Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

— Технические, — Альку забавляло ревностное отношение молодой ведьмы к должностям и званиям, — типография нужна, бумага… Не тебе же всем этим заниматься.

— Ну да, не мне, — посветлела лицом ведьма и уже миролюбиво поинтересовалась, — а кому?

— Эту заботу взял на себя лично Король. — Алька окинула взглядом вытянувшиеся лица и весело рассмеялась, — Не думаю, что он будет добывать нам бумагу, но лично назначит исполнителя.

— Тогда я займусь содержанием?

Ответа на свой вопрос новоиспечённый редактор дожидаться не стала. Прошуршала нарядными юбками в грязных разводах и скрылась за щёлкнувшими замком дверными створками.

— Она вам насочиняет… — проводила её насмешливой улыбкой пра-пра-бабка, но Альке показалось, что в бесцветных глазах мелькнула гордость.

Глава 80 Трудовые ночи

Алька в очередной раз оторвала глаза от книжного завала на своём столе и, щурясь от закатной яркости за окном, уставилась на установленную перед ним картину.

Всё было прежним, и только внутреннее утомление подсказывало ей, что времени прошло достаточно много и Мелине уже следовало бы вернуться.

Возвращаться ведьма не спешила. Её визиты к пациенту становились всё длиннее и времени на сон оставалось всё меньше. Алька, просиживая ночи над собранной литературой, молчала, но усталость, собираясь в мешки под глазами, говорила громче всяких слов. Мелина (и как только язык поворачивался) журила её за невнимание к их внешности и прикладывала к Алькиным глазам примочки с цветочным запахом.

Запах Альке не нравился, но она малодушно терпела, использую время на короткие и глубокие пересыпы так необходимы её переутомлённым мозгам.

Альке многое приходилось терпеть в последнее время: наглость почётного караула, капризы клиенток, жалобы персонала и претензии Короны.

Всё это требовало Алькиного внимания и раздражало до зубного скрежета.

Хорошо ещё, что Сианыны хрупкие плечи выдерживали двойную нагрузку. Вернее даже тройную. Потому, что Катания совсем забросив свои обязанности, целыми днями таскалась за Алькой, зачитывая свои опусы и требуя от неё рецензий.

Опусы изобиловали знаками препинаний и обилием стилистических ошибок, но высказываться негативно Алька не решалась, памятуя о взрывном характере начинающего редактора. И потом, если разобраться, журналистики, как жанра, здесь не существовало, а следовательно не существовало и стиля.

Альке только и оставалось, что грустно вздыхать, выслушивая перлы Катании о том, что „возмущённая толпа закидывала слуг порока отходами продуктов питания.“

Оказавшаяся поблизости Сиана, поражённая услышанным, невинно поинтересовалась:

— Они что, дерьмо с собой принесли?

На что Катания, без смущения пояснила:

— Зеленщики своим поделились…

Альке хотелось смеяться, но смеялась не она, а инспектор Тонис, приставленный к редакции королевским приказом. Он выполнял сразу несколько функций: занимался организационными вопросами, наймом персонала и сохранением хрупкого мира между университетскими мужами и самозванным архивариусом.

Госпожа Ланэла была агрессивна и требовательна, а профессора насмешливы и раздражительны. Только прямой приказ Короля и ловкая навигация молодого инспектора сдерживали конфликт и способствовали сотрудничеству, больше похожему на соревнование по перетягиванию каната.

Алька занималась Золотой Ферерой.

Она думала о ней, анализировала её, читала о ней и, можно сказать, дышала ею (причём, в прямом смысле

того слова).

Был момент, когда Алька, измученная чёрной депрессией, неизменно присутствующей на сеансах непосредственного контакта, попросила помощи у Мелины которая побочных эффектов не испытывала. Ведьма охотно согласилась, но после получусового разглядывания фигурки танцовщицы сообщила, что у Фэреры слишком большой рот и что её поза вызывающе эротична.

— И это всё, что ты можешь сказать?! — Возмутилась Алька, все пол часа пролежавшая под подушкой на своей кровати.

Оказалось, что приступ депрессии, хоть и ослабленный изоляцией, всё же проникает в сознания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А что ты хотела услышать? — Обиделась Мелина. — Для меня она просто кусок золота. Хочешь, я могу её магией пощупать.

— Нет! — Почему-то перепугалась Алька. — Не вздумай! Надо сперва разобраться с чем мы дело имеем.

— Как скажешь, — великодушно согласилась ведьма, — только не понимаю, что страшного в том, чтобы просто пощупать…

— Не знаю, — с бессильной злостью призналась Алька, — но очень хочу узнать…

И вот она узнавала.

Узнавала с муравьиным упорством, собирая по крохам информацию во всех доступных ей источниках.

Следует заметить, что количество источников заметно возросла после того как госпожа Ланэла получила доступ к Королевскому архиву. Несколько визитов с ней — и Алькина личная библиотека пополнилась рукописными фолиантами и уникальными манускриптами.

На сегодняшний день Алька с гордостью могла себя назвать специалистом по культуре древних ферер и знатоком народного фольклора.

Все эти знания, запихнутые в голову трезвомыслящего материалиста, ломали логические схемы и крушили, и без того уже пошатнувшуюся, картину мироздания. Жизненный опыт молил о пощаде, а интуиция, раздуваясь от самомнения, вытаскивала на свет какие-то абсурдные идеи (должно быть из подсознания) и требовала их анализа и рассмотрения.

Вот и этой ночью Алька, с покрасневшими от усталости и бессонницы глазами, ломала свою многострадальную голову над очень странным вопросом — в какую сторону направляется бесконечность?..

Казалось бы совершенно идиотский вопрос. Ведь на то она и бесконечность что бы охватить всё пространство. Но, в Алькиных, далёких от точных наук, мозгах шевелилась странная мысль: если считать бесконечность пространством заключённым в шарик, то должна быть исходная точка через которую этот шарик надули. А раз есть точка надувания, то она может стать и точкой сдувания…

Алька выводила на бумаге бесконечные восьмёрки. С лева на право, с права на лево… Каждый раз точка пересечения оказывалась в одном и том же месте. Выходящие-входящие кривые могли двигаться в любом направлении. Могли менять свою длину и очертания и только точка оставалась прежней.

Подперев тяжёлую голову кулаком, Алька думала о Золотой Ферере как о центральной точке. Вернее, как о пространстве с заключённой в нём центральной точкой…

Обычная человеческая девушка радовала древних своим мастерством.

Но человеческое тело ненадёжное убежище для божественного таланта.

Была ли девушка материалом для создания золотой статуэтки, или только моделью, Алька так и не поняла.

Зато поняла, что древние ферера долго работали над своим созданием. Им всё никак не удавалось получить от танца золотой марионетки такого же наслаждения которое они получали от оригинала.

Да, она была пластична и грациозна, и мастерству её можно было только позавидовать, но сердца зрителей не начинали биться сильнее и слёзы умиления и восторга не туманили их глаз. Чего-то не хватало чудесному созданию.

Ей не хватало эмоций.

Ну какие эмоции могут быть у золотой болванки, пусть и сделанной божественными руками?

И тогда древние кудесники вложили в неё способность поглощать чужие эмоции и возвращать их зрителям в танце.

Это была блестящая идея с одним маленьким „но“.

Но древним Ферера были чужды сильные эмоции, и они воспользовались эмоциями людей.

На этом кончается достоверная история золотого символа и начинается туманная область догадок и домыслов.

Золотая Ферера покинула этот мир со своими творцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О ней помнили как и о других чудесах волшебного народа.

Боримор получил статус Пророка во многом благодаря золотой статуэтке.

Был ли он одним из Древних неизвестно, но золотую фигурку в его руках признали и оценили как напоминание и обещание скорой встречи.

Был возведён Первый Храм и впервые люди услышали Голос Всевидящего.