Двуликий Берия - Борис Соколов

В 1948 году записке Тимашук не был дан ход, в частности, из-за близкой дружбы Власика с профессором П.И. Егоровым. Теперь же на кремлевских врачей обрушились репрессии.

Как пытали фигурантов дела о «еврейском заговоре», 13 января 1954 года рассказал следователям и бывший начальник Лефортовской тюрьмы подполковник Дуринов: «…В кабинете № 65 Лефортовской тюрьмы к некоторым арестованным применялись меры физического воздействия. Причем применением таких мер к арестованному генерал-лейтенанту госбезопасности Белкину руководил лично Рюмин. Сам Рюмин ударов не наносил, но говорил Миронову, Белову, Кунишникову и мне, что бить надо посильнее…»

С резиновыми дубинками следствие пошло веселее. «Врачи-вредители» признались, что злодейски залечили до смерти Щербакова и Жданова, а чекисты согласились с тем, что собирались свершить государственный переворот в интересах международной шпионской организации «Джойнт». Такой сценарий вполне удовлетворил Сталина, лично следившего за ходом расследования. Он вполне соответствовал антисемитским настроениям вождя. Согласно дневниковой записи заместителя председателя Совета Министров СССР В.А. Малышева, Сталин говорил 1 декабря 1952 г., что «любой еврей-националист — это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам».

Абакумову 3 ноября 1952 года предъявили обвинение в том, что он «вынашивал изменнические замыслы и, стремясь к высшей власти в стране, сколотил в МГБ СССР преступную группу из еврейских националистов, с помощью которых обманывал и игнорировал ЦК КПСС, собирал материалы, порочащие отдельных руководителей Советского правительства, а также отгораживал чекистский аппарат от руководящих партийных органов; опираясь на своих сообщников, проводил вредительскую подрывную работу в области контрразведывательной деятельности…»

В ноябре 1952 года Игнатьев докладывал Сталину о ходе расследования по «делу врачей». Были изучены истории болезней пациентов Кремлевской больницы. Следователи оценили работу крупнейших медицинских специалистов страны как совершенно неудовлетворительную: «При изучении материалов на медицинских работников Лечсанупра вскрылась большая засоренность кадров этого ответственного лечебного учреждения лицами, не внушающими политического доверия по своим связям с антисоветскими элементами прошлой враждебной деятельности». В результате такого медико-политического чекистского исследования был сделан вывод, что там «не создавались необходимые условия для надежного лечения больных, не было обеспечено добросовестное лечение и необходимый уход… за… руководителями зарубежных компартий и стран народной демократии, в том числе за товарищами Токуда, Торезом и Димитровым».

В ходе следствия были арестованы заместитель директора санатория «Барвиха» Рыжиков, начальник Лечсанупра Кремля Бусалов, консультант Лечсанупра Виноградов. Лечившие Щербакова Ланг и Этингер умерли под следствием. Врачей обвинили в том, что они «не использовали возможности сердечной терапии, неправильно применяли сильнодействующие средства, как морфий, пантопин, симпатол и различные снотворные». Щербакову после инфаркта «злонамеренно разрешили» вставать с постели. Лечение как Щербакова, так и Жданова, как утверждал Игнатьев, велось преступно. Были арестованы все врачи, лечившие Жданова в последние годы его жизни — профессора Егоров, Виноградов, Василенко, врачи Майоров и Карпай, патологоанатом Федоров. Последнего обвинили в том, что умышленно скрыл сведения об инфаркте Жданова.

«Следствием установлено, что Егоров и Федоров — морально разложившиеся люди, Майоров — выходец из помещичьей среды, Виноградов — примыкавший в прошлом к эсерам, Василенко, скрывший с 1922 г. свое исключение из ВКП(б), и связанная с ними еврейская националистка Карпай — все они составляли вражескую группу, действовавшую в Лечсанупре Кремля, и стремились при лечении руководителей партии и правительства сократить их жизнь» — такой вывод содержался в докладе Игнатьева Сталину.

Все арестованные дали показания о том, что они плохо относились к Советской власти и являются членами организованной террористической группы, руководитель которой, профессор П.И.Егоров, «враждебно относясь к партии и Советской власти, действовал по указаниям врага народа А.А. Кузнецова, который в связи со своими вражескими замыслами был заинтересован в устранении товарища Жданова». Таким образом, «дело врачей» оказывалось в связке с «ленинградским делом», основные фигуранты которого к тому времени уже были расстреляны.

Генерала Власика обвинили в том, что он, получив письмо Тимашук, написанное 29 августа 1948 года, уже 30 или 31 августа передал его Абакумову. В проекте обвинительного заключения, направленного Сталину, этот факт излагался следующим образом: «Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу… иностранным шпионам-террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову». Сталин, редактируя этот документ, не согласился с такой формулировкой и написал более определенно, что Жданов «не просто умер, а был убит Абакумовым».

В связи с «делом врачей» был арестован ряд чекистов-евреев: начальник спецбюро МГБ генерал-майор Н. Эйтингон, руководитель подразделения, отвечавшего за разработку техники радиосвязи, Е. Анциелович, начальник отдела «К» МГБ А. Свердлов, заместитель начальника 1 Главного управления МГБ генерал-лейтенант М.Белкин, непосредственно перед арестом — заместитель начальника 2 главка МГБ, руководитель спецлаборатории, где разрабатывались яды, Г. Майрановский, тесно сотрудничавший с МГБ начальник следственного отдела прокуратуры Л.Шейнин и др.

После ареста Берии Лаврентию Павловичу предъявили показания руководителя токсикологической лаборатории НКВД-МГБ Григория Майрановского, в феврале 1953-го приговоренного к десяти годам лишения свободы за незаконное хранение ядов и злоупотребление служебным положением:

«Во время моих опытов по применению ядов, которые я испытывал над осужденными к В[ысшей] М[ере] Н[аказания]… я столкнулся с тем, что некоторые из ядов могут быть использованы для выявления так называемой «откровенности» у подследственных лиц. Этими веществами оказались хлораль-скополамин и фенамин-бензедрин (кола-с).

При употреблении хлораль-скополамина (КС) я обратил внимание, что, во-первых, дозы его, указанные в фармакопее как смертельные, в действительности не являются таковыми. Это мной было проверено многократно на многих субъектах. Кроме того, я заметил ошеломляющее действие на человека после применения КС, которое держится примерно в среднем около суток. В тот момент, когда начинает проходить полное ошеломление и начинают проявляться проблески сознания, то в это же время тормозные функции коры головного мозга еще отсутствуют. При проведении в это время метода рефлексологии (толчки, щипки, обливание водой) у испытуемого можно выявить ряд односложных ответов на коротко поставленные вопросы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});