Время Рыцарей - Светлана Алимова

мусор, так самое время избавиться от нее.

Агата вздрогнула. Слова Сольвейна покоробили ее.

— Это неправда! Зачем ты так говоришь?

— Выходит, она что-то значит для тебя?

— Значит, — сдалась Агата, — но я не хочу… так, постой-ка. Почему ты для нее стараешься? Она тебе понравилась, да? Потому, что она красавица, а я — нет?!

Она уже готова была вспыхнуть, но Сольвейн посмотрел на нее с изумлением.

— Как это, ты — не красавица? Красивее тебя нет никого в этом городе. Ты — вечерняя звезда, на которую я, счастливчик, буду любоваться вечность. Никто не в силах затмить тебя.

— Даже Сюзанна? — влюблено заулыбалась Агата.

— Даже Сюзанна, — подтвердил Сольвейн, пряча улыбку, — так почему же ты ее боишься?

— Я не боюсь. Не ее боюсь, а того, что она захочет.

— Откуда тебе знать о ее желаниях, если ты три года ее избегаешь? Они давно могли поменяться.

Агата досадливо помотала головой.

— Ее действия говорят сами за себя. Сюзанна вновь хочет дружить со мной. А я — не хочу! Не хочу больше таскаться по чужим гостям и слушать, как все восхваляют ее и игнорируют меня! Не хочу развлекать разговорами, будто я придворный шут! Не хочу каждый день сидеть возле нее на золотой цепи!

— Так не сиди. Кто же тебя заставит?

— Как «кто»? Наместник! Или сама Сюзанна! Если я не буду их слушаться, они уволят отца из магистрата! Ладно, меня не взяли, но его могут наказать! Он мне этого не простит!

— Подожди, тебя что, силой заставляли ей служить? Расскажи поподробнее.

Речь Агаты полилась потоком. Она вспоминала все обиды, но при этом честно признала, что Сюзанна знать не знала, что ее подруга подкуплена. Сюзанна не виновата, но рядом с ней Агата всегда будет уродиной. Никчемной, завистливой, злобной дурнушкой, которая никому не нужна. Ее желания всегда будут приносить в жертву Сюзанне, пока та не выйдет замуж. А она не выйдет: ей почти двадцать шесть, а женихов все еще нет! Значит, Агате вновь придется стать ее компаньонкой.

— Я знаю, что это несправедливо по отношению к ней, знаю! Но я счастлива и свободна, только пока Сюзанны рядом нет! У меня все так хорошо: крылья, свобода, служба, ты, наконец! Как я буду служить Великому Ворону и видеться с тобой, если придется опять торчать возле нее? Я — плохой человек, но я тоже хочу быть счастливой, понимаешь?

— Ты не плохой человек, любовь моя, — покачал головой Сольвейн, — ты просто немного запуталась. Я понимаю почему. Твоему отцу было выгодно отправить дочь в услужение: так он доказал свою пользу начальству и поднялся за твой счет. Но ты не обязана вечно тащить его карьеру на себе. Если наместник не самодур, то он не уволит верного ему человека из-за тебя. Ты ведь уже три года не служишь Сюзанне. На службе твоего отца это как-то сказалось?

— Нет, — растерянно ответила Агата.

— Значит, все не так страшно. Если наместник попробует тебя заставить, мы просто скажем ему, что Великий Ворон недоволен тем, что его верной подданной мешают жить. Ты служишь ему, и он не позволит тебя отобрать. Этого хватит.

Агата оживилась.

— Верно! Великий Ворон правит городом, а наместник ему подчиняется! Странно, что я сама об этом не подумала.

— На тебя много лет давили с двух сторон, — вздохнул Сольвейн, — я не думаю, что твой отец — плохой человек, но он слишком мало прислушивался к твоим желаниям и слишком много — к своим амбициям. Но ты — взрослая женщина и больше не обязана никого слушаться. Кроме Льюиса. Но с ним всегда можно договориться.

Агата фыркнула.

— Да уж! Но он приказал мне идти к Сюзанне и говорить с ней!

— Неужели это так страшно? Ты не обязана с ней дружить, но хоть объясни почему не хочешь. Я думаю, она поймет. Для нее это важно. Просто побудь немного честной.

Агата вздохнула.

Если честно, она хотела задать Сюзанне миллион вопросов. Что за бес в нее вселился? Как она решилась пойти в парк с Воронами? Отчего так изменилась? Почему все еще не вышла замуж? Читала ли новый «Полумрак» и что думает о нем?

Она соскучилась по подруге. Они ведь долгое время хорошо ладили. Лет до шестнадцати точно: именно тогда Агата пожелала пойти учиться, а потом служить в магистрат, но отец с наместником переубедили ее, потому что она должна была служить Сюзанне и только тем была ценна. Ее желания никого не волновали.

Но теперь все изменилось. Агата была важна всем. И Сюзанне в том числе. Удивительно, как долго и отчаянно та ее искала.

Наверное, Сюзанна злится на нее.

И пусть. Они поругаются и разойдутся. Но перед этим Агата все-таки спросит ее про «Полумрак». И про превращение из тихой улитки в грозу Воронов. Надо же, самого Великого Ворона заставила пойти на попятный!

Агата хихикнула. Потом охнула и вскочила на ноги.

— Постой, сколько времени? Мы давно болтаем?

— Я не смотрел на часы. Ой, Агата, уже целый час прошел! Беги скорее, а то Льюис рассердится и все-таки нас разлучит!

Агата фыркнула, быстро поцеловала его и бросилась бежать. Ничего, Сюзанна ее дождется. Уж это она умела делать превосходно.

Только вот не хотела.

Увидев Сюзанну на земле, Агата обмерла. Господи, что случилось?! Почему эта сумасшедшая ползет вперед, громко рыдая?

Магическая защита. Сюзанна просто не дождалась ее и вновь попыталась взять убежище штурмом с упорством улитки, покоряющей высоченный дуб.

Да она же так умереть может! С ее-то слабым здоровьем куда такие потрясения?!

— Сюзанна, дурочка, ты что творишь?! Ты же убьешься так!

Агата бросилась к ней. Поспешно раскрыла крылья и использовала их: слава Великому Ворону, они идеально ее слушались и были очень полезны.

Сюзанну качнуло, и Агата поспешила ее удержать. Тощая, а до чего тяжелая!

— Нет, ну совсем спятила! Меня три года не было, а ты все мозги растеряла! И платье такое красивое испортила! А ну-ка пошли отсюда! Я тебе все выскажу, когда успокоишься! Ну, все-все, не плачь. Я здесь, с тобой.

Сюзанна подняла на нее заплаканное лицо. Она выглядела ужасно, но глаза ее сияли. Она обняла Агату и вновь заревела.

— Пришла! Ты пришла! Я не зря… все это… мне так страшно было!

— Еще бы. Стой, мы же до сих пор под магической защитой стоим! Пошли отсюда, а то никогда не успокоишься, — проворчала Агата и потянула ее к мосту.

На душе у нее почему-то стало легко, словно с нее убрали огромный камень.