Зарождение добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков

никак не в смысле какого-то им жалованья, о чем они и говорили генералу Алексееву.

В один из дней генерал Алексеев пришел в роту в несколько явно взволнованном настроении. Его, как всегда, окружили добровольцы. Он им сказал о следующем: зная их преданность делу борьбы за родину, их непоколебимую решимость на все, он не может скрывать от них появившиеся трудности для дела. Обстановка сложилась так: пребывание организации в Новочеркасске известно врагу. Большевики уже говорят о росте «калединской контрреволюции» и о необходимости ее задушить в корне. Естественно, что руководители политики Дона очень беспокоятся за судьбу Дона и находят главной причиной враждебного отношения к нему – сбор здесь Добровольческой организации. Это привело их к решению побудить атамана заставить последнюю оставить пределы Дона. Связанный конституцией Дона и бессильный убедить политических деятелей в необходимости оставления на Дону добровольцев, атаман высказал генералу Алексееву просьбу перенести формирование организации в ближайший к Дону район, на что был дан срок в две недели.

Это сообщение сильно встревожило добровольцев, но их успокоило заявление генерала Алексеева: «Хотя две недели и малый срок, но события идут таким темпом, что многое может в течение их решительно измениться и организация может еще понадобиться Дону».

На все сказанное генералом Алексеевым добровольцы ответили утверждением своей полной ему преданности и готовности выполнить все его приказания. На их заявление о нехватке винтовок и патронов генерал Алексеев сказал, что хотя отношение Дона к организации и препятствует получению оружия, но «мы его добудем своевременно».

Эта встреча генерала Алексеева с добровольцами до высшего предела укрепила их взаимную и неразрывную связь. Вождь в это время имел в своем распоряжении всего лишь 180 человек.

С началом второй половины ноября положение стало резко меняться: во-первых, увеличился приток добровольцев, что усиливало Добровольческую организацию, во-вторых, осложнилось и ухудшилось положение Дона в смысле сохранения порядка и внутренней безопасности. Тысячи дезертиров с фронта Великой войны ехали через его территорию, торопясь к себе домой. Они на каждой станции грабили население, добывая себе пропитание; они угрожали железнодорожной администрации, требуя отправки их поездов, не считаясь с установленным расписанием. Порядок нарушился. У Дона не было сил его поддерживать, тем более что дезертиры в большинстве ехали с оружием. Кроме того, таким беспорядком пользовались большевики, настраивая массу против «контрреволюционного» Дона. Донским властям не оставалось иного, как просить атамана обратиться к генералу Алексееву за помощью.

Генерал Алексеев не отказался дать ее. Он распорядился назначать в распоряжение донских властей необходимое им число добровольцев. Группами в 5 и более человек они под командой донских офицеров, получив винтовки, патроны и по 10 рублей суточных на 10 дней, отправлялись на разные узловые станции и не только Дона, но и близлежащие к его границе.

Такие командировки были весьма опасны. На станции Дебальцево группа не только не смогла водворить порядок, но под угрозой оружия вынуждена была ее оставить. Ей вслед неслись пули. На станции Иловайской такая же группа едва не была растерзана толпой вооруженных, если бы ей не помог сотник Греков с группой кубанцев, возвращающихся на Кубань. Но и соединенной группе все же пришлось оставить станцию. Сотник Греков сформировал из нее партизанский отряд, вошел в подчинение донскому командованию и в дальнейшем производил отрядом налеты на станции, где останавливались слишком буйные эшелоны дезертиров, чем умерял их страсти. В районе каменно-угольных шахт среди местных жителей развивались большевистско-коммунистические идеи, организовывались совдепы, и сотник Греков со своим отрядом беспощадно расправлялся с захваченными вожаками.

Но волны революции все же постепенно захлестывали и территорию Дона. Им не могли противостоять формирующиеся из донских добровольцев партизанские отряды. Начала литься кровь защитников Дона. Не все группы посланных в командировки добровольцев возвращались в Новочеркасск. Это были первые жертвы организации в борьбе, которых никто из добровольцев не видел, и лишь их фамилии в бюро записи говорили о них.

Благополучно вернувшиеся из таких командировок в большинстве попадали в офицерские и юнкерские части, позднее сведенные в Офицерский полк.

На станции Зверево порядок наводила группа в 4 добровольца с донским офицером. Она не знала покоя ни днем, ни ночью. Окружена она была большевистски настроенным населением. Однажды на станцию прибыл эшелон с 28-м Донским полком, вернувшимся с фронта, поразивший добровольцев своим порядком. «Теперь у Дона есть свои боевые части», – говорили они. Но радость их была коротка: казаки узнали в них «чужаков». Зло помахивая плетьми, заявили им: «Убирайтесь отсюда! Вам тут нечего делать».

Незаметной для добровольцев протекала работа генерала Алексеева, на которого легла вся ее тяжесть, и притом в условиях весьма неблагоприятных. Ему нужно было заботиться не только о помещениях для добровольцев, но и об их питании и снабжении самым необходимым. Необходимы были денежные средства. Генерал Алексеев попробовал обратиться к богатым людям и получил от них всего лишь… 400 рублей. Кое в чем помогали благотворительные организации. Ожидалось поступление средств от торгово-промышленных кругов Москвы и Петрограда.

Несмотря на материальные трудности, генерал Алексеев продолжал дело привлечения на Дон возможно большего числа добровольцев, посылая с этой целью своих гонцов в Москву, Петроград и другие города к политическим, общественным и военным организациям. Но он не строил себе иллюзий относительно их активности, как не строили и добровольцы. Они уже имели возможность убедиться в их пассивности, прикрываемой «благими порывами». Генерал Алексеев побуждал их к делу. Результат был ничтожный.

Слал генерал Алексеев своих гонцов к главнокомандующему Румынским фронтом, генералу Щербачеву[235], части которого еще не были столь разложены, как на других фронтах. У него была большая надежда на сформирование там крепких частей из добровольцев и возможности начать борьбу с большевиками оттуда, в крайнем случае, на переход этих частей на Дон. Генерал Щербачев разделял идею генерала Алексеева, но у него не хватило воли осуществить ее.

Не оставлено было без внимания и офицерство, собравшееся в последнее время на Северном Кавказе, в городах минеральных вод. Там же находились генералы Рузский, Радко-Дмитриев[236] и другие. Неоднократно ездили туда посланцы генерала Алексеева, рискуя жизнью, и привозили оттуда лишь «утешительное»: офицеры объединились, готовы к выступлению. Между прочим, там в это время проживал и бывший военный министр Временного правительства А.И. Гучков. Но ни министр, ни генералы реальной силы для генерала Алексеева не дали.

Сам генерал Алексеев дважды инкогнито ездил в Екатеринодар к атаману Кубанской области, побуждая его если и не дать добровольцев, то хотя бы сформировать на Кубани противобольшевистс-кие отряды. Весьма туго шло их формирование.

Обращался генерал Алексеев за содействием ко