Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП) - Абнетт Дэн

Эти пятеро не были тесно связанным подразделением. Они не ковали стальных уз в горниле войны. Никто из них не говорил друг с другом, пока их не собрали вместе для этого последнего задания — миссии, которая могла реабилитировать их и стереть список их былых проступков.

У них были разные роты, разные отделения, разные истории. Один был Небесным Охотником, другого взяли из рядов штурмовиков. Двоих привлекли из тактических подразделений, хотя один из них владел иными силами, пока тот путь не оказался для него закрыт, и теперь он ничем не отличался от любого другого легионера в строю. Последний был униженным героем минувших времен.

Их умения и специализация различались столь же сильно, как послужные списки. Единственным, что их объединяло, являлся позор.

На каждом был шлем, выкрашенный в красный цвет. Каждый нес на себе знак взыскания.

Когда для них проводили инструктаж по этому заданию, все они предстали перед магистром своего ордена. Никто из них этого не хотел, однако ни один не отказался. Как тот сказал, это был способ очистить свои имена. Честь.

Октавиону это не казалось честью. Ему это казалось жесточайшим из наказаний. И все же, он не жаловался и не питал вражды к магистру ордена Аэку Дециму за то, что тот дал ему это поручение. Оно должно было кому-то достаться, и с тем же успехом это могли оказаться те, кто опозорил себя в глазах своих командиров.

Он чувствовал противоречивые эмоции окружавших его легионеров, наблюдавших за тем, как силы врага окружают Ультрадесантников на равнинах далеко внизу. Каждому из них хотелось быть там, вносить свой вклад, сражаясь — и умирая — рядом с братьями, вместе с которыми они так долго тренировались и бились.

— Вон там, — произнес один из них, Небесный Охотник Павел. Ему не было нужды утруждаться. Они все видели. Возможно, ему было необходимо сказать это вслух, подумалось Октавиону. Быть может, так оно становилось более реальным, более практическим.

К северу облако пыли предвещало приближение очередного подразделения Несущих Слово. Они шли от Массилеи, некогда гордого города, который был сердцем и душой этого мира.

Октавион слышал сообщения, что она пала раньше в этот же день. Насколько он знал, все его боевые братья были мертвы. 174-я рота Октавиона удерживала город дольше, чем ожидалось, взяв с предателей высокую плату, однако теперь ее больше не было.

Массилея являлась для него домом в большей мере, нежели какое-либо другое место в Галактике. Именно там он прошел основную часть обучения. Казалось, это было целую вечность назад.

— И еще, — сказал Павел, указывая на юг.

На горизонте двигались темные очертания. «Громовые ястребы», «Грозовые птицы» и штурмовики. Еще одна боевая группировка, вступающая в дело. Октавион видел, что Несущие Слово хотят закончить войну быстро. Им не хотелось задерживаться здесь дольше необходимого.

— Пора, — произнес он, озвучивая правду, о которой, как он знал, думал каждый из них, и которая висела над ними, словно нож гильотины.

— Еще могут приближаться подкрепления из Ультрамара, — сказал младший из них, Сио, которого только недавно повысили из рядов скаутов. — Разве мы не можем подождать еще немного?

Октавион не знал, за какой проступок Сио был вынужден носить красное. Никто из них не рвался добровольно объяснять свое взыскание, и никто из них не просил об этом остальных. Это была не та тема, которую было бы удобно обсуждать кому-либо из них.

— То, что никаких подкреплений не прибыло, указывает, нам на то, что это не одиночный инцидент. Война охватила все Пять Сотен Ультрамара, — произнес задумчивый ветеран Ромус. — У нас есть приказы.

Его голос был пустым. Опустошенным. Октавион понял, что он уже примирился со смертью.

— А если эти приказы неверны? — спросил Сио.

— Это не имеет значения, — прорычал Ромус. — Наши имена уже запятнаны. Я не стану даже думать о том, чтобы усугубить свой позор неповиновением последним распоряжениям магистра нашего ордена.

Остальные издали согласное бормотание, но Октавион чувствовал страдание младшего из боевых братьев. Оно волнами исходила от него. Разумеется, оно присутствовала в каждом из них — никто не желал этого ненавистного, неблагодарного поручения. Остальные просто лучше это подавляли.

— Никто не придет, — произнес Октавион голосом чуть громче шепота.

— Как ты можешь быть в этом уверен? — спросил Сио.

Что он мог ответить, чтобы смягчить отчаяние юного воина? Ничего. Кроме того, ему нужно было преодолеть собственные сомнения. Собственных демонов.

— Никто не придет, — прогремел пятый из их группы, массивный Королос, бывший чемпион. На этом вопрос оказался закрыт.

— Идемте, — произнес Октавион, отворачиваясь от поля боя и своего гибнущего ордена к ждущему челноку. Там ждало множество ветеранов Имперской Армии, стоявших навытяжку. Осознавали ли они, что обречены точно так же, как и остальные?

Не только Сио надеялся, если не верил, что им не потребуется исполнить долг, который на них возложили.

И теперь они все оказались перед фактом, что этой исчезающей надежды больше не было. Она перестала существовать.

Теперь они и впрямь столкнулись со смертью самой надежды.

3

Сор Талгрон находил забавную иронию в том, что указ Императора лишил Империум самого мощного оружия против варпа именно тогда, когда оно требовалось более всего. Он не любил псайкеров и полагал, что интересам человечества лучше всего соответствует их полное истребление, однако был глубоко прагматичен по натуре, а библиарии являлись тем оружием, в котором крайне нуждался XVII-й. Если Император в скоро времени не откажется от своей блажи, увидев силы, выпущенные против его армий и миров союзниками Магистра Войны, то, несомненно, окажется глупым гордецом.

Раскинувшийся перед ним город напоминал карту, выполненную в трех измерениях. Целые его сектора были скрыты густым черным дымом. Либрариум был построен на скальном выходе в северной части Массилеи, самой высокой точке широкой долины дельты. Он являлся объектом паломничества задолго до того, как Ультрадесантники сделали его центром обучения тех из своего числа, кто проявлял психические таланты.

Массилея была богатым и многонаселенным районом, построенным из мрамора, золота и стекла, пока бомбардировка не превратила ее в руины. Разбитые колоннады и фрагменты статуй тянулись вдоль широких улиц, которые превратились в поле боя, усыпанное щебнем, выгоревшими остовами техники и бесчисленными мертвыми. Осталось только несколько триумфальных арок, на которых реяли изорванные и опаленные флаги. Они высились над парадными площадями и скверами, ставшими кладбищами. Дизайн города включал в себя деревья и зеленые зоны, но теперь там были почерневшие участки выжженной земли. Два моста, которые пересекали протекавшую через город реку, остались нетронутыми, вода под ними была завалена трупами.

Над головой выли «Громовые ястребы» и «Грозовые птицы», несущие на себе новые цвета Легиона. Они закручивали вихрями повисшие над городом дым и пепел.

Со своего наблюдательного пункта Сор Талгрон видел, как подразделения бронетехники приданных ему батальонов двигаются по занятым секторам города. «Носороги», «Лендрейдеры» и «Поборники» пересекали засыпанные щебнем улицы, покидая город впереди более тяжелых машин, которые со скрежетом следовали за ними — «Разящих клинков» и «Тайфунов», ставших столь важными в предшествовавшем сражении.

Периодически все еще разносилось эхо треска выстрелов и более низких глухих ударов снарядов и минометов. Несколько восточных квадратов города еще не были полностью умиротворены. Бой был жестоким и трудным, каждое здание требовалось зачищать этаж за этажом.

Когда шум артиллерийских районов и выстрелы стихали, можно было расслышать докатывающийся с запада гул, похожий на гром. На равнинах за долиной, в пятидесяти километрах отсюда, все еще шел бой. Сор Талгрон уже отдал половине своих войск распоряжение направляться туда, чтобы зайти к атакующему противнику с фланга. В этом сражении предстояло разбить последние реальные силы Ультрадесанта на этой планете. Бой должен был стать последним. По его завершению начнется процесс эвакуации. Остатки сопротивления внутри системы исчерпают свои силы, и будет произведена финальная выбраковка непокорной популяции людей.