Сумрак - Пенелопа Дуглас

ванну.

Она была единственным человеком, с которым я чувствовал себя в полной безопасности. Единственный человек, которого я никогда не боялся разочаровать, потому что единственное, чего она ждала от меня, — это быть рядом.

Почему я не мог полюбить ее? Она ладила с моими друзьями. Она заставляла меня смеяться, и ее присутствие всегда успокаивало. Всегда.

Она вписывалась в мою жизнь.

Наблюдая за ней, я сжал кулаки, почти убежденный, что должен это сделать. Я должен пойти, поднять ее на руки, отнести в постель, погрузиться в нее и…

Я покачал головой, вздыхая.

Я не мог.

Потому что каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел девушку, которая заставляла меня хотеть быть лучше. Больше.

Я видел Эмми Скотт.

Алекс была похожа на Деймона. Они любили меня. Они потакали моей темной стороне.

Они были слишком снисходительны и слишком благосклонны.

Они уберегли меня от одиночества, но Эмери научила меня, что не все, чего я хочу, дается легко. Что есть вещи, за которые мне придется бороться, и что в мире есть боль, о которой я не знал из-за своего поверхностного образа жизни в старших классах.

Она заставила меня почувствовать себя мужчиной.

Хотя ее слова были резкими, а битва, которую она постоянно вела в своем сердце, была похожа на нож в моем собственном, ее взгляд на меня заставлял меня чувствовать себя сильным.

Ее руки обнимали меня, и мне хотелось взяться за что угодно.

Когда я закрыл глаза, я увидел девушку в очках, слишком больших для ее лица, и услышал самый милый, самый робкий голос, спрашивающий меня, хочу ли я еще обнять ее.

Я все еще чувствовал ее в своих объятиях.

Оставив тушенку, я нажал на деревянную панель на стене, которую Алекс показывал мне раньше, и нырнул в потайной проход, захлопнув за собой панель.

Ребята все еще были наверху, разбрелись по своим делам, но я не увидел Эмери, когда ходил за едой.

Алекс сказала, что оставила свою сумку в туннеле возле комнаты Эмери, и хотя я сказал себе, что просто возьму батончик и немного воды, я хотел убедиться, что она лежит в своей собственной кровати.

С закрытой дверью.

Ее вернут в Тандер-Бей целой и невредимой, чтобы она встретилась с жизнью.

Я нашел путь через туннели, направляясь к восточному крылу, где, как я знал, находилась комната Эмери, и в конце концов заметил черную сумку на полу в крошечном свете, проникающем через отверстия.

Все это время эти туннели были здесь. Невозможно было представить, что Айдин не знал об этом.

Но Алекс несколько дней бродила по дому незамеченной, так что…

Я положил сумку на пол, услышав стоны Эмми еще до того, как нашел глазок в ее комнату.

Мой пульс участился, и я забыл о сумке, толкнув дверь и переступив порог в темную спальню. Я сразу заметил, что она лежит в постели под одеялом.

Ее дыхание было сиплым и неглубоким, она извивалась под простынями, издавая хныканье. Я бросил взгляд на дверь, увидел стул, подпертый ручкой, а затем снова посмотрел на кровать, подавшись вперед.

Она сжала простыню в кулаке, и я присел на корточки рядом с кроватью, разглядывая ее спину, как в тот вечер, когда привез ее домой из Бухты и уложил в постель. На ней была майка и фиолетовые кружевные трусики, которые, как я предполагал, она получила от Алекс. Простыня свисала ниже ее талии, так как ее грудь поднималась и опускалась слишком быстро.

Она издала слабый крик, и я наклонился над кроватью, положив руку на подушку над ней.

У нее под глазом был синяк, и я позволил своему взгляду опуститься вниз по ее телу, увидев больше зазубрин и царапин на ее руках, которых раньше там не было.

Кувырок в лесу, небольшой пожар, драка с Тейлором и драка с Алекс… Я ничего не мог с этим поделать. Я провел рукой по ее волосам, убирая их с лица, пока разыгрывался кошмар, и ее тело содрогалось.

Я любил Эмери с того момента, как увидел ее, когда мне было четырнадцать.

Я до сих пор вижу ее, сидящую на велосипеде за оградой из цепей, окружавшей школьную парковку, когда она наблюдала за моими друзьями и мной на наших скейтбордах тем летом.

С того момента мне казалось, что я всегда помню о ней, и все, что я делал, я делал с мыслью, что она смотрит.

Каждая шутка в классе. Каждая походка в обеденный зал. Каждая новая стрижка и каждая новая пара джинсов.

Даже машина Raptor. Когда родители купили его, я в первую очередь подумал о том, как она будет выглядеть в нем.

Эта глупая фантазия о том, как она бежит к моему пикапу после школы, улыбается и скачет рядом со мной, не в силах оторвать от меня руки, потому что я был ее парнем, а я всегда отвозил свою девочку домой из школы.

Я ненавидел, что она была одна. Она всегда была одна, и она не должна была быть одна, потому что она должна была быть со мной.

Но чем старше она становилась, тем злее она становилась, и тем отчаяннее я пытался забыть ее, и мне просто нужно было, чтобы все это закончилось.

С ней ничего не стало лучше. Все только разлагалось.

Она никогда не будет лежать в моих объятиях на кровати, которая принадлежала нам обоим.

"Я люблю тебя, Уилл", — сказала она тихим голосом.

Я замер, моя рука легла на ее висок, пока я смотрел на нее сверху вниз.

Что?

Мои ноги слегка подкосились, и я уставился на нее, сведя брови и пытаясь понять, открыты ли ее глаза или она все еще спит, но…

Я знал, что она не спит. Ее дыхание успокоилось, а тело расслабилось.

"Ты помнишь ночь, когда ты пробрался в мою комнату?" — спросила она,