Сегодня вечером и всегда (сборник) - Нора Робертс

– Да, теперь я точно знаю, что вы сумасшедший, – прошептала она. – Вы действительно сошли с ума.

Он кивнул в знак согласия и, нисколько не смущаясь, продолжал говорить урезонивающим, рассудительным тоном. Именно этот тон совершенно сбивал ее с толку.

– Я готов дать тебе полгода, чтобы ты освоилась с этой мыслью. Я терпеливый. Я могу позволить себе ждать. Я не проигрываю. Никогда.

– Торп, похоже, вы действительно больны. Вам надо взять отпуск. Вы явно переутомились.

Торп улыбнулся – реакция Ливи его позабавила. В ее глазах было уже не возмущение, а испуг.

– Я думал, что будет проще, если я поговорю с тобой откровенно.

– Торп, – сказала Ливи как можно убедительнее, – я не собираюсь выходить замуж за кого бы то ни было. И уж точно не выйду замуж за вас. А сейчас, я думаю, вам следует…

Он опять прервал ее поцелуем. Слабые попытки протеста были безжалостно подавлены. Движения ее были связаны пиджаком. Ливи стояла, прижатая к его груди, опустив руки. Он чувствовал, что она сдается, он этого ожидал. От желания его била дрожь. Ее губы были теперь не только податливы, они требовали большего.

Рассудок ее затуманился. Она чувствовала крепкое и в то же время нежное прикосновение его губ. Если бы она могла высвободить руки, она бы обвила сейчас его шею, прильнула к нему. Ее жаждущие губы и дрожь тела выдавали ее с головой. Желание, когда оно рвется из тисков на волю, не скроешь, он знал это заранее. Ливи внезапно вся превратилась в пылающую плоть. Она хотела только одного – чтобы он ее касался. Она прильнула к нему всем телом, чтобы полнее ощутить его объятья, она вся горела.

Ливи прошептала что-то невнятное. Торп знал, что она чувствует, и хотел ее отчаянно, невыносимо. У него даже мелькнула мысль, что, может быть, она права, считая его сумасшедшим. Он действительно желал Ливи до безумия. Если бы они были одни…

Он медленно приходил в себя. Будет еще время и место. Укротив желание, он оторвался от ее губ.

– А что ты хотела мне посоветовать? – осведомился он.

Ливи смотрела на него, прерывисто дыша. Она изо всех сил старалась вспомнить, кто она, где она, что с ней. Торп улыбнулся, и мысли ее прояснились.

– Обратиться к врачу, – прошептала она. Ливи все еще дрожала. – Поскорей, пока ты не чокнулся совсем.

– Слишком поздно.

Торп притянул ее к себе для последнего жгучего поцелуя. Потрясенная собственной неуправляемостью, Ливи вырвалась из его объятий и пригладила волосы.

– Это сумасшествие. – Она подняла руку, как бы призывая его образумиться. – Это в самом деле безумие. – Стараясь успокоиться, Ливи перевела дух. – Да, сознаюсь, ты мне нравишься. Это само по себе достаточно скверно, но это предел. Я выкину все это из головы. Вот увидишь!

Она скинула с плеч пиджак Торпа и бросила ему.

– И тебе советую поступить так же. Я не знаю, сколько ты выпил, но, наверное, чересчур.

Он все еще улыбался, и улыбка была снисходительной.

– И перестань ухмыляться, Торп, – сердито сказала она. – И… и оставь меня в покое.

Ливи бросилась к двери, но обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз.

– Да, ты сумасшедший, – уверенно повторила она, рывком распахнула дверь террасы и убежала.

5

Утром на столе Оливии красовалась белая роза. Она просто сияла в хрупкой фарфоровой вазе, еще только бутон, с туго свернутыми лепестками. Ливи, конечно, догадывалась, кто прислал цветок. В смущении она села и уставилась на розу во все глаза.

Когда вчера вечером она вернулась к карточному столу, то пообещала себе даже не вспоминать о своем разговоре с Торпом. Здравомыслящий человек не станет думать о том, что говорит сумасшедший. И однако прошлой ночью она опять долго лежала без сна, перебирая в мыслях каждое слово, каждый жест. Воспоминания о его поцелуях вызывали сладкое томление. Она вертелась с боку на бок, ругая себя на чем свет стоит. И вот теперь он посылает ей цветы.

Лучше всего выбросить сейчас и розу, и вазу в мусорную корзину и забыть о них. Ливи дотронулась кончиком пальца до белого лепестка. Нет, выбросить такую красоту свыше ее сил.

«Ведь это всего-навсего цветок, – напомнила она себе. – Беспомощный и безвредный. Просто не надо вспоминать, откуда он здесь взялся». Ливи быстро подтянула к себе информационный листок. Через пятнадцать минут – эфир.

– Ливи, слава богу, ты на месте!

Она взглянула на координатора, нависшего над ее столом.

– Да, Честер?

Это был легковозбудимый, пребывающий обычно в скверном настроении человек, который жил на противокислотных таблетках и кофе. Она привыкла к подобным приветствиям с его стороны.

– Бери свою команду и шпарь к дому Ливингстона на Юго-Востоке. Знаешь, где квартиры сдают. Там в шестой этаж только что врезался рухнувший самолет.

Ливи вскочила, схватив сумочку и жакет.

– Есть какие-нибудь подробности?

– За тем и едешь. Мы дадим эфир, как только ты прибудешь на место. Хватай всех, кто есть. Слишком многие нянчатся со своим гриппом.

Его тон намекал, что болезнь не причина, чтобы не работать. И вообще, все это одно притворство.

– Давай, давай, операторы уже погрузились в автофургон.

Честер бросил в рот маленькую мятную лепешку.

– Ушла. – Ливи бросилась к двери.

Все было хуже, гораздо хуже, чем она себе это представляла. Хвостовая часть самолета торчала с фасадной стороны здания, как острие стрелы. Можно было подумать, что это сцена из фильма-катастрофы. Языки пламени выскакивали то тут, то там. Воздух был раскален, и пахло чем-то острым. Здание было уже окружено пожарными машинами и полицейскими автомобилями, и все еще подъезжали новые. Пожарные сновали внутри здания, выскакивали из него, стараясь сбить пламя водой из мощных брандспойтов. Жители нижних этажей были уже эвакуированы. Ливи слышала плач и крики. Ни вой сирен, ни треск пламени не могли заглушить их.

За ограждениями уже вовсю трудилась пресса. Стояли телекамеры и громкоговорители, работали репортеры, фотографы и техники. Все двигалось на первый взгляд хаотично, однако к строго намеченной единой цели.

– Надо действовать налегке, – сказала она Бобу, уже взвалившему камеру на плечо. – Сразу схвати все здание. Даем полную картину со всеми грузовиками, пожарными и каретами «Скорой помощи».

– В жизни ничего подобного не видел, – пробурчал Боб, уже нацелившись камерой на видимую часть самолета. – Можешь представить, что там творится внутри?

Ливи покачала головой. Она не хотела ничего представлять. Там были люди. Она с трудом подавила приступ тошноты. Ей надо сделать репортаж.

– Вон там Ридер.

И она посмотрела, куда показал Боб.

– Это помощник начальника пожарного депо.