Затея - Александр Зиновьев

— Но не надо смешивать факт и мнение о его существовании или несуществовании.

— В данном случае факт есть мнение, а мнение о мнении и есть мнение. Если есть мнение, что нет мнения, то мнения нет. А если есть мнение, что мнение есть, то оно есть.

— А если нет мнения о том, что есть мнение?

— То его, разумеется, нет.

— Есть еще четвертая возможность. Согласно твоей логике, отсутствие мнения…

— Означает все равно отсутствие мнения.

— Я склоняюсь к тому, — говорит третий интеллигент (он как раз выскочил из зала с партийного собрания под тем предлогом, что ему надо помочиться), — что у нас общественное мнение в самом деле существует. Его лишь невозможно выяснить, ибо оно по самой природе таково, что применение к нему любых средств исследования немедленно уничтожает его. Вот в чем дело! Тут ситуация потруднее, чем в физике. Там если направить луч света познания на частицу, так она от удивления и неожиданности лишь переменит место в пространстве или повернется к вам задом. А как же иначе? Вот вы, допустим, в два часа ночи пристроились выпить из горла на троих в темной подворотне, и на вас вдруг падает луч света от милицейского фонарика. Что вы сделаете в первую очередь, автоматически, инстинктивно, рефлекторно? Верно! Так чего же вы хотите от частицы?! Но дело-то в том, что частица (да и вы с вашими собутыльниками) не перестает от этого существовать! Спросите любого, даже самого глупого профессора философии… А глупее профессора философии может быть только доцент философии, ибо если уж доцент философии не может стать профессором этой самой философии, то по глупости он превосходит даже профессора философии, каковым он стремится стать… И вам он ответит с четкостью и ясностью классиков марксизма: э-э-э-э… видите ли, вопрос… э-э-э-э… как бы точнее… э-э-э-э… Ладно, черт с ним. Пусть себе мямлит. Мы-то с вами точно знаем, что если не частица, то вы с собутыльниками (смоетесь ли вы немедленно за углом или покорно последуете в участок) остаетесь существовать (как — другой вопрос, не мешайте докончить мысль!) объективно. А общественное мнение немедленно исчезает, стоит его коснуться светочем разума хотя бы самым нежнейшим образом. Вот, например, идет по улице человек. Одет вроде прилично, ибо одет по древнегреческому принципу: все мое ношу на себе. Лицо вроде интеллигентное, ибо сейчас у него как раз обострение язвы, а в столовых кормят таким… И в глазах человека невыносимая тоска, ибо ему только сейчас отказали в улучшении жилья, поскольку у него на душу населения приходится три целых и четыре десятые (!) квадратных метра. А вы, допустим, иностранный журналист, приехавший к нам с благим намерением описать объективно, что думают о своей жизни трудящиеся нашей Страны. Вам, конечно, невдомек, что сотрудники ОГБ волокут спереди вас, сзади, с одного боку и с другого боку по десятку специально подготовленных «случайных» прохожих. Но вот почему-то они зазевались, и вы успели сунуть микрофон под нос того самого ошалевшего человека, у которого тоска в глазах. И с места в карьер один вопрос за другим. Как? Что? Почему? Зачем? И что, вы думаете, произойдет с этим человеком? Верно, об этом-то мы и говорим. Язву как рукой снимет. Глаза засветятся верой в наше передовое учение и любовью к Партии и Правительству и лично к товарищу… Вы меня поняли?

— Ладно, — соглашается первый (Скептик). — Пусть оно существует, это ваше дурацкое общественное мнение, раз вам так хочется. Хотя, честно признаюсь, не могу понять, как оно может существовать, если его познать невозможно.

— Ты что?! — орут в один голос оппоненты. — Забыл о печальной участи Канта, Маха, Авенариуса, наших отечественных эмпириокритиков и наших сокурсников Иванова, Петрова и Сидорова, которых выгнали с первого курса за сомнение в сверхгениальности эпохального труда…

— Ладно, — капитулирует Скептик под мощными ударами ленинской критики субъективного идеализма и агностицизма. — Философию я сам когда-то сдавал на пятерки. Я же не об этом. Ваше общественное мнение, если даже оно существует, все равно не играет никакой роли.

— Посмотрите на этого лаптя, — наслаждаются своим триумфом оппоненты. — Если оно играет роль, оно существует, а если не играет роли — не существует! Оно же существует именно в том, что играет роль!

— Эй вы! — говорит четвертый интеллигент, выходя в коридор из зала (под тем предлогом, чтобы прекратить шум в коридоре). — Прекратите шум! О чем речь? А!..

Ну, это — задачка для начинающих. Конечно существует. И роль играет. Но роль про-ти-во-по-лож-ну-ю!! Поняли? Или, как говорил наш преподаватель-кретин… помните… по истории партии: противолапожную или обратно препендикулярную. Послушайте, братцы, а что, если?..

Мнение вождя столицы

Что Они Там мудрят с этими психо-химо-физическими средствами, ворчит Вождь столичной партийной организации, претендующий со временем стать Вождем всей Страны. Стоят эти средства бешеных денег, а толку от них чуть. Раньше жить было куда хуже, а обходились без них. Голод косил людей. Репрессии бесконечные. Это же факт, между нами говоря. А люди все равно верили. А почему? Да потому, что более надежные средства применяли. Какие? Книжки хорошие печатали: «Как закалялась сталь», «Чапаев», «Железный поток». Кинокартины хорошие делали: «Светлый путь», «Кубанские казаки», «Чапаев» опять же, «Ленин в Октябре», «Юность Максима». Песни хорошие пели: «Утро красит», «Широка страна моя родная», «Легко на сердце». Показать такое, спеть такую песню, прочитать такую книжку — все равно что людям десяток уколов сделать. Надежных. И без вредных последствий в виде шумихи на Западе. Сделай пару хороших фильмов с песнями, подкрепи парой процессов над шпионами и идеологическими диверсантами. И руководи спокойно. Нет, вы меня не переубедите. Зря мы тогда пошли на уступки. Запад тоже надо в постоянном страхе держать. А то распустились, сволочи!

Мнение математика

Не надо думать, что Они там едины, говорит Математик. Они сами друг другу готовы глотку перегрызть. Вождь Столицы хочет стать Вождем Страны. Идеолог Столицы метит тоже в главные идеологи. Поэтому он поддерживает своего непосредственного вождя и копает яму главному. Начальник ОГБ готовит какую-то пакость, благодаря которой он рассчитывает стать фигурой номер один и сделать Вождя своей марионеткой. Главный Идеолог чует это и трясется за свою шкуру. Он сам мечтает стать фактическим закулисным заправилой. Вот я тут набросал примерную схему расстановки сил в правящей верхушке. Видите? Судя по всему, Начальник ОГБ обречен. Они его все боятся. И потому сплотятся против него. А с его падением рухнет вся их эпохальная затея. Одно дело — газетный треп, другое дело — конкретная работа. А Начальник ОГБ — душа этой затеи и вдохновитель. Без него начнется маразм, и нас утопят в навозе, так, между делом. Надо спешить!

Мнение забулдыги

Зря вы смеетесь над диалектикой, говорит неопознанный Забулдыга случайным собеседникам. Диалектика вещь серьезная, если к ней отнестись серьезно. Возьмите, например, учение диалектики о форме и содержании. О чем оно говорит? В двух словах: не верь глазам своим! Скажем, формой существования нашей науки является воровство в самом широком смысле слова (то есть не только как плагиат, но вообще как законное присвоение продуктов чужого труда) и пустозвонство. А по содержанию? Величайшие открытия за всю историю, бескорыстное служение истине, героическое служение народу. Правда, нельзя точно установить, что тут форма, а что содержание. Но диалектика — не догма, а руководство к действию. Точно так же и в области социальной истории. Формой (или содержанием) социальной истории у нас является пошлая интрига, а по содержанию (или по форме) это — вехи, этапы, свершения, поступь. Согласно диалектике, происходит отставание формы от содержания (или наоборот) и сбрасывание старой формы (или наполнение новой формы). Одним словом, диалектика. История подобна змее, вылезающей из своей старой шкуры. Процесс долгий и мучительный. Только в отличие от змеи здесь вехи и этапы образуют обрывки старой шкуры. А живая змея истории все время уползает неведомо куда. В общем, как сказано в «Евангелии для Ивана»:

Что будет, знаем мы заранее.Мы знать не можем лишь одно:Кто влезет на вершину здания,А кто опустится на дно.

Но в этой идиотской их Затее уже сейчас совершенно точно можно предсказать следующее: Начальник ОГБ горит, Вождь Столицы оттирается на второй план, сознатории вырождаются в бараки для рабочих…

Мнение идеолога, вождя и начальника ОГБ

Секретарь по Идеологии встретился с Вождем в присутствии Министра Вооруженных Сил и намекнул ему, что Начальник ОГБ намерен убрать Вождя на пенсию и занять его место. Не случайно он через свою агентуру распространяет на Западе слухи о предстоящем омоложении руководства Партии на десять лет. На Западе называют Начальника ОГБ наиболее вероятным преемником Вождя, так как прочим членам ПБ ВСП уже за семьдесят. Вождь сразу смекнул, в чем дело. И, зная, что Начальник ОГБ слушает их, сказал миролюбиво, что ему действительно пора на покой, что надо молодежь выдвигать, что Начальник ОГБ талантливый и опытный руководитель и есть смысл обдумать его кандидатуру, но с поста Начальника ОГБ нельзя сразу переходить на пост Вождя, надо поработать сначала на посту, близком к общеполитическому руководству Страной и т. д. Начальник ОГБ сразу понял, куда гнет Вождь. Но выхода не было. Отказаться — покажется подозрительным. Но уйти с поста Начальника ОГБ теперь — значит потерять все. Арестовать этих негодяев? Время не то, ничего не выйдет. Дело наверняка кончится провалом, как тогда у Берии. Надо их перехитрить! И он решил дать свое согласие. Но куда они меня переведут? Так я и думал! Вот негодяи! Это пронеслось в его мозгу в тот момент, когда он услышал предложение Идеолога передвинуть его на пост руководителя Профсоюзами. Прекрасно, сказал Вождь. Пусть поруководит Профсоюзами лет пять или десять. Профсоюзы, как говорил Ильич, суть приводные ремни… И Вождь начал мямлить длинную речь с цитатами из классиков о роли профсоюзов как школы коммунизма.