Современная практика православного благочестия - Николай Пестов

А старец о. Алексей Мечев когда молился, то, по отзывам видевших его, «горел на молитве, внимал каждому слову молитвы жадно, словно боясь упустить миг духовного восторга».

Чтобы «постановка» молитвы была правильной, надо, чтобы произнесение слов молитвы было совершенно отчетливым. Каждое слово должно выговариваться тщательно до конца, не проглатывая и не комкая последних слогов. Что особенно важно для новоначальных — это, по возможности, абсолютная неторопливость при молитве.

Таким образом, если говорить об идеале молитвы для новоначального, это будет еще тщательная внешняя отделка, как чеканка драгоценной вещи искусным мастером. Тогда, снисходя к проявленному усердию, Господь поможет и вниманию ума, и пробудит и теплоту сердечную.

Здесь следует учитывать психологический закон, что наше внимание воспринимает сильнее и глубже все то, что проходит перед ним медленно.

Быстро произносимые слова скользят по поверхности сознания и чувства и не кладут на сердце должного отпечатка.

Как пишет о. Иоанн С:

«На молитве нужно во всякое мгновение принуждать себя выговаривать каждое слово с силою, истово, от сердца.

…Когда убедительны для тебя самого будут молитвенные слова, тогда они будут убедительны и для Бога, а без убеждения себя не думай твоею молитвою убедить Бога даровать тебе какое-либо благо. Бог дает по сердцу нашему (Пс. 19, 5): чем больше искренности, сердечного жара в молитве, тем щедрее дар. Особенно молитву Господню ("Отче наш…") читай с благоговением, мирно, не торопясь».

Лишь для духовно окрепших христиан при достижении ими сердечной молитвы (см. о последней ниже), темп ее может ускориться. Об этом так пишет о. Иоанн С:

«Можно ли молиться с поспешностью, не вредя своей молитве?

Можно тем, которые научились внутренней молитве, чистым сердцем. В молитве надобно, чтобы сердце искренно желало того, о чем говорит, — а чистое сердце имеет это как бы в природе своей.

Поэтому оно может молиться и с поспешностью, и в то же время богоугодно, так как поспешность не вредит истине (искренности) молитвы. Но не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце каждого слова молитвы. А это не всегда скоро дается человеку, не привыкшему к молитвенному созерцанию.

Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском.

При молитве держись того правила, что лучше сказать пять слов от сердца, нежели тьмы слов языком. Когда заметишь, что сердце твое холодно и молится неохотно, остановись, согрей свое сердце каким-нибудь живым представлением: например своего окаянства, своей духовной бедности, нищеты и слепоты или представлением великих, ежеминутных благодеяний Божиих к тебе и роду человеческому, особенно же к христианам, и потом молись не торопясь, с теплым чувством.

Если и не успеешь прочесть всех молитв по времени, беды нет, а пользы — от теплой и неспешной молитвы — получишь несравненно больше, чем если бы прочитал все молитвы, но спешно, без сочувствия».

Надо помнить, что в молитве Бог оценивает чувства сердца больше всего и прежде всего — они нужнее, чем произнесение слов молитвы: евангельская блудница без одного слова получила отпущение грехов, когда она целовала ноги Господа, мазала их миром и отирала волосами своими (Лк. 7, 38). Господь спрашивает от христианина прежде всего сердца: «Сын Мой, отдай Мне сердце твое» (Притч. 23, 26).

Основное усилие христианин направляет при молитве на то, чтобы мысль постигала слова молитвы. Как уже говорилось, этому помогает тщательность дикции и внешнее проявление чувств, соответствующих словам молитвы.

Неторопливость при этом должна простираться до того, что в отдельных местах молитвы могут делаться остановки, чтобы глубже понять значение произносимых слов. Надо, чтобы соответствующие понятия не скользили по нашему воображению, а проникали в нас, сливаясь с нами, владели нашим умом и из него проникали в сердце. Еп. Игнатий (Брянчанинов) говорит, что «верный свидетель истинной молитвы — это внимание», т. е. когда ум вполне заключается в слова молитвы, не принимая никакого мечтания (т. е. никаких посторонних мыслей).

Поэтому не так важно то, что мы успеем закончить наше молитвенное правило, — не в этом дело, но важно, чтобы мы действительно приобщались к истинной молитве и единению нашего духа с Духом Божиим.

Прп. Варсонофий Великий советует при этом:

«Если уклонишься мыслию в рассеяние, то возвратись и начни с тех слов молитвы, которые удержались в памяти».

Тем христианам, которые имеют и время и силы, следует исполнять это указание преподобного. Однако, как советуют старцы, «не всегда и не всем надо так возвращаться к тому месту, которое сохранилось в памяти».

Для слабых духом или телом это может повести к тому, что не все обычные молитвы в данном случае могут быть прочитаны, отчего наступает смущение и печаль.

Можно в этом случае сделать поклон, мысленно попросить у Бога прощения за рассеянность и в спокойствии духа далее продолжать молитвы, стараясь быть внимательным.

Следует заметить, что тот, кто привык внимательно молиться, тот уже не захочет молиться иначе. Иное произнесение молитвы уже не может удовлетворить его: как вкусивший сладкого он более не захочет пить горького. Он испытал веяние благодати при тщательной молитве (в слезах, и умилении, в горении сердца). И когда этого веяния не будет, это будет для него большой потерей.

Не будем вместе с тем смущаться нашей рассеянностью на первых ступенях нашего молитвенного труда — лишь бы проявили прилежание к молитве.

Как говорят св. отцы, уже самые святые слова молитвы являются оружием против лукавого — служат к очищению сердца и ума.

Совершенно очевидно, что рассеянная жизнь мешает духовной жизни христианина, не позволяет ему внутренне сосредоточиться. Такая жизнь особенно вредно отражается и на молитве. Защитой себя от суеты мира является возможно достижимое воздержание от всех мирских впечатлений.

Старец Силуан пишет по этому поводу:

«Кто хочет чисто молиться, тот не должен знать никаких газетных новостей, не должен читать плохих (светских) книг или любопытно знать что-либо из жизни других. Все это приносит в ум много нечистых мыслей, и когда человек хочет в них разобраться, то они все больше и больше запутывают и томят душу».

И тогда, как подтверждает схиархимандрит Софроний:

«В час внутренней, умной молитвы все отпечатлевшееся неудержимой стеной идет на сердце и производит смятение».

Поэтому Софроний делает вывод, что для достижения нерассеянной сердечной молитвы надо «постоянно стремиться к тому, чтобы число внешних впечатлений довести до последнего возможного минимума».

При современных условиях жизни многим это, вероятно, будет труднодостижимо. Но имеющим возможность в какой-то мере ограничивать рассеянность своей жизни надо приложить к этому свое старание.

Опыт показал, что в час молитвы не должно останавливаться даже на добрых по виду мыслях, потому что при этом ум непременно встретится с иными помыслами. Потеря чистоты молитвы — ничем не вознаграждаемый ущерб.

Конечно, не всегда и не у всех может оказаться подходящая обстановка для молитвы, особенно для молитвы днем. Не всегда можно произносить молитву вслух. В таких случаях приходится молитву шептать. Если и шептать нельзя, то молитва творится в уме. Такую молитву творить труднее: труднее бывает сосредоточиться, труднее затронуть молитвой свое сердце. Но и здесь все наше спасение от рассеянности заключается в возможном темпе молитвы с прочувствованием каждого из ее слов.

Однако надо иметь в виду, что обращение к Богу даже при плохом восприятии сердцем значения слов молитвы все же есть молитва. Старцу Иоанну (сподвижнику Варсонофия Великого) был задан вопрос: «Когда молюсь или упражняюсь в псалмопении и не ощущаю силы произносимых слов, по причине сердечного нечувствия, то какая мне польза от сего моления?»

Старец ответил: «Хотя ты и не ощущаешь (силы того, что произносишь), но бесы ощущают ее, слышат и трепещут. Итак, не переставай упражняться в псалмопении и молитве, и мало-помалу, помощью Божией, нечувствие твое преложится в мягкость» (Отв. 718).

Св. отцы (в том числе Симеон Новый Богослов) предостерегают при молитве от воображения. Так, для средоточия в молитве казалось бы полезным мысленно рисовать себе образы Христа, Богоматери, святых и ангелов.

Хотя под влиянием воображаемых светлых образов сердце может несколько разогреться и христианин найдет некоторую сладость в молитве, но надо знать, что этот образ творения молитвы таит в себе опасности.