Холодные звезды-2. Долгий путь домой - Вергилия Коулл

Когда я проснулась на следующее утро, то обнаружила, что дверь в наше временное убежище приоткрыта, а полукровка сидит на пороге и смотрит, как светлеет небо на горизонте. Даже со спины он казался спокойным и умиротворенным, а меня холодным потом прошибло.

— Что ты делаешь?!

Я вскочила с постели и подбежала, чтобы захлопнуть дверь и увести его подальше от смертельных дронов, но Биру повернулся и ответил мне безмятежным взглядом.

— У нас есть еще полчаса затишья. Ты не замечала? В это время они обычно не летают.

Со вздохом я опустилась на порог рядом с ним и поджала колени к груди. Первый испуг прошел, и тело стало ватным. Может, про этот рассвет Биру толковал ранее? Мы не выходили наружу уже несколько дней подряд, и свежий воздух казался необыкновенно вкусным после затхлого помещения.

— Может, попробуем вернуться в резиденцию? — предложила я, задумчиво глядя на белесые облака. — Карантин пуст, остались лишь мы с тобой.

Вместо ответа Биру улыбнулся. Затем неторопливо оттянул воротник одежды. На бежевой коже алело несколько крохотных пузырьков.

— Карантин еще не пуст, Дана. Остался я.

Полукровка редко называл меня по имени, и то ли от этого, то ли от внезапного понимания ситуации я вздрогнула.

— Когда ты собирался сказать мне?

Он пожал плечами и показал пистолет, до поры лежавший по другую сторону и скрытый от моих глаз.

— Никогда. Хотел сделать это сам, пока ты спишь. Но не мог на тебя наглядеться. Знаешь, любовь пришла ко мне слишком поздно. Сколько раз ты спала в моей кровати, и я мог смотреть на тебя, но не делал этого, потому что не видел смысла. Ты всегда была с Каем, я только арендовал тебя на время.

Я хотела хмыкнуть от его циничного «арендовал», но сухой ком стоял в горле и мешал произнести хотя бы один звук.

— А потом… — Биру опустил голову, — я попал в собственную ловушку. Обыграл сам себя. Кто бы мог подумать, что так бывает?!

— Пойдем, я сделаю отвар, — робко начала я, — и надо измерить температуру…

— Нет, Дана, — покачал он головой, глядя на меня нежно и снисходительно, — я не пойду.

Полукровка взял мою ладонь и вложил в нее пистолет, и тогда я поняла: он не шутит. Внезапно бросились в глаза и капли пота на висках, и непривычно расширенные зрачки. Почему я не замечала этого раньше? Почему верила на слово, когда Биру храбрился и водил меня за нос уверениями, что не болен? Как давно у него появились признаки заболевания? Вместе со всеми? Или на следующий день? И он ни разу не застонал, не прилег, никак не выдал свое состояние.

Как и подобает настоящему правителю.

— Поцелуй меня, Дана, — попросил Биру, заглядывая мне в глаза так, как не смотрел никогда раньше: с каким-то по-настоящему родным теплом, — на прощание.

— Нет, — я похолодела при одной этой мысли, — я не стану этого делать… не заставляй меня…

— Не станешь целовать мужа?!

— Не стану стрелять в тебя. И не проси.

Я затрясла головой и швырнула пистолет на землю. Хотела встать, но Биру схватил за руку и удержал.

— Ты бросай меня, Дана. Я ведь не бросил тебя.

Скрипнув зубами, я осталась на месте.

— Не брошу, если пообещаешь, что сейчас же пойдешь внутрь, ляжешь на постель и начнешь лечение. Может, тебе повезет, как и мне когда-то. Может, после лихорадки наступит иммунитет. Видишь, как долго ты продержался? Дольше всех. Может…

— Не может, — он поморщился. — Мы оба понимаем, чем все закончится. Я буду лечать там и корчиться в муках, исходить потом, мочиться под себя, как жалкое существо, а ты будешь сидеть рядом и плакать, как делаешь это уже два дня подряд. А потом я умру, и ты заплачешь еще сильнее. А возможно и не заплачешь, а наоборот, успокоишься и вытрешь слезы, вздохнув, что все, наконец, закончилось. Давай сократим эту цепочку и перейдем сразу к последней стадии.

— Нет, ты еще можешь выжить!

— Никто не может выжить. Это ты у нас особенная, — Биру ласково погладил меня по щеке, — ты, девочка с бесцветными волосами. Я все-таки не такой человек, как ты. И моя протурбийская половина уже со всем смирилась. Я не борюсь. Я просто хочу уйти достойно. Если увидишь Кая — попроси у него прощения от меня. И попробуй его простить. Меня же простила.

Он наклонился, поднял пистолет и снова вложил в мою руку.

— Только поцелуй напоследок. Мы так редко целовались раньше…

Моим щекам стало мокро.

— Я не могу тебя убить, Биру… не смогла, даже когда ненавидела, даже ради Кая… вместо этого отдала на Олимп, надеясь, что они сделают это за меня. Тем более, не проси об этом сейчас! Если уж решил умереть, выбери кого-то другого. Я не могу…

— Но мне не нужен никто другой, — полукровка послал мне извиняющуюся улыбку, — я же понимал, на что шел, когда отправлялся за тобой к схурам. И уже тогда все мы, все, кто шел, приготовились умереть. Ты стала нашим смыслом смерти, понимаешь? Это же редкое счастье — знать, ради чего ты собрался умереть!

И вдруг мне показалось, что Биру совершенно искренне счастлив, признаваясь в этом. Как будто весь груз свалился с его плеч: и необходимость заботиться о ненужном и ненавистном поселении, и несбыточные мечты о Земле, и тоска по матери, и многое-многое другое, от чего полукровке всегда хотелось избавиться. Всю жизнь его учили не любить, а рассчитывать, и наконец он смог совершить что-то невероятное, нелогичное и необъяснимое — и я могла поклясться, что теперь Биру в полной мере чувствовал себя человеком.

Стиснув рукоятку пистолета, я потянулась к его губам и впервые что-то почувствовала. Нет, полукровка никогда не смог бы заменить в моем сердце Кая, но ведь любовь может быть разной? И дружеской в том числе? Может быть — мы уже никогда не сумеем это проверить.

— Я сделаю так, чтобы о тебе узнали на Земле, Биру, — прошептала я, ощутив, как он задрожал всем телом и обнял меня крепче, напоследок прижимая к себе. — Обещаю. Ты будешь жить среди людей вечно. Потому что история — это то, что не исчезнет никогда.

— Я знал, что звезды свели нас не просто так, — прошептал он, закрывая глаза и улыбаясь. — Я всегда знал, что ты прилетела, чтобы исполнить мою мечту.

Я приставила пистолет к его виску и, прежде чем успела выдохнуть, нажала на курок. Биру умело сыграл со мной и в этот раз и снова остался победителем. Он ушел со счастливой улыбкой на губах, видя перед закрытыми глазами свою другую жизнь и иное будущее, оставив меня один на один с реальностью, в которой я своими руками убила того, кто стал мне по-настоящему дорог.

25

Весна.

Говорят, она наступила.

Мне остается только верить на слово. Слишком давно я не видела солнечного света. Мой мир теперь — это темнота, одиночество и ночь. Мой мир полон кошмаров.