Союз нерушимый - Влад Савин

— Поясните? — спросил товарищ Сталин.

Я встала, повернулась, сделала широкий шаг, покрутилась на каблуке.

— Видите? Это платье совершенно не стесняет движения, как спортивный костюм. Я могу бегать, или драться, что совершенно невозможно в узкой юбке. И даже брюки пожалуй, не дали бы такой свободы. Еще, под пышной юбкой можно спрятать пистолет, чего никто не ожидает. И наконец, от «нарядной фифы» обычно не ждут опасности. Все это — спасло мне жизнь, при втором покушении. Товарищ Сталин, вот моя бы воля — я бы и женщин-военнослужащих не заставляла бы Уставом носить форменные юбки, это может быть просто опасно. И не только на передовой — даже в тылу возможен авианалет, или нападение диверсантов. Пусть уж тогда брюки надевают — в узкой юбке, как стреноженная, со связанными ногами. Или уж, самое простое, регламентировала в Уставе лишь длину юбки, материю и цвет — и будьте уверены, все кто захочет сами разошьют на клеш.

— Разумно — кивнул Иосиф Виссарионович. И добавил, внимательно меня оглядев — да и смотрится красиво, особенно на стройных. Ну а вуаль, это тоже для дела нужно?

Уже и про наши шляпки успели доложить? Ну что ж!

— Именно так. У нас с товарищем Пономаренко был разговор, о создании некоей службы, которую мы в шутку назвали «инквизицией». По существу вышло, что в Киеве я исполняла похожую задачу. И как должны выглядеть агентессы «инквизиции», нет не боевики, но готовые при необходимости защищать себя? Про платье я рассказала. Обувь — балетные туфли, дающие хорошую опору, и позволяющие бить ногой. Верхняя одежда — накидка нашего покроя, и руки скрывает, и позволяет что-то под ней спрятать, и опять же, не стесняет движения. Головной убор — шляпка, с полями и вуалью. Поскольку я в Киеве была под именем «Ольховской», значит не нужно, чтобы меня запомнили и опознали? Конечно, вуаль не маска — но все же добавляет какой-то процент неопределенности, как и поля, затеняющие лицо. Это все еще очень предварительные наметки — могу предположить, что например, для женщин другого телосложения форма будет несколько иная. Но для стройной фигуры, это практически идеал.

— Не боитесь, что скоро вас по этому обличью опознавать будут? Ставшему таким же характерным, как для темные очки и поднятый воротник, для подозрительных лиц?

— В Молотовске, когда я и моя команда стали так одеваться, очень многие заводские девчата начали нам подражать. Теперь же я видела, такие же накидки-пальто женщины носят не только в Архангельске, но и в Москве, и я слышала, в Ленинграде — а теперь не удивлюсь, если и в Киеве будут. А когда такое обличье в моду войдет…

— То есть, обвинения товарища Брекс считаем не имеющими под собой основания — подытожил товарищ Сталин — вопрос второй, что нам с этой Брекс делать? Товарищ Пономаренко?

— А пусть товарищ Лазарева и решит — сказал Пантелеймон Кондратьевич — строгача с занесением? Или простить бедную женщину, до того измученную, что как лошадь работает, воз тянет, за собой следить некогда?

Я отрицательно качаю головой. Рабочие лошади, они безответные (сама такой «серой мышкой» в минской управе была, в подполье). И уж никогда такая — не сделает замечание вышестоящей. Так что получи заслуженный строгий выговор с занесением в личное дело, может это тебе желание поумерит, красивых девчат в таких как ты обращать.

— Принято — сказал Сталин — что ж, товарищ Лазарева, этот экзамен вы выдержали. Так вы ведь единственный член Партии из вас, четверых? Вот вы, товарищ Лазарев, на своем корабле командуете сами, товарищу Елезарову не поручаете, хотя он и замполит. А вы, товарищ Смоленцев, на войне выполняете приказы командования, а не политорганов, у которых совсем другие, хотя и не менее важные задачи. Так отчего вы отказываете Партии в праве стать такой и в обычной жизни, не в армейской? Тут у нас реформа намечается, что Партия не должна подменять собой советские и хозяйственные органы, как в армии не подменяет командиров. Не всем это понравится — но не впервой, прорвемся. Если вы все в стороне не останетесь. Поймите, что Партия вам не помеха а помощник — чтоб вам же в следующий раз как Герасименко не оказаться, аполитичными. Или, еще хуже, как некий Николай Вавилов — знакомо вам это имя? Тут товарищ Пономаренко соврать не даст — он в комиссии был, по этой персоне.

— Для тех кто не в курсе: срок он получил вполне заслуженно — заговорил Пантелеймон Кондратьевич — и вовсе не за генетику. И даже не за то, что был другом Бухарина, и не за чуждое классовое происхождение, из купцов. А за то, что, ядрена вошь, вообразил себя «вольным художником», стоящим над схваткой. И крутил шашни с Крестьянской Партией, после поинтересуйтесь у товарища Кириллова, что это такое. Интеллегент, думал, его не касается — вот и коснулось! Но Советская власть милосердна к заблуждающимся — живой он, хотя и с временно ограниченной свободой. Тут уж себя благодарите — что кто-то из ваших, просто сказал, дату смерти и возможную — подчеркиваю, возможную полезность, что он там насобирал. Ничего иного не помня, это же не стреляющее железо? Но нам хватило, чтобы взять дело на контроль — а что дальше будет, посмотрим. Вот только, уверенно скажу, при любом раскладе быть среди тех кто решает, ему не светит, пожизненно. А будет как раз таким, специалистом своего дела. Товарищи, вы поняли, что вам предлагают? Партии надо меняться, чтобы и здесь вашего «августа» не было — и мы силы приложим, но и ваша помощь, снизу нужна. Новые люди, которые нас поддержат, а не всяких там кириченок. И вам, товарищ Лазарев, и вам, товарищ Смоленцев, помимо ваших прямых обязанностей, с которыми вы отлично справляетесь и сейчас, было бы полезно взять еще один фронт, партийный. Приказывать вам никто не может в этом вопросе, дело добровольное. Но если решитесь, то очень поможете нашему общему делу. Чтобы девяносто первый, и «в СССР все спокойно».

— Вопрос можно? — произнес мой Адмирал — то есть обновленная Партия предполагается аналогом «политорганов» для всей страны, как сейчас для армии? А управлять — выходит, уже не ЦК, не Политбюро, не обкомы-горкомы? Мне это не совсем понятно. Какие будут мои функции, как коммуниста?

— А вы не задумывались, товарищ Лазарев, отчего Партия вынуждена была взять на себя несвойственное ей дело, после Октября? — спросил Сталин — потому что не было своего государственного аппарата! А был прежний, монархо-капиталистический, которому доверять было нельзя. И Партии пришлось стать «всеобщим комиссаром», как в РККА. А когда выросло поколение наших, советских комнадиров, офицеров, и по мировоззрению, и по духу — то вместо военкомов стали замполиты. Теперь намечается такая же реформа в масштабе страны. Когда партийные комитеты будут управлять не непосредственно производством или посевной, а людьми, все это осуществляющими. Когда есть нормально работающие советские, выбоные институты, и государственные, исполнительные органы — но люди и там и там, коммунисты, и в своих делах руководствуются тем, что Партия решит. Как в … — тут товарищ Сталин взглянул на Лючию, даже дыхание затаившую, слушая, и поправился — … в известной вам восточной стране, после Тянцзамыня, где вроде бы рынок и капитализм, а все «олигархи», это члены КПК, и поступают строго в соответствии с решениями съездов и пленумов. Вот это предполагается и у нас. Именно сейчас — когда и народ, и армия, и массы рядовых коммунистов увидели киевский мятеж, что бывает, когда «удельные бояре» разойдутся? Или вы думаете, что товарищ Сталин, это восточный император, что он изречет, то и исполнят? Нам, товарищи, нужно не просто решение этой проблемы, нам надо повернуть сам процесс. Когда Партия, приблизившись к власти, начинает разлагаться. Во времена Маркса и Энгельса, европейские социал-демократы были действительно боевым отрядом пролетариата — всего через тридцать-сорок лет, Коминтерну пришлось создавать компартии, им в противовес — и это компартии, как вам известно, сами тоже выродились в «еврокоммунизм». А Гоминьдан поначалу был партией великого Сунь-Ят-Сена, сейчас оплот китайской белогвардейщины, ему противостоит Партия товарища Мао — и что с ней будет через двадцать-тридцать лет? Нам что, каждому поколению свою Партию основывать, взамен прежней, скатившейся в оппортунизм? Или раз и навсегда пресечь, отчего это разложение происходит? Партия не должна быть собранием догматиков, дорвавшихся до власти и севших на трон! Там я ошибся, почил на лаврах. Здесь — хотя бы успею запустить процесс. Который продолжат — вы, молодые! Эх, сбросить бы лет двадцать — завидую вам, все у вас впереди! А вот каким будет это все — уже вам решать!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});