Дети Кронарха. Путь Наследника - Артем Буряк

и ты впитываешь остатки моей силы, тебе удастся услышать меня и сказать, как мое имя?

— Да, Отец, я постараюсь! — ответил я, но задача оказалась весьма непростой. Я толком не понимал, что именно нужно сделать, как и чем слушать. В голову ничего хорошего не приходило, и я начал паниковать. Времени ведь совсем мало, а тут такая важная и непростая задача! Я решил, что для начала нужно успокоиться и сосредоточиться. Я закрыл глаза и прислушался. В гулкой и необъятной тишине сначала послышался мерный стук — это билось подобие сердца в моей груди. Я вспомнил о хин и Ки, расширил область концентрации и смог слышать деревья вокруг, скрип стволов и шелест травы. Затем я почувствовал журчание воды в реке, шепот ветра, вьющего косы из желтого песка на берегу, услышал жар черного Солнца, голос его огня, скольжение облаков по светлому небу. Но все это лишь искусственные звуки, созданные только ради того, чтобы погрузить меня в знакомую обстановку. На самом деле все это не настоящее. Я погрузился в хин полностью и увидел изнанку местного пространства. Обширная территория с горами, лесами и рекой была соткана из плотных потоков однородной энергии, как и мое тело. Здесь нет фотонов и атомов, электронов и даже гравитации. Все вокруг существует только по одной причине — воле Создателя. От меня в этом мире только дух, нерушимая сущность, которая сейчас слита воедино вместе с Создателем, посредством тугих и плотных потоков силы. Эти потоки проистекают откуда-то из глубин и наполняют меня, все больше насыщая силой и знанием, пусть и пока явственно это не ощущаю. И я вслушиваюсь в эту силу, стараюсь уловить ее вибрации. Сначала мне удается настроиться на звук, но это лишь шум: беспорядочный и мусорный. Тогда я углубляюсь еще сильнее, мне открывается структура энергетических потоков, их цвет, запах и тон. Именно в глубине энергии, видна ее сложность, разнонаправленность и уникальность. Ки быстро находит закономерность в распределении слоев энергий в потоках и я, наконец, начинаю слышать их песнь. Многие звуки повторяются, созвучия становятся все слышнее, а в общей мелодии выделяются несколько твердых и главенствующих аккордов, которые можно произнести вслух. Я стараюсь изо всех сил, но точно разобрать все звуки не получается. После нескольких попыток, мне удается проговорить услышанное так, чтобы мой голос звучал достаточно гармонично с вибрациями Создателя. И как раз в это время Он прервал мою работу:

— Скорее, сын мой, времени все меньше.

— Да, Отец, у меня почти получилось. Твои вибрации множественны и сложны, твое имя вбирает в себя все, что ты делал, все, чего ты достиг. Я уже получил понимание первородного языка из того, что ко мне переходит от тебя, но я пока не могу расшифровать всю полноту услышанного.

— Это не беда, лишь позволь мне произнести свое имя прежде, чем я покину Родину.

— Равгалор Гарот Кронарх Ахар — вот твое имя, о Создатель.

— Равгалор Гарот Кронарх Ахар! Это очень волнительно, оно действительно отражает мой долгий путь.

— Да, но почему я не слышу ни одного звука, отражающего Жизнь? Ведь это ты создал ее.

— Потому что я отдал свою жизнь всем вам, помнишь? Я ведь покинул тело много лет назад, вся моя жизненная сила осталась в нем и благодаря ей появилась Марана, а потом и все остальные живые существа.

— Но как же ты существуешь, не имея жизненной силы?

— Так же, как и ты существуешь сейчас. Вскоре ты все поймешь, а пока я прошу только об одном: пусть люди не забывают моего имени, пусть взывают ко мне почаще, чтобы я слышал их зов и не терял связь с Тертусом. Здесь Все началось, сюда я обязательно вернусь, когда найду способ это сделать, но мне по-прежнему нужен якорь. Пусть им станут мои дети, которых еще долго именно ты будешь охранять и направлять.

— Как долго мне делать это, Отец?

— Так долго, сколько потребуется. Ты волен выбирать свой путь так же, как и все. Ведь ты уже выбрал путь лидера вместе с именем. Илан в переводе со старого наречия означает: «Любящий и возвышающий людей, преумножающий народ».

— Вот как? Мне никто не говорил об этом раньше.

— Люди позабыли первородный язык, старое наречие. Может это и к лучшему.

— Я узнаю этот язык, ты оставишь его мне?

— Конечно. На нем говорю я, говорила Марана, на нем я размышлял, давал имена вещам и существам, которые были созданы. Но для людей он оказался не слишком практичным. В нем нет предлогов и местоимений, он прямой и колючий, как правда. Оказалось, что людям правда нравится меньше, чем ложь.

— Только не мне, — с уверенностью сказал я.

— Это хорошо, что ты так считаешь. — усмехнулся голос Создателя. — Не забывай, все мои знания перейдут к тебе. Вопрос лишь в том, что ты сможешь взять, а что нет.

— То есть, что я смогу понять?

— Именно. Со временем, ты во всем разберешься, сын мой, но не надейся, что это произойдет быстро.

— Сколько времени у тебя осталось, Отец? — с грустью спросил я.

— Еще один вопрос, и я уйду. Не печалься, ты же знаешь, в моем уходе нет ничего страшного, плохого. Это простая, но еще не познанная нами часть бытия.

— Я понимаю, но не могу совладать с собой, — всхлипнул я. — Я сам не знаю, как к этому всему относиться, я растерян и глуп. Там, внизу, я хотел выполнить просьбу друга, я обещал и не справился. Но здесь… Здесь мне открылось совершенно иное. Один клубок развязался, но другой, еще больший, спутался вновь. Я оказался здесь без памяти, и эти несколько минут были настоящим счастьем для меня. Я уже много дней так не радовался своему существованию, как в эти минуты безмятежности. Но когда все вернулось, то тревоги и горе мое преумножились. Я понимаю, что ты хочешь от меня, понимаю неизбежность, пускай с трудом, но принимаю все это. Мне грустно и страшно. Тебе хочется говорить, отвечать на мои вопросы, и я даю это тебе. Но я не хочу никаких ответов, я хочу только, чтобы ты не уходил от нас.

— Как странно. Человеческие эмоции сохраняются даже вне тела. Как жаль, что для меня все устроено по-другому…

— Прости меня, Отец! Я жалуюсь тебе, прошу остаться, но сам понимаю, что это невозможно. Я знаю, что веду себя неправильно, но не могу иначе! — здесь сплелись воедино две вещи: самый счастливый и самый скорбный моменты моего короткого существования. Если бы