Избранное - Станислав Родионов

— Учтите, миллионная аудитория, — предупредил он.

Лучше бы не предупреждал: во мне тихо екнуло сердце и погнало кровь не сверху вниз, как положено, а снизу вверх. От этого я начал покрываться прохладным потом, но допотеть мне не дали: он схватил меня за руку и ввел в громадную комнату, залитую светом и заставленную всякой техникой, — только что мясорубки не было, но и она, кажется, была.

— Отвечайте на вопросы спокойно, непринужденно, можно даже с юморком, — посоветовал бородатый, посадив меня за стол в конце зала.

И сразу вся эта техника нацелилась на меня. Я почувствовал, как екнуло сердце и погнало кровь справа налево. Видимо, до ног она не доходила, потому что я их уже не чувствовал. Напротив сел мужчина, моих примерно лет, и начал мне улыбаться. Я сразу догадался, кто это.

— Начали! — крикнул человек с бородкой и хлопнул в ладоши.

Кто-то невидимый стал монотонно считать до десяти задом наперед. Как только сказали «три-два-один», мой сосед улыбнулся еще шире и вежливо спросил приятным голосом:

— Это вы тот самый гражданин Сухорукое, который нашел пятьдесят тысяч рублей?

— Тот он самый, — разлепил я губы и спросил в свою очередь: — А это вы потеряли?

— Нет, — пугливо ответил он, метнувшись взглядом за мою спину.

— Конечно, — вздохнул я, — такие деньги разве заработаешь.

— Стоп! — крикнул с бородкой и подскочил ко мне: — Зачем вы спрашиваете?! Ваша задача отвечать на вопросы корреспондента. Все сначала!

У меня начали холодеть кончики пальцев: я понял, что сердце не работает совсем и кровь ходит по организму только от страха.

— Это вы тот самый гражданин Сухоруков, который нашел пятьдесят тысяч рублей? — опять спросил корреспондент тем же голосом.

— Да, это я тот самый гражданин Сухоруков, который нашел пятьдесят тысяч рублей, — ответил я и самодовольно развалился на стуле.

— У вас, наверное, возникла одна-единственная мысль?

— Почему это одна? — подозрительно спросил я.

— Точнее, какая у вас была первая мысль? — поправился корреспондент.

— У меня не было первой мысли, — признался я.

— Ну, может быть, вторая? — игриво и нервно спросил он.

— А откуда вы считаете? — поинтересовался я.

— Стоп! — крикнул с бородкой и подбежал ко мне: — Послушайте, гражданин Сухоногое! Вы же совершили красивый поступок! И отвечайте красиво, просто, ясно, без вопросов. Все сначала!

Мне так захотелось к ребятам в цех, что, были бы силы, встал бы и ушел. Но сил не было, потому что меня записывали для многомиллионных зрителей.

— Это вы тот самый гражданин Сухоруков, который нашел пятьдесят тысяч рублей? — криво улыбаясь, спросил корреспондент и, не дав мне ответить насчет того, что это я тот самый, быстро продолжил: — Вы отнесли деньги в милицию, не так ли? — И опять, не дав мне ответить, так ли, не так ли, разъяснил: — А ведь на эти деньги можно купить автомобиль, дачу, цветной телевизор…

— Думаете, зря отнес? — спросил я, не понимая, чего он от меня добивается при многомиллионной аудитории.

Корреспондент замолчал, видимо обдумывая, зря отнес или не зря.

— Пельменей можно было купить, — вставил я, потому что их очень люблю, — Сто тысяч пачек.

Корреспондент как-то егознул на стуле, будто сел на воду.

— Вы хотите сказать — пианино? — беззвучно прошептал он, бетонно затвердевая лицом. Не знаю, чем ему не понравились пельмени.

— Отгадайте загадку, — предложил я, вспомнив, что бородатый рекомендовал говорить с юморком: — Стоит корова, орать готова. Что это по-вашему?

Корреспондент беспомощно глянул по сторонам и сделался каким-то пятнисто-зеленоватым, как сыр рокфор. Еще бы: эту загадку у меня никто не отгадывал.

— Лошадь, — предположил он, со страхом рассматривая меня, будто перед ним оказалась та самая корова, орать готова.

— Не угадали, — сказал я. — Пианино.

У нас образовалась пауза: или он уже все узнал, или я своей загадкой сбил его с панталыку. Из-за аппарата, похожего на громадную мясорубку, выглянул с бородой и показал ему кулак. А может, мне. Но корреспондент сразу ожил — значит, ему — и звучно спросил:

— А что сказали ваши родственники, знакомые, товарищи? Например, что сказала ваша жена?

— Дурак, сказала.

— Стоп! — бабьим голосом крикнул бородатый, потряхивая ею, как мочалкой на веревке. — Гражданин Сухоребров, это невозможно! Давайте сюда Текусту!

Я уставился на громадную мясорубку: все-таки с машиной дело иметь лучше, современные машины поумней людей бывают. Я смотрел на мясорубку, поэтому обомлел, когда увидел расписанную красавицу, которая сидела на месте корреспондента и смотрела на меня с таким же интересом, с каким я смотрел на мясорубку. Я их в метро-то смущаюсь — не мясорубок, а расписанных красавиц. Здесь, перед многомиллионной аудиторией, под игриво-карим взглядом Текусты, перед ее карминными губами, перед ней, в общем, кровь с паром бросилась мне в лицо и голову — они и раньше бросались, но теперь как-то по-особенному, с температурой. Видимо, я жутко покраснел. Стояла напряженная тишина: она наверняка забыла, о чем меня спрашивать, пораженная моей обваренной физиономией. И тогда громким шепотом я подсказал:

— Это вы тот самый гражданин Сухоруков, который нашел пятьдесят тысяч рублей?

— Стоп! — рявкнул бородатый, и я увидел перед глазами его окончательно съехавшую на щеку бородку, — Гражданин Сухорылов!

Ну, думаю про себя, Сухорылова стерплю, а если назовет Сухомордовым, то не стерплю.

— Гражданин Сухорожев! Можете вы мне запросто, без телезрителей сказать, почему вы не взяли деньги себе?

— Потому что они чужие, — запросто сказал я и добавил: — В моей бригаде так бы сделал4 каждый. Честность не подвиг, а просто честность.

— Вот! — крикнул режиссер так, что у Текусты подпрыгнул парик. — Вот так и скажите зрителям! Просто, не волнуясь. Скажете?

— Могу, — согласился я, хотя подумал, что зрители это и без меня знают.

— Начали! — приказал бородатый.

Я кашлянул в кулак, глянул в мясорубку и начал говорить:

— Товарищи телевизионные граждане! Конечно, на пятьдесят тысяч я бы мог купить сто тысяч пачек пельменей. А зачем: в холодильник они не влезут, а сразу не съешь. Хотя две пачки могу, а после работы могу и три. Да всех пельменей все равно не купить, мясокомбинат еще наделает. Вот сарделек по два шестьдесят…

— Стоп!

— Благодарю за внимание, — буркнул я мясорубке, соскользнул со стула, опустился на колени, прошмыгнул между ножками, потом под онемевшей Текустой, через провода, трансформаторы, юпитеры, по лестнице, на улицу — и по асфальту на четвереньках.

Зато мне все дорогу уступали.

УДИВИТЕЛЬНАЯ ШТУКА

В воскресенье я встретил Вадима. На его лбу залегла интеллектуальная морщинка. Он держался за огромный портфель, в который вошел бы телевизор.

— Отдыхаешь? — неуверенно спросил я.

— Пишу.

— Чего пишешь?

— Ее.

— Молодец. Кого ее?

— Диссертацию.

Вадим предложил пройтись с ним в Публичку. Делать мне все равно было нечего, и я согласился.

Когда мы вошли в зал, я торжественно притих, как в церкви. Огромное помещение было плотно уставлено столами, за которыми поникли молодые люди. Мы еле отыскали свободные места.

— Они углубляют знания? — шепотом спросил я Вадима.

— Как бы не так! Они пишут диссертации.

По залу перепархивал легкий шелест. Поблескивали очки. Поскрипывали авторучки.

Работница библиотеки открыла форточки. Свежий воздух потоком приятно побежал по ногам.

— Вот та девица пишет о романтике, — показал Вадим на соседний стол.

Девица сморщилась, зябко шевельнула плечами и пошла в коридор к паровому отоплению.

— А этот ничего не пишет, — нашел я парня, который разгадывал кроссворд.

— Как бы не так! У него тема насчет истории шарад и лабиринтов.

Вадим разложил туго набитые папки. Интеллектуальная морщинка обозначилась резче.

— А у тебя какая тема? — спросил я.

— История водопровода и канализации. Начал я с водопровода, еще сработанного рабами Рима.

— И про санузлы! — удивился я.

— Есть одна глава, но она увязана с кибернетикой, — значительно ответил Вадим.

В эту ночь я ворочался. В меня заползало беспокойство, едкое, как изжога. Чувство, что я чего-то упускаю, в то время как другие не упускают, заставило мою мысль метаться под черепом. К утру она успокоилась — выход был найден. Даже была найдена тема. Даже набросан план.

ИСТОРИЯ ВЕЛОСИПЕДОВ

(Диссертация)

1. Классики о велосипедах.

2. Конек-горбунок — художественное воплощение мечты народа о велосипеде.

3. Трехколесный велосипед (детский).

4. Одноколесный велосипед (цирковой).