Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Уничтожить пленку вместе с катушкой, — приказал он, поднимаясь со стула. — Как обычно, вы ничего не слышали.

— Как обычно, генерал.

— И, как обычно, вы получите вознаграждение.

В 4.17 Родченко вернулся в свой кабинет и принялся просматривать записи. Невероятно! В это невозможно поверить, и тем не менее он сам слышал и слова, и голоса, которые их произносили!.. Не слова, которые касались монсеньера в Париже: он отходил на второй план — с ним при необходимости можно связаться в течение, нескольких минут... Это могло подождать, а вот другое не терпело отлагательства ни на одно мгновение! Генерал позвонил своему секретарю.

— Немедленно по спутниковой связи соедините меня с нашим консульством в Нью-Йорке. Включить все скремблеры.

Как это стало возможным?

«Медуза»!

Глава 32

Мари внимательно вслушивалась в голос мужа, который раздавался в телефонной трубке. Через несколько секунд она кивнула Мо Панову, сидевшему в противоположном конце номера гостиницы.

— Где ты? — спросила Мари.

— Звоню из телефона-автомата в «Плаза-Атене», — ответил Борн. — Буду у вас часа через два.

— Что происходит?

— Есть не только неприятности, но и некоторые успехи.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Мне нечего сказать.

— Что представляет из себя этот Крупкин?

— Он — большой оригинал. Привез нас в советское посольство, откуда я смог позвонить твоему брату.

— Да что ты!.. Как там дети?!

— Прекрасно. Все просто замечательно. Джеми отлично себя чувствует, а миссис Купер не дает Джонни даже коснуться Эдисон.

— Это означает, что братик не желает возиться с Элисон.

— Пусть так.

— Какой у них номер телефона? Я хочу позвонить им.

— Холланд устанавливает надежную линию связи. Мы узнаем номер через час-другой.

— Мне кажется, ты врешь...

— Пусть так. Тебе надо быть с детьми. Если я буду задерживаться, я перезвоню.

— Подожди минутку. С тобой хочет поговорить Мо...

В трубке что-то щелкнуло, связь прервалась. Заметив реакцию Мари, Панов покачал головой и сказал:

— Не бери в голову. Сейчас он расположен разговаривать со мной меньше, чем с кем бы то ни было.

— Он больше не Дэвид, Мо...

— Теперь его зовут по-другому, — мягко добавил Панов. — Дэвид не может справиться с этим.

— Кажется, это самое страшное, что я когда-либо от тебя слышала. Психиатр кивнул и сказал:

— Вполне может быть.

* * *

Серый «ситроен» припарковался по диагонали от подъезда фешенебельного дома на бульваре Монтеня, где жила Доминик Лавье. Крупкин, Алекс и Борн расположились на заднем сиденье. Конклин опять примостился на откидном сиденье. Беседа текла вяло, так как все трое тревожно смотрели в сторону стеклянных дверей подъезда.

— Вы уверены, что из этого что-нибудь получится? — спросил Джейсон.

— Я уверен только в том, что Сергей — настоящий профессионал, — ответил Крупкин. — Его готовили в «Новгороде», и его французский безукоризнен. У него при себе такой набор удостоверений личности, что это может сбить с толку даже отдел документов Второго бюро.

— А двое других? — настаивал Борн.

— Молчаливые помощники, полностью подчиняющиеся своему начальнику. К тому же в своем деле они — асы... Вот и Сергей!

Они увидели, как из стеклянных дверей вышел Сергей, который, повернув налево, пересек широкий бульвар и направился к «ситроену». Он приблизился к машине, обошел ее спереди и сел на место водителя.

— Все в порядке, — сказал Сергей, оборачиваясь назад. — Мадам еще не возвращалась... Квартира находится на втором этаже, первая справа, номер двадцать один. Мы ее тщательно проверили: никаких следов подслушивающих устройств не нашли.

— Ты уверен?! — спросил Конклин. — Мы не имеем права ошибаться, Сергей.

— Наше оборудование — самое лучшее, сэр, — засмеявшись, ответил сотрудник КГБ. — Мне неприятно об этом говорить, но его разработала по заказу Лэнгли «Дженерал электроникс корпорейшн».

— Два очка в нашу пользу, — сказал Алекс.

— И минус двенадцать, что позволили нам выкрасть технологию, — заключил Крупкин. — Кроме того, уверен, что давным-давно могли быть вшиты «жучки» в матрас мадам Лавье...

— Проверил, — перебил Сергей.

— Спасибо. Но я хотел заметить, что Шакал не мог расставить своих шпиков по всему Парижу. Это было бы слишком сложно.

— А где ваши помощники? — спросил Борн.

— В коридорах рядом с холлом, сэр. Я скоро к ним присоединюсь, кроме того, дальше по улице находится группа поддержки. Мы установили с ними радиосвязь... Давайте я подвезу вас к дому...

— Минутку, — остановил его Конклин. — Как мы попадем в дом? Что мы должны сказать консьержу?

— Все уже сказано, сэр, вам не надо ничего говорить. Вы уполномоченные служащие французской СЕДСЕ...

— Чего?.. — перебил его Джейсон.

— Службы внешней документации и контрразведки, — просветил его Алекс. — Это что-то вроде Лэнгли...

— А как же Второе бюро?

— Это специальное управление, — небрежно ответил Конклин, уносясь мыслями куда-то еще. — Кто-то считает, что это — элитное подразделение, кое-кто думает по-другому... Сергей, а проверки не будет?

— Уже была, сэр. Я показал консьержу и его помощнику удостоверение и назвал им номер телефона. Они позвонили, получили подтверждение моего статуса и убедились, что речь действительно идет о работе. Я им описал вас, попросил не отвлекать расспросами, а сразу пропустить в квартиру мадам Лавье... Давайте подъедем к дому — это произведет впечатление на консьержа.

— Иногда простота в сочетании с властностью лучше всего подходит для обмана, — заметил Крупкин. «Ситроен» маневрировал в потоке транспорта, направляясь к подъезду многоквартирного дома из белого камня. — Поставь машину за углом, Сергей, — приказал офицер КГБ. — Дай мне, пожалуйста, рацию.

Помощник протянул Крупкину миниатюрную рацию.

— Я дам вам знать, когда прибуду на место, — сказал он.

— Я смогу связаться с вами при помощи рации?

— Конечно. В радиусе ста пятидесяти метров эту частоту невозможно перехватить.

— Вперед, джентльмены.

Оказавшись внутри мраморного холла, Крупкин небрежно кивнул консьержу, сидевшему за стойкой. Джейсон и Алекс держались справа от советского разведчика.

— La porte est ouverte[126], — сообщил консьерж, избегая смотреть на них. — Меня не будет, когда приедет мадам, — продолжил он. — Как вы вошли в ее квартиру, мне неизвестно, но должно быть, через черный ход.

— Если бы не наш статус, мы несомненно им бы и воспользовались, — бросил Крупкин, направляясь вместе со своими спутниками к лифту.

Квартира Доминик Лавье представляла собой образчик высшего парижского шика. Стены гостиной были увешаны фотографиями популярных знаменитостей на показах мод и других светских мероприятиях, а также чертежами моделей одежды прославленных кутюрье.

Мебель в стиле Мондриана[127] поражала простотой линий и броскостью — преимущественно она была красного, черного и темно-зеленого цвета; столы, стулья и диваны лишь слегка напоминали названные предметы обстановки: они больше подходили для межпланетной станции.

И Конклин и русский по привычке начали осматривать содержимое столов и проглядывать различные листочки, которые лежали рядом с инкрустированным перламутром телефоном на странном темно-зеленом предмете.

— Если это стол, — удивился Алекс, — то где же, черт подери, ящики или ручки?

— Это образчик новейшей конструкции Леконта, — ответил Крупкин.

— Теннисиста? — спросил Конклин.

— Нет, Алексей, дизайнера, который конструирует мебель. Нажми на поверхность, и ящик выдвинется.

— Ты шутишь...

— Попробуй.

Конклин послушался, и едва различимый ящик выскочил из своего отделения.

— Черт подери...

Внезапно ожила рация в кармане Крупкина.

— Должно быть, это Сергей, — сказал Дмитрий. — Ты на месте, парень? — спросил он, в микрофон.

— Я хотел сообщить не только это, — сквозь слабые разряды раздался спокойный голос помощника. — Лавье только что вошла в подъезд.

— А консьерж?

— Его не видно.

— Хорошо. Конец связи... Алексей, отойди от стола. Лавье уже поднимается сюда.

— Ты хочешь спрятаться? — игриво спросил Конклин, перелистывая телефонную книжку.

— Я бы не хотел начинать разговор враждебно... Если она увидит, что ты роешься в ее вещах, скандала не избежать.

— Ладно, согласен. — Алекс положил книжку в ящик и задвинул его. — Если она не согласится работать на нас, я заберу эту черную книжицу.

— Она будет сотрудничать, — заверил Борн. — Я говорил вам, что она хочет выбраться, а сделать это она сможет тогда, когда Шакал будет мертв. Деньги для нее играют второстепенную роль, хотя, естественно, и они имеют значение, но главное — выбраться.

— Деньги? — спросил Крупкин. — Какие деньги?