Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

— Не стоит меня переоценивать, это наша с кошками идея. Каждый внёс в неё свой вклад.

— Не важно, — отмахнулась снежка. — Другое важно. Ты хочешь влезть в дело, которое не по моей вотчине. Это полностью прерогатива дальней разведки… Особенно с тех пор, как там окопалась Ведьма с её глобальными планами.

— То есть принципиально ты не против. Всё упирается лишь в Ведьму с её ведомством.

— Да. Мне без разницы. Это ваша операция. Если твоя Старшая посчитает это оправданным, я тем более не буду мешать.

Разговор с Миленой вышел неоднозначным. Она сначала никак не могла взять в толк, почему мы просто не пустили бедолагу в расход, по модели, предложенной изначально Лайной. Но выслушав резоны призадумалась.

— Ты знаешь, это интересная мысль… Вся эта политическая возня отлично ляжет на основную задачу… Не забудь только Отдел политического террора подключить, чтобы вся Служба знала, что мы с ними вась-вась в этом деле.

Дальнейшее было делом техники. Я так полагал. Просто знал Ведьму, примерно представлял её на меня планы, и не видел причин, почему бы ей не поддержать такой отличный вариант тренинга. Естественно, у меня был личный номер Верховной. Иногда мы вместе с ней, обвешавшись голограммами, наблюдали за жизнью нашей девочки в воспиталище. Иногда созванивались, чтобы просто услышать голос друг друга, почувствовать эмоции, увидеть такой до боли знакомый взгляд. Сейчас, когда потребность в звонке оказалась обусловлена не личным, а служебным, я невольно ощутил некий диссонанс. Мне даже на мгновение сделалось стыдно — превращать личное в общественное не хотелось. Не хотелось окунать в грязь то чистое и вечное, что навеки соединило нас. Там ведь даже не любовь была, а какая-то противоестественная дружба. Я был для неё частью прошлого — единственным лучиком тепла, согревающим одно время её сердце. Она готова была сделать всё, чтобы пронести этот лучик с собой, в светлый и солнечный мир Республики — каким она его видела. Для меня же девочка стала первой женщиной в сознательном возрасте, которой можно было доверять без купюр, которая была способна понять всю глубину моих чаяний. Полагаю, не покривлю душой, если скажу, что ради неё я не задумываясь уничтожил бы любого. Вновь бы стал карающим и воздающим Мечом Республики. Наверное, из таких вот маленьких штришков, как наша большая и чистая связь, складывается понятие Родины. Понятие Дома.

Преодолев невольный всплеск ностальгии и неприятное ощущение запачканности, я набрал номер Верховной. Как минимум, следовало сообщить ей о том, как добрался до колонии. Последний раз мы общались ещё до моего отбытия к первому месту действительной службы. И Диана не подвела — откликнулась мгновенно, как будто ждала моего вызова.

Мы несколько секунд вглядывались в глаза друг другу. Разведчица была очень опытным физиономистом, что не удивительно, и от неё не укрылась некоторая толика вины в моём взгляде. Да и обширный кабинет в кадре должен был направить её мысли в нужное русло.

— Леон, у тебя что-то случилось? Ты как-то чересчур официален. Ещё и этот извиняющийся взгляд…

— Ди, извини, что звоню с такой ерундой… но это по службе.

— Ну, с учётом того, по какой ерунде мы обычно созваниваемся, рабочий вопрос обещает стать приятным исключением, — подмигнула мне высокопоставленная республиканка. — Только ты так и не рассказал, как устроился. Как у тебя с кошками.

— Нормально. Тина опять устроила какой-то жуткий психологический экзорцизм, но итог того стоил. Все получили на орехи, зато и сдружились пуще прежнего.

— Потом расскажешь подробности. Я ей полностью доверяю, этой кошке. Она хорошо о тебе заботилась, да и Экспансию она тянет на отлично… не в последнюю очередь благодаря тебе. Ладно, что там у вас стряслось?

Я вкратце обрисовал Верховной ситуацию. Сделал акцент на том, что и Милена, и Высшая Службы Контроля не возражают. Дело за дальней разведкой.

— Значит, хочешь вспомнить былые деньки, Меч Республики… Я думаю, такая практика будет тебе полезна. В любом случае, это не хуже тех планетарных задач, которые сейчас лежат на валькириях. Только Леон… Ты хорошо подумай, не возникнет ли у вас из-за этого раздрая? Внедрение — не на пару часов в день. Не думаю, что тебе придётся жить под личиной постоянно, но иногда расставаться придётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, раздрая у нас нет. Напротив, после недавних событий кошки готовы поддержать меня в собственной миссии.

— Смотри, милый, я предупредила. Хорошо. Будет тебе операция внедрения. Подключай на связь свою подругу.

На смену двусторонней голограмме пришло нечто качественно иное. Мы, все втроём, оказались в интерактивном варианте рабочего кабинета Высшей.

— А, Илина…

— Здравствуй, Верховная, — склонила голову в уважительном поклоне валькирия. Девочка отлично себя контролировала. Сейчас по ней и не скажешь, что минутой ранее кошка стояла, совершенно обескураженная моим панибратским обращением с одной из ключевых фигур властного олимпа Республики.

— Ты там смотри, кошка, не обижай моего мальчика. Ему ещё Экспансию тянуть… на дальних рубежах. Вообще, присмотри там за ним, научи, если нужно. Ему полезно общение именно с Высшей, оно помогает развивать кондиции и компетенции, причём как ему самому, так и девочке рядом… Ты в самом деле не видишь проблем с этой миссией? Насколько знаю, они в колонию не для политической грызни прибыли.

— Его Старшая приняла решение. Я по своей линии преград не вижу.

— Хорошо. Тогда подключим к нашему междусобойчику мою Высшую, на которой весь политический блок новых колоний.

В интерактивном кабинете сразу стало на одного посетителя больше. Новая девочка оказалась, как и её начальница, ариалой. Вот только в отличие от Дианы не излучала такой уверенности даже близко. Её облик дышал удивлением и любопытством, разбавленным ощутимой ноткой обескураженности, хотя весь этот букет читался больше в повадке, чем в лице — всё же ариала отлично контролировала свои эмоции. Пониженная эмоциональность ветви — отличная порука в нелёгком деле самоконтроля.

— Анта, тут один котик горит желанием помочь тебе по политической линии, в Секторе Штарния.

— Верховная, — скривилась республиканка. — Я допускаю, что котик может мне помочь… как помогает своим кошкам… но сейчас я далеко от Сектора. Ему придётся подождать.

И такой взгляд в мою сторону… натурально испепеляющий. Мол, когда я всё же прилечу, тебе придётся долго извиняться за весь этот театр абсурда.

— Понимаешь, девочка… — продолжала развлекаться Верховная. — Это не простой котик — можно сказать, суперкотик.

— Как-как? — растерялась Высшая.

— Ладно, не бери в голову, это из моего варварского прошлого, на той злополучной планетке. Тебе этот кот безусловно знаком. И если включишь голову, а не то, чем думала до того, обязательно его узнаешь, — последние слова разведчица едва ли не шипела.

Надо отдать разведчице должное, она напрягла память и всё же меня узнала. Окрик начальницы сделал главное — он помог Анте собраться с мыслями и понять, что просто так, из-за какого-то заштатного кота, Верховная не станет тратить своё и её время.

— Меч Республики? — почти утвердительно изрекла ариала, вмиг становясь предельно собранной и серьёзной.

— Молодец, девочка, память на лица у тебя есть. А то я уже грешным делом думала проверить твои кондиции и компетенции по этому направлению… Всё же, сама понимаешь, разведчица без такой памяти — карикатура на саму себя.

— Прости, Верховная, я явно не туда смотрела. И не о том думала, — предельно откровенно, даже не тушуясь своего прокола, призналась Анта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мои кошки в этом месте обязательно пофыркали бы и позубоскалили, но эти матёрые львицы приняли признание коллеги довольно буднично, можно даже сказать — философски. Дальнейший разговор принял вполне деловой оборот. На притирку деталей у республиканок ушло не более пары минут, а потом они начали по одной отключаться. Только в самом конце Анта бросила фразу, заставившую меня серьёзно призадуматься.