Избранные циклы фантастических романов. Компиляция, Книги 1-17 (СИ) - Юрин Денис Юрьевич

Пара сильных рук не бывает лишней в трудные времена. Солдаты не стали задавать парню вопросы «Откуда ты? Кто?», просто сунули в руки меч со щитом, нацепили на плечи уже не раз побывавший в бою, перепачканный черной слизью нагрудник и, ловко застегнув проржавевшие ремни, заставили опуститься на колени, ведь преподобный отец Патриун еще не дочитал до конца свою молитву.

Семиун не помнил, когда он в последний раз посещал храм. Даже на войне он часто затыкал уши, слыша напыщенную болтовню полевых проповедников, но когда из-под земли вот-вот должна наползти всякая мерзкая погань, то волей-неволей становишься верующим, и тебе нет дела, что те, кто рядом, хоть и молятся твоему богу, но как-то иначе, не совсем так, как тебя учили в далеком детстве. Большинство солдат, так же как и он, стояли на коленях и, закрыв глаза, внимали речам священника в бело-голубой сутане и такого же цвета шапочке на голове, название которой Семиун когда-то знал, но уже не помнил. Их губы шевелились, беззвучно повторяя каждое слово духовного наставника. Однако среди солдат были и те, кто не принимал участия в ритуале очищения души. Это были часовые, наблюдавшие за окрестностью, и пара десятков воинов у ворот, разительно отличавшихся от основной массы защитников деревни как одеждами, так и холодностью надменных взоров. Пять рыцарей в черно-зеленых плащах стояли неподвижно, наблюдая за исполнением обряда, и хранили гробовое молчание. «Молитесь, молитесь! Хоть лбы о землю разбейте, нам все равно, лишь бы дрались славно!» – можно было прочесть в их взорах. Чуть поодаль от них стояли наемники, точно такие же, как те, что они с Шаком видели на дороге, разве что одетые получше. Бродяга считал их дикарями с правобережья, и в их лицах точно было что-то непривычное, необузданное, дикарское. Они смотрели на мир по-другому и, в отличие от воодушевляющего себя перед боем воинства, совершенно не боялись смерти.

Семиун вспомнил о напарнике, отметил, что думает о нем в прошедшем времени, как о мертвеце, и вдруг почувствовал угрызения совести. «Как он там?! Ну почему ж он такой упрямый дурак, почему не поспешил в укрытие?! – пульсировала в голове лекаря мысль, уже оправдывающая некрасивый поступок своего владельца. – Я его не бросал, он сам захотел остаться в поле. Глупо, ой как глупо…неразумно лезть квитаться с колдуном, когда тот если и появится близ деревни, то непременно в окружении своего войска!»

Читавший молитву священник умолк и опустил воздетые к ночному небу ладони. Солдаты взяли в руки лежащее перед ними оружие и разошлись по местам. Все прошло, как обычно, как привычный духовный ритуал перед кровопролитным сражением, но вот только поведение святого отца несказанно удивило лекаря, уже повидавшего не одного и не двух полевых священников. Как только солдаты строились в боевые порядки, святые отцы покидали передовую. Преподобный же отец Патриун, как его называли солдаты, не думал отсиживаться в амбаре до утра и, молясь, ждать исхода боя. Сняв и аккуратно сложив в специальную котомку рукавицы и шапочку священнослужителя, он скинул с плеч бело-голубую сутану и осторожно передал ее вместе с котомкой в руки подбежавшего подростка-прислужника. Глазам Семиуна предстал крепкий мужской торс, изобилующий пучками мышц и испещренный узорами рубленых шрамов. На толстой шее и мощной груди величественно лежала золотая цепь, внизу к которой был прикреплен символ индорианской веры – утренняя звезда. Священнослужитель, в прошлом явно бывалый боец, не стал надевать кольчугу или нагрудник. Его тело как будто питалось ночной прохладой и испытывало от этого необычайный подъем. Взяв в одну руку меч, а в другую утреннюю звезду, отец Патриун поспешил к воротам и, как ни странно это могло показаться, встал не на стену, где находились его собратья по вере, а возле ворот, удерживаемых рыцарями и наемниками из замка.

Интуитивно юноша почувствовал, что если он хочет выжить, а пережить эту ночь ему очень хотелось, то стоит держаться поближе к святому отцу. Поскольку сам он не входил ни в один из отрядов, то право выбора, где и рядом с кем принимать смерть, оставалось за ним. Юноша поспешил к воротам и, когда подходил, услышал весьма странный разговор.

– А как же братья твои? На кого ж ты паству оставил, пастушок? – загоготал толстощекий верзила, бывший среди рыцарей главным.

– Ничего ты не понял, болван, – продолжил шутку другой благородный слуга графа Лотара. – Это он нас на бой решил вдохновлять. Меч вместо кнута, а звезда заместо пряника будет. Кто струсит, тому по заду мечом пройдется, а кто особо ретиво на вражину попрет, тому «пряником» по сусалам, чтоб строй, оказник, не ломал!

– Мало вас, вот я и пришел, – не обращая внимания на смех рыцарей и их вооруженных слуг, произнес отец Патриун и присел на поставленную набок бочку, из которой еще тонкой струйкой лились остатки вина. – А за собратьев моих не беспокойтесь, у них свои командиры имеются. Там я только мешаться буду да от дела ратного отвлекать. Или вы, доблестные рыцари, не желаете дать защиту слабому телом, но сильному духом служителю господа?

Сказав это, священник как будто случайно поиграл крепкими мышцами рук и груди, давая зарвавшимся господам дворянам понять, что если его разозлить, то и зубов лишиться можно.

Неизвестно, продолжилась бы словесная перепалка или могучие рыцари в крепкой броне поостереглись бы задевать воинствующего священника, но пронесшийся над превращенной в походный лагерь деревней рев трубы возвестил о начале кровавой потехи. Семиун был внизу у ворот и не видел, как полезли из черной земли омерзительные, склизкие головы чудовищ, не видел, как из однородной массы стали формироваться и обретать грозные черты уродливые тела, но зато его слух наполнил сердце страхом и заставил колени дрожать. Сразу, едва смолкла труба, раздался громкий, многоголосый вой и послышался топот. Семиуну показалось, что на их лагерь несется многочисленное стадо, которое сомнет ворота, раскидает частокол вместе с домишками по бревнышку и понесется дальше, даже не заметив, что за преграда была у него на пути. В отличие от юноши, чьи поджилки тряслись и не слушались приказов рассудка, защитники деревни сохраняли спокойствие, по крайней мере, не выпускали свои страхи наружу. Они находились в более выгодном положении, поскольку уже продержались одну буйную ночь. Для них теперь рык зверья был что писк комара, немного раздражал слух, но не более…

Через миг земля сотряслась от сильнейшего удара. Семиун едва удержался на ногах и, к великому стыду, выронил из руки меч. Этот факт не остался незамеченным, юноша ощутил на себе несколько полных презрения взоров.

– Слышь, вьюнец, а не пойти бы те на…на стену, – не оборачиваясь, произнес грузный рыцарь.

Парочка расторопных наемников поспешила воплотить волю своего господина в жизнь. Они схватили Семиуна под руки и хотели силой оттащить от ворот, но им на плечи легли сильные руки священника и до хруста сжали звенья кольчуги.

– Пускай остается, – не повышая голоса, но весьма убедительно произнес преподобный отец и посмотрел на рыцаря Мосо немигающим взором.

– Оставьте его, – хмыкнул рыцарь, – пусть сдохнет, где хочет. Мне все равно.

Заступник мгновенно отпустил плечи сжавших зубы от боли солдат и вернулся на бочонок, где терпеливо ожидал, когда же хищные твари размечут ворота по щепкам и наступит пора перейти от красивых слов, которые он уже все сказал, к благим делам, которые он пока еще не совершил.

* * *

«Ну, вот оно и случилось, вот и полезли из гнилостных недр непотребные образины! Наконец-то, а то уж я устал ждать», – усмехнулся Шак, стоя на дороге возле мирно щипавшей пожухлую травку кобылы и не думавшей бояться с ревом и грохотом появлявшихся из-под земли чудищ. Животные, в отличие от людей, примитивны. Они не мыслят, не пытаются выстроить логические цепочки и объять необъятное, они руководствуются лишь инстинктами. Чутье подсказывало лошади, что рядом со своим наездником она в безопасности, поэтому она и не намеревалась прерывать отдых с трапезой из-за того кошмара, который творился вокруг. «Еще недолго, совсем немного подождать осталось…– разговаривал сам с собой шепотом Шак. – …от сейчас они отряхнутся, избавятся от липкой слизи и пойдут на штурм, а мой лесной знакомец появится вон на том холмике. Надеюсь, я сумею подкрасться незаметно, а то придется мерзавца долго искать».