"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

— Не помешаем? — осторожно спросил он, увидев командира, беседующего с профессором.

— Что у тебя? — недовольно спросил Дмитрий Николаевич.

— Да вот, хотел похвастаться проделанной работой, — Сан Саныч бросил на стол пухлую папку с газетными вырезками. — Так сказать — накропал! Не знаю только, зачем это нам? А вот еще наш самородок — матрос Рябинин. Давай, расскажи командиру, что ты мне рассказывал.

Замполит вытолкнул скромного матроса, больше похожего на хрупкого подростка, только что перешедшего в старший класс школы.

— У меня дед воевал, — смущенно начал Рябинин.

— Да? — без особого энтузиазма спросил командир. — Где?

— Он был матросом на танкере «Азербайджан» и в конвое PQ-17 шел из Исландии в Россию.

— Вот как? И что?

— В танкер попала торпеда, но экипаж сумел заделать пробоину и дойти до Архангельска, — уже смелее продолжил Рябинин. — Мой дед погиб тогда при взрыве. У нас дома есть альбом с его фотографиями. Папа даже встречался с теми из экипажа, кто еще жив и помнит деда. Он мне много рассказывал об этом конвое. Тогда из тридцати четырех кораблей лишь десять смогли дойти в Россию.

— Ну что ж, Рябинин, правильные у тебя родители, и ты молодец, что деда не забываешь.

Дмитрий Николаевич повернулся к профессору, собираясь продолжить прерванный разговор.

— Ты погоди, командир! — вмешался замполит. — Ты послушай, что он о немецком флоте знает. Не молчи, Рябинин. Повтори, что ты мне о подводных лодках рассказывал. Давай, давай!

— Немецкие лодки были лучшими за всю войну. Никто из других стран не смог превзойти их по качеству.

— Да? — поднял брови Дмитрий Николаевич, удивленный таким непатриотичным заявлением.

— Да, товарищ командир. Лодки седьмой и девятой серии без последствий могли погружаться на глубину до двухсот пятидесяти метров, а иногда проваливались и до трехсот и оставались целы. А наши, да и английские, могли рассчитывать лишь на семьдесят метров.

— Как тебя зовут, Рябинин? — спросил командир.

— Александр.

— Ну что же, Саша. А об их вооружении что можешь рассказать?

— Соответствовало лодкам. В начале войны у торпед было много дефектов, но уже к сорок первому году с этим справились. Орудия калибром 88 и 105 миллиметров, благодаря отличной оптике, могли без промаха стрелять по кораблям на расстоянии до трех километров.

— Да, Саша, интересные вещи ты рассказываешь, и мы с тобой еще обязательно побеседуем. Если хорошо знаешь противника, то в бою это уже половина победы. Ты иди, а я еще тебя вызову.

Сан Саныч проводил Рябинина задумчивым взглядом и обратился к Дмитрию Николаевичу:

— Погоди, командир! С кем это ты воевать собрался?

— Всякое может случиться.

— А я все голову ломаю — зачем тебе все эти статейки о войне? Командир, это не наша война! Одно дело на учениях, за синих или за красных, и совсем другое, когда на голову настоящие бомбы посыпятся.

— Замполит, не изображай из себя овцу в волчьей шкуре. Здесь мы сила!

— Нет, командир. На любой лом найдется другой лом. А ты отвечаешь за сто жизней, и за мою в том числе.

— Успокойся, Сан Саныч. Хочешь не хочешь, но в стороне мы остаться не сможем. Ты еще не все знаешь. Расскажите, профессор.

— Товарищ командир прав. Как это ни невероятно, но я согласен с тем, что переброс во времени произошел в момент нахождения нашей лодки в возбужденном поле, сгенерированном разнесенными излучателями. Возможно, мы и смогли бы запустить обратный процесс, но для этого нужно специальное оборудование, а оно осталось в нашем времени.

— А как же те ящики?! Как же твой мальчик, профессор?! — давление ударило в голову Сан Санычу, и он прошипел: — Или казачок оказался засланным?

— Эти блоки — всего лишь десятая часть от всего комплекса, — ответил Михаил Иванович, виновато пожав плечами.

— Ах ты яйцеголовый старый маразматик! Ну, сейчас я тебе скорлупу помну!

Сжав кулаки, замполит бросился на профессора.

— Не блажи ты, как баба! — успел перехватить его командир. — Что случилось, то случилось. Теперь нужно думать — как выжить. Ты правильно сказал — за спиной у нас сотня жизней!

— Ах! Теперь мы уже выживаем! Еще минуту назад мы были силой, теперь мы уже выживаем. Быстро ты прозрел, командир. Так о какой войне ты говоришь?

— Об этой, Сан Саныч. Об этой. Раз уж так получилось, то было бы неправильно не помочь нашим.

— Кому «нашим»-то?

— Странный вопрос для замполита.

— Да очнитесь вы наконец! Все это было шестьдесят с лишним лет назад. Это все в прошлом. Все уже состоялось! И мы, кстати, победили. Так чего ж совать сюда свой нос, если и так все хорошо закончилось?

— Ты предлагаешь просто смотреть на это со стороны и ждать, когда все само рассосется?

— Командир, я тебя понимаю! Я психологию учил и знаю, что с тобой происходит. От всего этого у тебя идет кругом голова. Агрессия бьет через край. Потому у тебя и чешутся руки — повоевать. А нам сейчас важно спокойно все обдумать, отдышаться, осмотреться. Давай сейчас уйдем туда, где поспокойней, и все взвесим и обмозгуем. Где не будут сыпаться на голову бомбы. Можно к Африке, или еще куда подальше, где нет войны. Может, не все так и безнадежно. Нас ведь будут искать. Разберутся, что к чему, и вытащат назад, в свое время. Не могут же они вот так запросто выбросить сто человек?

— Могут. Сам знаешь, что мы для них стоим. Еще Жуков говорил: чего солдат жалеть, бабы еще нарожают. Так что думаю, по нам уже отпели панихиду с салютом и пламенными речами.

— Ладно, согласен. Кроме своих семей мы никому не нужны. Но лодка! Она-то потянет не меньше, чем на миллиард зеленых. Уж ее-то точно будут искать!

— Не уверен. Знаешь, как все произойдет? Наши верхи кинут клич любимым олигархам тряхнуть кошельками, те в свою очередь продинамят один год своих любовниц с Куршавелем, и вот тебе новая лодка. Хотя, может, и этого не будет: решат, что хватит того, что осталось. А война? Так она сейчас везде. В норе не отсидишься. И насчет агрессии ты не прав. Просто не хочу быть сторонним наблюдателем. Я еще с молодости предпочитал честно отгрести по физиономии, чем делать вид, что не вижу, как какие-нибудь ублюдки тащат в подъезд девчонку.

— Откуда вы только такие беретесь? — тяжело вздохнул замполит.

Он хотел сказать что-то еще, но вдруг ожил динамик внутрикорабельной связи и бодрый голос Максима Зайцева доложил:

— Впереди по курсу наблюдаем групповую цель. Идут на север вытянутой колонной. По шумам — транспорты. Есть еще посторонние шумы, но очень слабые. Не могу классифицировать.

Обрадовавшись возможности прекратить неприятный разговор, Дмитрий Николаевич скомандовал подъем на перископную глубину и прильнул к окулярам.

— Так… Кто у нас тут?

На горизонте едва различимой черной тучкой маячили дымы кораблей.

— Самое время пришпорить коней.

Он подмигнул главному механику и азартно добавил:

— Давай, Валентиныч, разомнем кости.

Подняв рубкой пенистый бурун, лодка метнулась вперед, как сорвавшийся с цепи пес. За кормой потянулся длинный след от соосных винтов, закручивающих воду в тугие узлы. Конвой они догнали быстро. Шесть груженных по самые борта судов под английскими флагами, чадя трубами и ворочая носами в противолодочном зигзаге, шли растянутым строем, семафоря друг другу прожекторами. Между ними метался маленький кораблик с квадратной башней орудия в носу. И, очевидно, волноваться ему было от чего. С его кормы скатились темные точки, и через несколько секунд в небо взлетели два белых столба докатившихся вибрацией далеких взрывов. Командир развернул перископ по кругу, но больше никого видно не было. Теперь охранявший конвой корабль перебежал на другую сторону и сбросил бомбы недалеко от транспортов.

Осматривая горизонт, Дмитрий Николаевич заметил, что далеко впереди из воды появился горбатый серый контур. Наведя резкость, он удивленно присвистнул. Оставляя за собой длинный белый след, параллельно с конвоем шла подводная лодка. На палубе появились фигурки снующих возле орудия людей.