Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– А что такое это «Адамово яблоко», девушки?

– О, это отличный закрытый ночной клуб – один из самых популярных и многочисленных в Осло.

– Так это танцевальный клуб?

– Ну да, естественно, танцевальный. Ты там танцуешь, и от таких танцев грудь твоя сразу воспламенится и встанет дыбом!

– А, так там увлекаются латиноамериканскими танцами типа сальсы?

– Ну да, и сальса тоже будет по желанию, и всякие другие много, много живее сальсы!

– Большое вам спасибо за приглашение, но в данный период времени я как-то не очень насчет танцев. Не то настроение, и к тому же мне надо готовиться к очередному экзамену.

Молодые женщины вздернули брови, иронически переглянулись и расхохотались пуще прежнего. Слегка грубоватый, совершенно неженственный тот смех в моем понимании более всего ассоциировался со ржанием табуна молодых кобылиц, рвущихся из тесных конюшен на просторные луга.

– Уж ты от клубных танцев после такого долгого сидения в это дыре придешь в полный и неописуемый восторг, поверь нам на слово. Соглашайся, Вероника, соглашайся, потом будешь нас благодарить!

– Так там и вправду сальсу танцуют, да, девушки?

Сальса когда-то была моим любимым танцем, и вообще-то давно было пора куда-то пойти подвигаться, а то в С.А.Т.С я больше «носа не казала», чтобы ненароком не столкнуться там с Аленой.

В двух других ближайших отделениях С.А.Т.Са мне почему-то ужасно не нравился интерьер, и вообще еще год назад надо было сменить этот С.А.Т.С на более современную Элексию. Да что теперь об этом вспоминать: срок моего абонемента истек три недели назад, а на новый все равно нет денег. Пока я напряженно раздумывала, наши санаторские девицы терпеливо ждали моего ответа, при этом они слегка раскачивались с томно прикрытыми веками и игриво поводили плечами. В конце концов Туве первой вышла из, видимо, привычной им всем медитации и сказала в лоб:

– Да ладно тебе ломаться, не будь до конца наивным пятилетним ребенком, который без своей мамки никуда. Поедешь, повеселишься, потанцуешь, а если захочешь сальсу, то будет тебе сальса, и не одна!

– Ладно, дамы, уговорили. Еду с вами в ваш клуб, хоть подвигаюсь.

– Отлично, Вероника. Тогда в пятницу часиков в одиннадцать вечера постучим тебе в дверь. Будь к этому времени в полном боевом раскрасе.

Веселая троица удовлетворенно удалилась, кокетливо, как на пляже, покачивая бедрами и выписывая при походке затейливые восьмерки. Не только во всем нашем заведении, но, наверное, во всей Скандинавии так двигались только они. Я задумчиво поглядела им вслед и решила пойти предупредить ответственную Хельгу, что буду отсутствовать в санатории в ночь с пятницы на субботу.

Поздним вечером в пятницу решительная, грубоватая, откровенно бравирующая совершенно мужскими ухватками, жестикуляцией и словечками Туве припарковала свою серебристую «Тойоту» на глухой, кривоватой, абсолютно пустынной улочке где-то в центре Осло и жадно затянулась сигаретой. Стараясь во всем быть настоящим мачо, она разговаривала заметно меньше двух других. Болтливые, возбужденные, успевшие еще в санатории выпить по пиву и по бокалу красного вина пассажирки, на этот раз в их числе и я, немного неуклюже, но с веселым гоготом вывалились из автомобиля и шумною гурьбою направились к тяжелой, окованной металлом двери, которую освещал одинокий подслеповатый фонарь.

Я оглянулась по сторонам. Никого, кроме нас, тут не было, и как-то все не походило на то, чтобы толпы многочисленных посетителей рвались в этот якобы популярный танцевальный клуб. Наиболее резвая и темпераментная из всех нас бразилианка Лючия первой надавила на входной звонок, а после несколько раз нетерпеливо постучала металлической подковой на двери и почти что припала лицом к дверному глазку. Открывать нам явно не спешили. Наконец дверь с лязгом распахнулась, и огроменный, как медведь-гризли, детина-секьюрити, но с необычно контрастным к его могучим трицепсам по-девичьи нежным и гладким личиком возник на нашем горизонте. Он приветливо похлопал стрельчатыми ресничками над выпуклыми голубыми глазками-миндалинками и красиво сложил бантиком полные розовые губки. Мы дружно заступили внутрь, в очень интенсивных цветов зелено-бордовый холл с гардеробной. Вспомнилось мне, что художник Поль Гоген уважал подобные оттенки и такое их сочетание. Холл был щедро украшен рубиново-красными светильниками, из которых обильно сочился и полз вниз по стенам розоватый дым, а потому у входящих сразу же возникала ассоциация со входом в подземное царство ада, но так оно, наверное, и было задумано. Девушки из санатория начали уверенно спускаться вниз, в зазеркалье. Я слегка поколебалась и последовала за ними.

В многочисленных зеркалах и созданных ими иллюзорных коридорах того зеркального зала отражались в основном одинокие мужчины, лениво листающие какие-то журналы и совсем сонно потягивающие из своих бокалов алкоголь. Тут присутствовали всего лишь две крепко-накрепко обнявшиеся парочки; причем интересно, что оба весьма пожилых джентльмена были представителями белой расы, а из дам одна оказалась молодой негритянкой, а другая – молодой таиландкой. Никакой музыки тут слышно не было, да и место для танцев, честно говоря, тоже отсутствовало.

– Так где же они все тут танцуют? – удивленно спросила я наиболее приветливую и женственную из всей троицы моих спутниц шведку Мари-Анн.

– О, да ты ничуть о том не волнуйся. Здесь внизу расположены просто огромные помещения. Вот ты их увидишь и наверняка придешь в полный кайф. А в зеркальном баре мы просто немножко посидим, кое с кем поздороваемся, выпьем по чуть-чуть винца и спустимся дальше вниз. Да не робей, Вероника, вечер только начинается.

Барменом и официантом по совместительству оказался все тот же здоровяк-культурист с лицом куклы Барби, так любезно отворивший нам пугающе тяжелую, словно из цельного литого металла, дверь. «Дверь у них тут действительно как в бункере. Захочешь, да не убежишь», – подумала я и с очаровательной улыбкой попросила парня принести мне мою любимую «кровавую Мэри», по которой успела порядком соскучиться за более чем полуторамесячное алкогольное воздержание, совершенно, кстати, невольное и непланируемое. Выпила, расслабилась и принялась с любопытством наблюдать за завсегдатаями ночного ословского клуба «Адамово яблоко». На тот момент на танцы пришло примерно раз в пять больше мужчин, чем женщин, причем именно мужчины все продолжали прибывать и прибывать, что в общем-то радовало: вот будет кому угощать и с кем танцевать зажигательную сальсу.

Меня, признаться, немного удивляло, что посетители садились как-то нарочито отдаленно друг от друга, ни с кем не вступали ни в какие разговоры и, казалось, нарочито демонстративно сразу же углублялись в чтение, ни на кого более не обращая внимания. Странное поведение для любителей танцев, однако на то она и Норвегия: холодная, суровая и молчаливая. Из разговаривающих между собой компаний по-прежнему присутствовали только две прежние парочки и наша милая группка веселящихся с возрастанием по экспоненте молодых женщин из Аскер Бада. Время от времени, хотя не сказать чтобы слишком часто, мужчины бросали в нашу сторону заинтересованные взгляды, но так никто и не приближался. Что тут поделаешь, наверное, пока «горячие» норвежские парни основательно не накачают себя горячительными напитками, так не подойдут, не заговорят и не пригласят.

В это самое мгновение в зал прямо-таки вбежали две сухопарые, воблистые, но весьма фривольно одетые норвежские дамы лет после пятидесяти, и вдруг дотоле молчаливые одинокие «волки» оживились, повскакивали со своих мест, быстренько вокруг пожилых тетушек сгруппировались, и все вместе шумную гурьбою сошли вниз по лестнице. Наверное, то были какие-то местные примадонны.

Минут через десять обе парочки, видно, тоже решили размять кости и удалились. Верхний зал сильно опустел, в нем пока оставались мы четверо и примерно столько же мужчин. В конце концов те мужчины встали почти одновременно, хотя вели себя как друг с другом незнакомые, расплатились с барменом и, не посмотрев в нашу сторону, спустились вниз. И тут я вынуждена была сильно потереть кулачками глаза: из таинственного и до того-то сильно настораживающего мою интуицию танцевального подземелья возникли пятеро решительно настроенных мужчин – босых, в махровых банных халатах и с мокрыми, как после душа, волосами. Оказывается, я не ошибалась и зрение от частого созерцания компьютерного экрана у меня не село: эти мужчины в черных халатах, видимо, специально скроенных под мистические японские кимоно, подпоясанные нежно-зелеными поясами с нашитыми на них аппликациями полуоткусанного зеленого яблока, здорово смахивающими на эмблему фирмы Эппл Макинтош, действительно подошли к нашему столику и вежливо пригласили пойти с ними. Мои спутницы обрадованно вскочили, дружеским прикосновением щек поздоровались с этими приятелями и охотно пошли вниз с тремя из пяти кавалеров, оставив меня на попечение этих двоих в кимоно.