Том 11 - Николай Лесков

Н. Л.

1895

292

А. С. Суворину

2 января 1895 г., Петербург.

Многоуважаемый Алексей Сергеевич!

Я опять получаю от Вас газету, которой давно не нахожу возможным ничем быть полезным. Знаю, что экземпляр этот Вас не обременит, и ценю Ваше внимание и благодарю Вас.

А к сему и маленькая просьба: ко мне опять приступают по поводу исполняющегося на днях 35-летия*…С этим заходили и еще к кому-то, и очень может быть, что зайдут к Вам.

Я всеусерднейше прошу Вас знать, что я ничего не хочу и ни за что ни на чей зов не пойду, а у себя мне людей принимать негде и угощать нечем. Вы окажете мне одолжение, если поможете тому, чтобы меня оставили в покое и, пожалуй, даже в пренебрежении, к которому я, слава богу, хорошо привык и не желаю его обменивать на другие отношения моих коллег, ибо те отношения будут мне новы и, может быть, менее искренны. Старику лучше, то есть спокойнее, придержаться уже старого и хорошо знакомого. Я уверен, что Вы не усумнитесь в искренности и в твердости моего отказа и скажете это, если к Вам отнесутся с какою-нибудь затеею в этом роде.

Преданный Вам

Николай Лесков.

293

С. H. Шубинскому

3 января 1895 г., Петербург.

Уважаемый Сергей Николаевич!

Очень может быть, что к Вам обратятся с какими-нибудь предложениями по поводу исполнения 35 лет моих занятий литературою. Сделайте милость, имейте в виду, что я не только не ищу этого (о чем, кажется, стыдно и говорить), но я не хочу никого собою беспокоить, и не пойду ни в какой трактир, и у себя не могу делать трактира. А потому эта праздная затея никакого осуществления не получит, и ею не стоит беспокоить никого, а также и меня.

Преданный Вам

Н. Лесков.

294

М. М. Стасюлевичу

8 января 1895 г., Петербург.

Извините меня, глубокоуважаемый Михаил Матвеевич, что я не сразу чиню исполнение по Вашему письму. Рукопись была готова, а я все не слажу с заглавием, которое мне кажется то резким, то как будто малопонятным. Однако пусть побудет то, которое я теперь поставил: то есть «Заячий ремиз», то есть юродство, в которое садятся «зайцы, им же бе камень прибежище». Писана эта штука манерою капризною, вроде повествований Гофмана или Стерна с отступлением и рикошетами. Сцена перенесена в Малороссию для того, что там особенно много было шутовства с «ловитвою потрясователей, або тыих, що трон шатають», и с малороссийским юмором дело как будто идет глаже и невиннее. Может быть, лучше всего назвать именем героя или «болвана», то есть «Оноприй Перегуд из Перегудова: его жизнь, опыты и приключения». Если вещь Вам нравится, то о заглавии сговоримся.

Мне надо напечатать XII том. Нельзя ли, чтобы меня навестил кто-нибудь из типографского начальства?* Я ведь не не хочу, а не могу сам поехать и взойти на лестницу!

Ваш покорный слуга

Н. Лесков.

295

М. М. Стасюлевичу

8 февраля 1895 г., Петербург.

Многоуважаемый Михаил Матвеевич!

Есть поговорка: «пьян или не пьян, а если говорят, что пьян, то лучше спать ложись». Так и я сделаю: «веселую повесть» я не почитаю за такую опасную, но положу ее спать…Это мне уже за привычку: «Соборяне» спали в столе три года. «Обозрение Пролога» — пять лет. Пусть поспит и эта. Я Вам верю, что поводы опасаться есть, и, конечно, я нимало на Вас не претендую и очень чувствую, как Вы хотели мне «позолотить пилюлю». Подождем. Возможно, что погода помягчеет.

Искренно Вам преданный

Н. Лесков.

Примечания

В состав одиннадцатого тома настоящего издания вошли автобиографические заметки Лескова, его воспоминания, статьи и письма, относящиеся к 1881–1895 годам. Для писателя это годы не только «чтимости», но и нового расцвета его дарования. Ушли в прошлое времена, когда Лескову приходилось «у монахов мохры завивать» — печататься в таких не слишком распространенных и малопочтенных изданиях, как «Православное обозрение», «Церковно-общественный вестник», «Странник», «Гражданин» и др. Сейчас его сотрудничества ищут лучшие, наиболее читаемые журналы, к нему обращаются переводчики, его произведения, выходящие отдельными книжками, быстро раскупаются, требуют всё новых изданий. В конце 80-х годов начинает выходить собрание сочинений Лескова.

Существенно меняется в это время положение писателя в литературе. Прежде всего почти безвозвратно исчезает со страниц печати презрительное и подозрительное отношение к Лескову прогрессивных кругов общественности, литературы в частности. О новых его произведениях всего сочувственнее отзываются прогрессивные издания; писателя приглашают к сотрудничеству и петербургские «Северный вестник» и «Вестник Европы» и московская «Русская мысль». А. Н. Лесков рассказывал автору этих строк о том, что В. А. Гольцев в один из приездов своих в Петербург случайно или намеренно пригласил на обед одновременно Лескова и Н. К. Михайловского; приглашение было принято, и трапезовавшие даже чокнулись, по предложению хозяина, друг с другом. Дальнейшего сближения не произошло, однако самый факт совместной трапезы говорит о многом: еще за несколько лет перед тем он был бы вовсе невозможен…

Примечательно далее, что, принимая сотрудничество Лескова, редакции либеральных журналов сплошь да рядом отказываются от предлагаемых произведений писателя из-за их нецензурности: «Русская мысль» не напечатала проложной повести «Зенон-златокузнец» («Гора»), «Вестник Европы» убоялся напечатать «Зимний день» и «Заячий ремиз»; отказалась от последней повести и «Русская мысль». Не случайно в эти же годы, и особенно после исключения Лескова из государственной службы за очерк «Поповская чехарда», резко усиливаются цензурные придирки ко всему, что им пишется. Не говоря о всевозможных нарочитых претензиях, предъявлявшихся чуть ли не каждому новому произведению Лескова, по цензурным соображениям прекращаются печатанием две большие его вещи — романы «Соколий перелет» и «Чертовы куклы».

Существенным для идейно-творческого облика писателя в отмеченные годы является его сближение с Л. Н. Толстым. Еще в конце 60-х годов он напечатал несколько статей в связи с только что появившейся «Войной и миром», — статей, в которых высказал свое горячее восхищение громадным талантом Толстого. С середины 80-х годов растет в Лескове интерес также к нравственно-философским трудам Толстого; интерес этот приводит его несколько лет спустя к заключению, что «Лев Николаевич есть драгоценнейший человек нашего времени» (письмо М. О. Меньшикову, 15 февраля 1894 года). Личное знакомство с Толстым, с кругом его последователей нашло большое отражение и в ряде статей Лескова и особенно в его переписке.

Публицистическая деятельность Лескова в 80-90-е годы несколько ослабевает по сравнению с предшествовавшими двумя десятилетиями. С одной стороны, писатель получает возможность выражать свое отношение к тем или иным явлениям российской действительности в наиболее удобной для него художественной форме. С другой — новые литературные связи естественно влекут за собою ослабление (а иногда и прекращение) старых: на протяжении 80-х годов видно постепенное расхождение Лескова, например, с «Новым временем», пока статья памяти Каткова не обнаруживает, что писатель и редакция газеты разительно несхоже смотрят на многие основные общественные проблемы. Сотрудничество в «Петербургской газете», которого настойчиво искал ее издатель С. Н. Худеков, не слишком привлекало писателя из-за незавидной репутации газеты; сотрудничество в «Русских ведомостях», которое пытались устроить Гольцев и Лавров, не получилось: самый жанр публицистики Лескова, всегда острой, «приперченной», был вовсе чужд сухой, «профессорской» газете.

Между тем возможность быстро, «по-газетному», откликаться на литературную и житейскую злобу дня неизменно привлекала писателя: он чаще, нежели прежде, обращается к жанру «Писем в редакцию». «Писем» этих (само собою разумеется, наиболее интересных для советского читателя) набралось столько, что понадобилось выделить их в особый раздел тома.

Весь материал тома делится на следующие разделы:

1. Автобиографические заметки.

2. Статьи и воспоминания.

3. Письма в редакции.

4. Письма.

В пределах каждого из названных разделов материал располагается в хронологической последовательности.

В примечаниях к настоящему тому (а отчасти и ко всему изданию) использованы материалы собрания и архива А. Н. Лескова, в связи с чем редакционная коллегия Собрания сочинений Н. С. Лескова и составитель настоящего тома выражают глубокую благодарность Анне Ивановне Лесковой.