Антарктида online - Владимир Васильев

Но ведь где-то – девять шансов из десяти! – и в самом деле прячется Нечто. Может быть, чужой космический корабль, вмороженный во льды миллионы лет назад. Может быть, что-то такое, чего мы себе не можем даже представить.

Оно есть.

И – снова девять из десяти! – сработало оно не случайно. Во второй раз – наверняка не случайно. Уж очень вовремя.

А значит, пресловутое геофизическое оружие не только существует, но и находится в распоряжении вполне реального человека, вернее всего, антаркта.

Надеюсь, он разумный человек. В пользу такого предположения говорит хотя бы то, что вот уже больше года никаких новых «рокировок» не наблюдается.

И все-таки мне неспокойно. Я предпочел бы поставить столь могучее средство под надежный контроль. Или тайно вывезти в океан да и утопить где-нибудь в глубоководном желобе.

Мы не успокоимся, пока не найдем. Мы продолжаем искать.

Но результатов пока нет. И нам остается лишь вопрошать, подобно толстовской Аэлите: «Где ты, где ты, Сын Неба?»

Не знаю, получим ли мы когда-нибудь ответ.

Хотелось бы надеяться…»

* * *

Дизелист Самоклюев встречал гостей.

Встречал он их всегда радушно, независимо от того, намеревались ли они задержаться или спешили дальше, перекинувшись с отшельником двумя-тремя словами. Некоторые и вовсе катили мимо, не притормаживая у кособокого домика близ холодного склада.

Самоклюев не обижался.

«Сосланный» Ломаевым на седьмой километр, он там и остался, несмотря на то, что его внешность теперь уже не имела никакого значения. Свое решение он объяснял тем, что стал полярником не для того, чтобы вертеться в шуме и давке – этого добра и на Большой земле навалом. Чем меньше народу суетится вокруг, тем лучше. А еще лучше жить одному. Тогда начинаешь по-настоящему ценить всю прелесть человеческого общения.

– Генка! Андрюха!

Могучий Ломаев и долговязый Макинтош слезли со снегохода, подошли пожать руку. Макинтош протянул левую.

– Как? – спросил Самоклюев, указав взглядом на культю.

– Что? А, это? Уже не ноет. Рука есть как рука. Короткая только.

– Да уж, парень, нарушили тебе симметрию…

– Плохой солдат, – объяснил, улыбаясь, Макинтош. – Хороший выставляет из укрытия… как это… ствол! Да. Ствол, а не руку.

– Бывает, и чего похуже отстреливают, – сказал Самоклюев. – Вы на склад?

– Мы в оазис. Синоптики дают погоду. Часа за четыре добежим. Вот Андрюха хочет перебраться туда на жительство.

– Хорошее дело. Радируй оттуда в Новорусскую: дизель я перебрал, пускай забирают. Зайдете чаю выпить?

– В другой раз. Знаешь, прогноз – прогнозом…

– Знаю. Прямо сейчас и поедете?

– Ага, – кивнул Ломаев и достал блокнот. – Андрюха, ты погуляй покуда… Тут вот какое дело: я, знаешь ли, надумал писать историю Свободной Антарктиды. Ну, то есть с того дня, когда она прыгнула… Не поможешь?

– Я?

– Ты.

– Нашел историка. Я и объяснительные-то записки никогда не умел толком писать…

– Тебе и не надо. Ты только вспомни. Давай с самого первого дня, ладно? Когда случился «прыг-скок», ты был в дизельной?

– Здесь я был. Мы с Недобитько приехали за мороженой птицей. Да ты уже спрашивал.

– Ну? Когда? Убей, не помню. Ладно, давай по новой. «Прыжок» ты сразу почувствовал?

– Все его почувствовали. Сперва тряхнуло несильно, потом у всех сразу мигрень…

– То есть почувствовал, когда был на складе?

– Не так. У вездехода я был, трансмиссию щупал. А Недобитько – тот на складе.

– Ну? Дальше, дальше…

– Чего тут «дальше»? Погрузили мы на сани курей-гусей – и назад. Что нам тут было делать? Прикатили на станцию – а там все ошалевшие, все бегают, и Типунов ругается. Да ты сам видел.

– Ладно… – Ломаев спрятал блокнот в карман каэшки. – Если еще вспомнишь что-нибудь…

Он оседлал снегоход, велел Макинтошу держаться крепче, махнул на прощание рукой и газанул. Слышимость сегодня была отменная. Прошло минут десять, прежде чем треск мотора затих вдали.

Еще долго Самоклюев курил, подставлял лицо солнцу, вдыхал морозный воздух пополам с крепким табачным дымом и все никак не мог решиться. Потом косолапо затопал в сторону от «тракта», от холодного склада и своего жилища. К свалке.

Поставь в Антарктиде хоть собачью конуру, хоть скворечник на шесте – и все равно рядом неизбежно будет свалка, дело только в ее размерах. Здесь, на седьмом километре, свалка была совсем маленькая. Не чета залежам всякого ненужного барахла в Новорусской и особенно в Мирном. Вдобавок все мало-мальски пригодное для строительства хибар – доски, бочки, ржавые жестяные листы, обрезки труб и швеллеров – давно было откопано, увезено и использовано.

В ничем не примечательном месте Самоклюев осторожно пробил ледяную корку. Пришлось повозиться, прежде чем в его руках оказалась драная, трижды отслужившая свой срок телогрейка, свернутая в тугой ком и обмотанная шпагатом. Дизелист осторожно развернул ее. Молочно-белый шар, испещренный непонятными, похожими на причудливые кляксы значками, ничуть не изменился за год. По-прежнему казалось, будто от него исходит тепло, и по-прежнему это был обман: шар нипочем не желал плавить снег. Какая энергия скрывалась в нем на самом деле, Самоклюев боялся даже думать. Ни одно рукотворное устройство так не может – это он знал точно. Дизелисту шар казался живым.

Он вновь не удержался – приложил к шару ладонь. Если просто дотронуться до него, ничего не случится. А если приложить палец к любому значку и начать чертить линию – значок послушно поедет за пальцем. И если совместить этот значок с другим значком, то…

То будет то, что уже было.

Один раз повезло. А ведь можно было, наверное, загнать земной шар в недра Солнца. Чего проще? Или разорвать Землю надвое. Или зашвырнуть ее к чертовой матери за орбиту Плутона – тоже удовольствие маленькое.

Худо, что Ломаев снова стал допытываться. Наверняка что-то подозревает. Как хорошо, что на шар не наткнулся покойный Непрухин! Болтун он был, светлая ему память. Растрепал бы всем в один момент. А есть вещи, которые никому не надо знать…

Даже достойнейшие из достойных небезгрешны. И потом, разве необходим злой умысел? Ведь в первый раз шар сработал, и Антарктида «прыгнула» не от действия значка и пальца, а просто из-за того, что он, дизелист Самоклюев, поскользнулся и уронил шар на наст!

Старая телогрейка без одного рукава показалась недостаточным амортизатором. Дизелист сходил в подсобку за тряпками и стометровой бухтой капронового шнура. Как следует упаковав шар, обвязал его шнуром и, сориентировавшись по вешкам, понес его в сторону от трассы. В пятидесяти шагах он нашел то, что искал.

Трещина была давно знакомая – узкая, не шире метра. Надо думать, в глубине она еще сужалась. Идеальная могила.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});