Ювелирные сокровища Российского императорского двора - Игорь Зимин

Остальную (бо́льшую) часть ювелирной коллекции Марии Федоровны продали, а вырученные деньги поделили согласно воле Марии Федоровны и в соответствии с общеимперскими юридическими нормами. В завещании Марии Федоровны есть упоминание об этом: «Деньги, приходящиеся им[688] от продажи моих бриллиантов, обеспечены за ними моим завещанием». Кроме этого, в разделе, где императрица отписывает ряд вещей своей дочери Анне Павловне, есть упоминание: «Любезной дочери моей Анне, кроме приходящихся на ее долю бриллиантов…».

Следовательно, судьба ювелирной коллекции императрицы Марии Федоровны сложилась следующим образом:

Во-первых, незначительная ее часть завещалась «адресно», о чем мы подробно рассказали. При этом некоторые ювелирные вещи передавались «в казну», т. е. входили в список коронных бриллиантов после смерти их владельцев.

Во-вторых, часть уникальных ювелирных изделий сразу же передавалась в Бриллиантовую комнату для их включения в опись коронных бриллиантов. В описи 1838 г. есть упоминания об этих вещах. «Вещи бриллиантовые, поступившие после блаженные памяти Государыни императрицы Марии Федоровны в число коронных бриллиантов в 1829 году»:

1. № 606. Диадема из шести колосьев в середине белый сапфир и 37 мелких груш индийской грани (21 408 руб.);

2. № 607. Широкая повязка в двух частях (18 342 руб.);

3. № 608. Колесо ордена Св. Екатерины (7728 руб.);

4. № 609. Орден Св. Александра Невского (870 руб.);

5. № 610. 26 солитеров от колье при оных замочек золотой с одним шатоном на финифти[689].

В-третьих, бо́льшая часть ювелирной коллекции делилась между детьми Марии Федоровны, при этом бо́льшую часть «женской коллекции» получили дочери императрицы.

В-четвертых, некоторую часть ювелирной коллекции продали и вырученные деньги распределили преимущественно между иностранными родственниками.

Николай I, напомним, написал свое первое официальное завещание как император 21 июня 1831 г., перед поездкой в Москву, охваченную холерой. Императору тогда было 35 лет. Первым пунктом завещания он передавал «Любезнейшей жене моей» дачу «Александрия» с приписанными имениями в Гдовском уезде и дачу «Знаменская» близ Петергофа.[690] Потом завещание дважды переписывалось, собственность перераспределялась, но бо́льшая часть по-прежнему отходила жене и старшему сыну. При этом старший сын наследовал недвижимость после смерти матери. Примечательно, что завещание Николая I затребовал в Гатчину 15 октября 1892 г. император Александр III, который внимательно ознакомился с ним. Его прежде всего интересовало, как его дед обеспечил материальное благосостояние своих дочерей.

Это было первое официальное завещание Николая I. Потом в 1844 г. он его дополнил и переписал. Однако самая первая проба пера в этом печальном жанре у Николая Павловича была отмечена еще в 1824 г. И к этому его подтолкнули именно денежные дела. Дело в том, что путешествуя по Германии в 1821 г., Николай Павлович и его жена Александра Федоровна в местечке Спа приобрели «нитку жемчугу» из 31 жемчужины. Тогда же молодые супруги купили у ювелиров Дюваля и Сегена жемчужные серьги. Видимо, это была самая крупная покупка молодой четы за все время их супружества.

О стоимости этого жемчужного набора свидетельствуют данные по оценке каждой из 31 жемчужины. Самая крупная жемчужина, весившая 16 1/4 карат, стоила 10 562 руб. Далее по мере убывания следующая жемчужина в 13 1/2 карат – 7015 руб., затем жемчужина в 12 5/8 карат – 6060 руб. и так далее. В конечном итоге всю жемчужную нитку в 31 зерно оценили в 95 951 руб. Так же оценили и жемчужные серьги: «Одна пара серег из двух плоских жемчужин осыпанных розами с подвязками, состоящими из двух продолговатых жемчужин, в коих весу 58 крат состоит». Серьги оценили в 29 000 руб.[691] Соответственно стоимость всего жемчужного убора составила почти 125 000 руб.

Три года спустя, в августе 1824 г., супруги решили составить документ, который по своей стилистике очень походил на завещание. При этом Николаю Павловичу было только 28 лет: «…сим добровольно разсудили за благо постановить следующее… принадлежали после нас старшему сыну; по смерти его наследует их старший же его сын; когда же не будет он иметь детей мужского пола, то и жемчуг, и серьги должны принадлежать второму нашему сыну (если будем еще иметь сыновей) с тем, чтобы сие наследство всегда переходило по прямой линии ко старшему в нашем роде мужска полу, до тех пор, пока он не пресечется… 24 апреля 1824 г.».[692]

Примечательно, что в императорских завещаниях оговаривалось место в Петропавловском соборе, где составители завещаний желали быть похоронены, форму, в которой желали бы лежать в гробу, кольца, нательные кресты и иные предметы, которые они желали бы унести с собой в могилу. Александр II упоминал в завещании: «Крест, который получил при крещении, оставить на мне, равно и все образа и кольца, которые носил. Оставить на мне также браслет с портретом Лины[693], который никогда меня не покидал»[694].

Все – даже устные – пожелания монархов пунктуально выполнялись. Так, Александра II положили в гроб в офицерском мундире лейб-гвардии Преображенского полка без всяких наград. Это было буквальное выполнение воли монарха однажды обронившего, что он не желает лежать в гробу, «как разряженная обезьяна».

В заключительной части завещания царствующие особы распределяли различные предметы, дорогие их сердцу или мемориального характера, среди родных и близких. В данном случае не шла речь о материальной стороне этих предметов, хотя многие из них были довольно дорогими.

Например, своему старшему сыну, будущему Александру III, Александр II среди прочего оставлял: «Пехотную мою шпагу, завещанную мне Батюшкою, которая подарена была ему покойным императором Александром Павловичем. Желаю, чтобы по моему примеру он надел ее в день коронации. Кавалерийскую саблю Батюшки, которая находилась на его гробе, и он постоянно носил с Казачьим генеральским мундиром. Она подарена была ему Цесаревичем Константином Павловичем. Пехотную саблю мою, с надписью на клинке: пожалована Государем Императором 2 мая 1837 г., которою Батюшка благословил меня перед путешествием по России. Палаш мой, подаренный мне женою в день коронации в Москве 1856 г. Все мундиры, ордена и туалетные вещи, принадлежавшие Батюшке, хранящиеся у меня в Кабинете Зимнего Дворца. Чернильницу с серебряным колокольчиком, из того же кабинета, принадлежавшую Императору Александру Павловичу, из которой я подписал Манифест об освобождении крестьян 19 февраля 1861 г. Бюро для писания стоя, оттуда же, принадлежавшее императору Александру Павловичу с серебряным бюстом Петра Великого»[695].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});