Крупская - Леонид Млечин

Никому не ведомо его будущее. Назначенный наркомом Петр Тюркин начал с того, что, разоблачая своего предшественника Бубнова, отправлял в ЦК одну докладную записку за другой, сигнализируя о «вредительской работе врагов народа, пробравшихся в Наркомпрос РСФСР и его местные органы».

Наркомат просвещения при Тюркине, как и все центральные ведомства, работал по графику, подогнанному под ритм жизни вождя, — до глубокой ночи. Никто не решался уйти, пока хозяин на месте. Хотя от такой работы проку было немного.

В 1937 году Тюркина и Крупскую избрали депутатами Верховного Совета СССР. Верховному Совету формально принадлежала законодательная власть в стране. Он утверждал правительство, принимал законы и бюджет. Но собирался всего два раза в год на несколько дней. Никаких речей, помимо одобрительных, не звучало. Депутаты, проголосовав за всё, что им предлагали, разъезжались. Да и заседания комиссий обеих палат (Совета Союза и Совета национальностей) носили ритуальный характер. Повлиять на судьбу страны, что-то изменить в законе или бюджете депутатам было не под силу. Депутатский значок был просто важным знаком отличия. Высоким чиновникам он полагался по должности.

Тюркин и Крупская исправно посещали сессии, благо они были короткими. Обыкновенно сессии проходили самым скучным образом. Но иногда случались сюрпризы. 17 января 1938 года на сессии выступил депутат Верховного Совета СССР Мир Джафар Багиров, первый секретарь ЦК компартии Азербайджана. Он обрушился с критикой на союзного наркома юстиции Николая Васильевича Крыленко, хорошо известного Крупской еще с революционной поры:

— Если раньше товарищ Крыленко большую часть своего времени уделял туризму и альпинизму, то теперь отдает свое время шахматной игре. Нам нужно всё же узнать, с кем мы имеем дело в лице товарища Крыленко — с альпинистом или наркомом юстиции? Не знаю, кем больше считает себя товарищ Крыленко, но наркомюст он, бесспорно, плохой. Я уверен, что товарищ Молотов учтет это при представлении нового состава Совнаркома.

Зубодробительное выступление Багирова вовсе не было его личной инициативой. Кто бы позволил бакинскому секретарю критиковать союзного наркома! Это Сталин любил такие игры. Он мог бы просто избавиться от Крыленко. Но предпочел всё обставить должным образом. Раз нарком подвергся критике со стороны депутатов, его придется освободить от должности. Вскоре Крыленко арестовали и расстреляли.

Чуть не каждый день исчезали люди, которых Крупская знала десятилетиями. На судебных процессах ораторствовал ее недавний подчиненный в Наркомате просвещения Андрей Януарьевич Вышинский. Очередную обвинительную речь заканчивал так:

— Враг коварен! Коварного врага щадить нельзя. Весь народ поднялся на ноги при первом сообщении об этом кошмарном злодействе. Весь народ трепещет и негодует. И я как представитель государственного обвинения присоединяю свой возмущенный, негодующий голос государственного обвинителя к этому гулу миллионов!.. Взбесившихся собак я требую расстрелять — всех до одного!

И обвиняемые покорно признавали свою вину. В марте 1938 года начался процесс над так называемым правотроцкистским блоком. На скамье подсудимых оказались бывший член политбюро и «любимец партии» Николай Иванович Бухарин, бывший глава правительства Алексей Иванович Рыков, бывший наркомвнудел Генрих Григорьевич Ягода, бывший секретарь ЦК, а в последние годы заместитель наркома иностранных дел Николай Николаевич Крестинский и другие видные советские руководители…

Подсудимые обвинялись в том, что они «составили заговорщическую группу, поставившую своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, расчленение СССР».

Подсудимые в попытке сохранить себе жизнь подтверждали самые нелепые обвинения. Лишь один человек, хорошо известный Надежде Константиновне и высоко ценимый Владимиром Ильичом, посмел нарушить установленный сценарий. Бывший полпред в Германии Николай Крестинский, который, когда болел Ленин, исправно снабжал его лекарствами и присылал немецких врачей, заявил, что не признает себя виновным:

— Я не троцкист. Я никогда не был участником «правотроцкистского блока», о существовании которого я не знал. Я не совершил также ни одного из тех преступлений, которые вменяются лично мне, в частности, я не признаю себя виновным в связях с германской разведкой.

Председательствовавший на процессе армвоенюрист Василий Васильевич Ульрих объявил перерыв. На следующий день Крестинский всё покорно признал. Каково всё это было слышать Крупской? О чем она думала, слыша, как близкий их семье человек «признается» в невероятных преступлениях?

После смерти Сталина и XX съезда партии начальник санитарной части Лефортовской тюрьмы дал такие показания: «Крестинского с допроса доставили к нам в санчасть в бессознательном состоянии. Он был тяжело избит, вся спина его представляла из себя сплошную рану, на ней не было ни одного живого места».

Николая Николаевича Крестинского расстреляли. Его жену — главного врача детской больницы им. Н. Ф. Филатова — отправили в лагерь.

Арестовав еще одного старого знакомого Крупской — бывшего секретаря ЦК Леонида Петровича Серебрякова, Вышинский занял его дачу на Николиной Горе. До ареста он часто гостил у Серебряковых, хвалил их дом. Имущество осужденных подлежало конфискации в пользу государства, но государство решило, что Вышинский заслужил право обосноваться на Николиной Горе…

Надежду Константиновну сделали членом президиума Верховного Совета СССР, который принимал все решения между сессиями. Точнее, оформлял. Решения-то принимало партийное руководство. Но в секретных протоколах политбюро, оргбюро и секретариата ЦК делали пометку: «Оформить в советском порядке». Это означало, что назначение на высокий пост или награждение будет произведено Верховным Советом СССР. Решение политбюро оставалось тайной, а в газетах печатался указ президиума Верховного Совета. Голосовали всегда единогласно. Иногда, если торопились, и президиум не собирали. Секретарь президиума прикладывал к указу факсимиле председателя.

Долгие годы председателем Центрального исполнительного комитета, затем председателем президиума Верховного Совета СССР был Михаил Иванович Калинин. Формально у него в руках была высшая государственная власть. В эпоху Большого террора Сталин санкционировал арест жены Калинина. Ее обвинили в антисоветской деятельности и связях с троцкистами и правыми и отправили в лагерь. В Свердловске в пересыльной тюрьме писательница Галина Серебрякова встретила много москвичек, осужденных как члены семьи изменника родины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});