Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

Хирам прочистил горло.

– Вот они. – Его голос прозвучал выше обычного.

Никакой ошибки – во всей Западной Германии просто не было столько джокеров, чтобы двое из них совершенно случайно оказались поблизости именно в этот момент. Могли ли возникнуть сомнения относительно личности бородатого коротышки, который тулуз-лотрековской валкой походкой шагал рядом с существом, больше всего смахивающим на бежевого муравьеда?

– Том, – хрипло выдохнул Хирам.

– Гимли, – отозвался карлик. Однако он произнес это без гнева. При виде сумки в руке Хирама его глаза заблестели. – Ты принес деньги.

– Ну конечно… Гимли. – Он передал зонт Саре и приоткрыл сумку. Карлик приподнялся на цыпочки и заглянул внутрь. Губы его сложились в беззвучном присвисте. – Два миллиона американских долларов. И еще два после того, как вы передадите нам сенатора Хартманна.

Кривые зубы оскалились в ухмылке.

– Это начальная цена.

Уорчестер покраснел.

– Ты же согласился по телефону…

– Мы согласились рассмотреть ваше предложение, раз уж вы проявили добросовестность, – сказал один из двух натуралов, которые сопровождали Гимли и его напарника. Это был высокий мужчина в широком плаще. Темно-русые волосы, влажные от дождя, облепили лысеющий лоб. – Я – товарищ Вольф. Позвольте мне напомнить вам, что остается еще вопрос освобождения нашего товарища, аль-Муэдзина.

– Что все-таки заставляет немецких социалистов рисковать своей жизнью и свободой ради фундаменталистского мусульманского террориста? – спросил Тахион.

– Мы все – соратники в борьбе против западного империализма. Что побуждает такисианина рисковать здоровьем в нашем гнусном климате ради сенатора из страны, которая когда-то вышвырнула его прочь, как бешеную собаку?

Тахион ахнул от изумления. Потом улыбнулся.

– Тушеґ.

Они с Вольфом обменялись взглядами, полными понимания.

– Но мы можем отдать вам только деньги, – сказал Хирам. – Нам не под силу добиться освобождения мистера Хассани.

– Чего тут обсуждать! – заявила спутница Вольфа, рыжеволосая женщина, которую Тахион счел бы привлекательной, если бы не недовольно выпяченная пухлая нижняя губа и синеватый цвет лица. – На кой нам ваши поганые бумажки? Мы потребовали их только затем, чтобы вам жизнь медом не казалась.

– Эй, погоди-ка минутку, – прервал ее Гимли. – На эти деньги можно купить массу всего для джокеров.

– Тебе так приспичило влиться в фашистское общество потребления?

Гимли побагровел.

– Деньги здесь. Хассани – в тюрьме на острове Райкерс, а это далеко.

Вольф смотрел на Гимли, задумчиво хмуря лоб. Где-то взревел мотор.

Женщина по-кошачьи фыркнула и отскочила назад – лицо бледное, глаза дикие.

Тахион краем глаза заметил какое-то движение. Оказывается, пухлый продавец сосисок откинул крышку своей тележки. В его руке появился миниатюрный пистолет-пулемет «хеклер и кох».

Вечно подозрительный Гимли проследил за направлением его взгляда.

– Ловушка! – завопил он.

Он распахнул плащ. Под ним оказался маленький складной автомат «кринков»[99].

Такисианин носком изящного сапога выбил «калашников» из руки Гимли. Рыжая натуралка выхватила из-за пазухи «АКМ» и одной рукой дала очередь. От грохота у такисианина едва не лопнули барабанные перепонки.

Сара закричала. Тахион бросился к ней, увлек на влажную пахучую траву, в то время как террористка с застывшим в экстазе лицом поливала очередью слева направо.

Пожилые мужчины в шляпах, мамаши с колясками и решительные молодые люди в свитерах выхватывали пистолеты и неслись к группке, сгрудившейся вокруг двух зонтов.

– Подождите! – крикнул Хирам. – Стойте! Это недоразумение!

Остальные террористы тоже вытащили пистолеты и палили во все стороны. Зеваки завопили и бросились врассыпную.

Журналистка лежала под Тахионом, неподвижная, словно статуя. Сведенное судорогой бедро, прижатое к его паху, оказалось тверже, чем он ожидал.

«Это единственный способ оказаться поверх нее», – промелькнула в мозгу удрученная мысль. Осознание того, что именно его прикосновение, а не страх перед пулями, трещащими как помехи в эфире, превратило женщину в камень, отозвалось в нем почти физической болью.

«Грег, да ты счастливчик. Если, конечно, выберешься живым из этой переделки».

Гимли, бросившийся к своему автомату, наткнулся на здоровенного натурала. Карлик подхватил его за ногу и запустил им в троицу своих товарищей, словно шотландец, метающий бревно[100].

Дес уткнулся в землю. «Вот умница», – подумал Тахион. В носу у него стоял запах пороховой гари, зелени и влажной почвы. Хирам ошеломленно брел сквозь ураганный огонь, размахивая руками и крича:

– Подождите, подождите, все пошло совсем не так, как было задумано!

Террористы бросились наутек. Гимли юркнул между ног одного из натуралов, который замолотил руками, пытаясь схватить его, ударил второго в пах и помчался дальше.

Мохнатый джокер упал на землю, из его брюха тянулись черные вязкие полосы крови. Гимли на бегу подхватил его и перекинул через плечо, словно скатанный ковер.

Беглецы врезались в стайку учениц из католической школы, и те разлетелись врассыпную, как перепелки, только косички взметнулись. Тахион увидел мужчину – тот упал на одно колено, вскинул пистолет, собираясь дать очередь по террористам, – и потянулся к нему своим сознанием. Стрелок повалился наземь, сраженный сном.

Фургон фыркнул, оживая, и заревел у обочины; карлик подпрыгнул, пытаясь дотянуться до ручки открытой дверцы.

Хирам сидел на мокрой траве и рыдал, уткнувшись лицом в ладони. Черная сумка рядом с ним роняла пачки денег.

– Политическая полиция, – сказал Нойманн с таким видом, как будто пытался вытащить застрявший между зубами и успевший испортиться кусочек пищи. – Не зря же их зовут «Попо».

– Герр Нойманн, – умоляюще начал мужчина в комбинезоне механика.

– Молчите. Доктор Тахион, я должен лично извиниться перед вами.

Нойманн прибыл через пять минут после того, как террористы ретировались, и подоспел как раз вовремя, чтобы спасти от ареста такисианина, который выкрикивал ругательства в адрес полицейских.

Чуть сбоку и сзади доктор ощущал присутствие Сары – как бледную тень. Она как раз закончила диктовать очерк о только что разыгравшихся событиях в маленький микрофон, прикрепленный к лацкану плаща. С виду она казалась спокойной.

Он махнул в сторону «скорых», сбившихся в кучу за полицейским оцеплением, шляпой, которую уже успели изрядно потоптать.

– И много народу положили ваши головорезы?

– Трое зевак и один полицейский получили огнестрельные ранения. Еще одному офицеру понадобится госпитализация, хотя он… гм… не попал в перестрелку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});