главного.

Прищурившись, я немного подумал:

— Если это действительно ты, то помоги мне. Останови то, что со мной происходит.

Марк осушил бокал до конца, после чего опустил взгляд:

— Не могу. Это — тот кусок мозаики, которого тебе не хватало. Если закрыть глаза на разговоры о божественности и прочей чепухе, я по сути бессилен. Я могу делать почти что угодно, здесь и сейчас, в этот крошечный миг, но в том, что ты считаешь настоящим миром, я почти ничего не контролирую. Сновидец — это действительно наилучший термин. Мир — это я, а я — это мир, включая тебя, но события просто идут сами по себе. Вот, почему я не против умереть. Каждый миг, каждая жизнь, каждая радость, печаль… всё, хорошее и плохое — это мои переживания.

— У тебя наверняка есть какая-то возможность что-то меня, — настаивал я.

Он поднял на меня взгляд из-под слегка растрёпанных волос:

— Это как писать рассказ, или видеть что-то во сне. Можно подталкивать события в ту или иную сторону, но и только. И чего я точно не могу изменить, так это тебя. Ты зашёл слишком далеко. Сила внутри тебя — это значительная часть меня, и по мере её роста я слабею. В конце концов она меня уничтожит, и из тебя появится новый мир, как появляется бабочка из кокона.

— Ладно, — наконец сказал я. — Что я, по-твоему, должен делать? И я имею ввиду именно по-твоему. Мне плевать, что думает остальной мир.

Мой старый друг взял бутылку, и, обходясь без бокала, глотнул прямо из горлышка, после чего протянул её мне. Я последовал его примеру.

— Ну, ответ всё тот же, с кем бы из нас ты ни говорил.

— Ты знаешь меня лучше других, — отозвался я. — Ты знаешь, чего я хочу.

— Это ты заполучить не сможешь, — серьёзно сказал он, и посмотрел мне прямо в глаза: — Тебе следует по возможности наслаждаться оставшимся у тебя временем. Делай что хочешь, спаси Роуз, но в конце концов наступит конец. Его не избежать. Верь Мэттью.

Зная его почти всю жизнь, я уловил сделанный им на некоторых словах акцент. В конце концов. В моём сердце затеплилась надежда, но затем его лицо растворилось, и вернулся Тим.

— Ну, ладно, хватит, — сказал Тим. — Не слишком вслушивайся в его слова.

Я презрительно глянул на него:

— В следующий раз тебе следует быть осторожнее с тем, кому ты позволяешь разговаривать.

Тим будто забеспокоился:

— Ты только сделаешь всем хуже.

— Он не стал бы мне лгать, — отозвался я, — и я уже знаю, что ты никак не сможешь меня остановить.

— А если я буду держать тебя здесь? — подал он мысль.

Освободившись от затмевавшего мои мысли отчаяния, я приметил, какие он выбрал слова:

— Ты не можешь, как и не можешь лгать. Иначе ты не высказал бы это в форме вопроса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я знаю, о чём ты думаешь. Это — плохая идея, — предостерёг Тим.

Улыбаясь, я ответил:

— Хорошая, плохая — во сне это всё вопрос точки зрения, верно? Ты совершенно ясно дал это понять. — Поискав внутри себя, я нашёл скрывавшуюся внутри меня боль, и коснулся её, позволяя силе напомнить меня. Она прорвала моё сознание, обжигая душу так, будто я сгорал изнутри. Приложив усилие воли, я растворил окружавшую меня иллюзию, а потом то же самое сделал с укромным убежищем, которое я ранее себе создал.