Астральное тело-1, Скоморох или Начало Магии - Всеслав Соло

— Что ж, пожалуй, вы правы, Остап Моисеевич.

— Сильный всегда прав! — снова расхохотался тот. — Так вы согласны?

— Да, но давайте отложим наш договор до того времени, как у меня проявятся эти способности.

— Что ж, логично, я эту паузу принимаю, — сказал Остап Моисеевич. Ну, давайте прорепетируем, — и он подал Боживу опустошенную чашечку кофе на блюдце, которую взял у Купсика. — Погадайте на кофе, Божив.

— Но я не умею, — ответил Юра, принимая чашечку.

— Уверен, что у вас получится: переверните чашечку на блюдце вверх дном и через пару минут взгляните на ее донышко.

Проделав манипуляции с чашкой, Божив взглянул на дно и в потеках остатков кофе разглядел образовавшуюся морду дьявола.

— Вы, Купсик, рог от дьявола, надломанный, вас отведет Божья Мать.

СОЗЕРЦАТЕЛЬ

Я — Созерцатель…

Мой путь — к себе. Бесчисленное множество времени спотыкаться о мысли, преодолевать ужас и восторг, предвкушение, необъяснимость и диво, чтобы прийти и остановиться, и бесконечная протяженность приближения перестала быть даже мгновением…

Я могу жить без мыслей. Это вовсе не страшно, но мысли без меня жить не могут. Я порождаю, и вспоминаю, и забываю мысли. Я властилин для каждой мысли. Для меня все они одинаковы, но мало кто из них знает об этом. Они слепы, потому что я зряч. Если какая-нибудь из них останавливатся передо мной и начинает прозревать, приближаться ко мне по моему безразличию, я начинаю забывать ее, и ужасы тогда одолевают ее путь. Ей остается одно либо забыться, либо погибнуть. Лишь только та мысль, которая не погибнет и не забудется, придет и потеснит меня. О, всесильная радость, взвейся, если такое случится! Тогда я уступлю ей место. На пути продвижения каждой мысли множество мыслей. У меня осталась одна — это я сам.

Бесчисленное множество времени я жду. Пытаюсь забыть что есть я сам. Я могу жить без мыслей. Я еще буду жить без них. Но пока мне приходится жить и видеть их, и куда бы ни глянул я, везде они.

Я, конечно, могу, и, может быть, я когда-нибудь это сделаю, забыть все свои мысли, растворить, но тогда я ослепну и прозреют они… Я перестану их видеть, но они будут вечно видеть меня.

Мой мир мыслей…

Он слеп и безумен. И для того чтобы видеть свое одиночество, и для того чтобы легко забывать мысли и находить их, я разделил его на множество миров. И каждая мысль есть в каждом из миров этих. Мне же не приходится рассматривать вспомнившуюся мне мысль, проворачивать ее различными гранями: каждая мысль находится во всех мирах одновременно, но различными своими гранями. Есть множество миров, которые с виду абсолютно одинаковы, но одна из мыслей каждого мира обязательно повернута иной гранью.

И бесконечность миров моих настолько бесконечна, настолько каждая грань каждой мысли пребывает среди каждой грани всех остальных окружающих ее мыслей, и те в свою очередь, каждая в отдельности, пребывает в том же соответствии, но еще каждая мысль в каждом из миров своих последующих, когда она уже обернулась в предыдущий всеми своими гранями и соответствиями с гранями других мыслей обязательно пребывает еще и в другом месте расположения среди мыслей. И там круговорот граней тоже повторяется.

Но и все миры мои находятся в вечном движении, и они существуют одновременно между друг другом.

Вначале я вспоминаю какой-нибудь из миров своих и лишь только тогда вспоминаю одну из мыслей его. И таким образом я перебираю все всевозможье моих миров. И мне даже нет необходимости что-то перемещать или менять.

Среди моих миров есть и такие миры, где всего одна мысль, или две, или более, или еще более. Да, и количество мыслей в мирах моих тоже различно.

Многие мысли уже видят меня или узрели мои очертания, и кто из них приблизится ко мне первой — не знаю…

Я живу в каждом из миров своих…

Одновременно я живу в каждом из миров моих. И вижу свою жизнь в них в любой из существующих там мыслей.

Но так же одновременно, хотя я и существую во всех остальных мира, для того, чтобы приблизить к себе один из миров и разглядеть его, я забываю об остальных мирах.

Ничего не в силах измениться в этом мире, который я выделил и не забыл в какое-то мгновение.

И я ничего не в силах изменить в этом мире. Мне приходится следовать его правилам, его соотношениям мысленных граней.

И если я, а мне это доступно, поменяю хотя бы одну-единственную мысль, оберну ее другой гранью, то это уже будет другой мир, потому что все потечет в нем по-иному. Но тогда зачем мне было приближать первый мир и забывать остальные, разве для того только, чтобы забыть его и вспомнить другой?

Тогда не проще ли перейти просто в другой мир?

Можно изменить грань мысли и оказаться через это действие в ином мире, либо изменить мир приближенный на другой мир, вспомнить другой мир, а предыдущий забыть, и тогда не надо будет менять грань мысли самому и тратить на это свои усилия, а грань мысли сама будет иной в ином мире, в следующем мире.

Когда я нахожусь в одном из миров своих и мне хотелось бы видеть существование какой-либо мысли в этом мире по-другому, то так как все миры существуют для меня одновременно, я просто вспоминаю реально существующий мир, именно тот мир, в коем существование этой мысли означается так, как мне нужно. И это происходит реально. Плавно приходит нужный мне мир, а предыдущий забывается — реализация.

УРОК ТРЕТИЙ

Здравствуй, мой друг — Юра Божив!

Я все-таки тебе решил написать, хотя можно было бы позвонить, либо явиться воочию, но не хочется тебя травмировать лишний раз, ибо одно дело, когда я звучу в тебе в качестве внутреннего голоса, и, согласись, абсолютно по-иному воспринимется человек или его голос по телефону здесь, на Земле, совершенно незнакомый, в котором лишь только и будет от меня… конструкция логики, да интонационный почерк речи, да островки нашей совместной памяти. Сам понимаешь, ужасно воспринять такого человека, если учесть, что еще и его земное тело спит мертвецким сном у него дома на диване. Так что не обессудь, хотя все-таки наша встреча и состоится впереди, но, мне кажется, после этого письма, вполне материального, тебе будет проще воспринять некоего Гришу, председателя кооператива, физическое тело которого я сейчас временно позаимствовал. Как прочтешь и изучишь письмо, обязательно его сожги, потому что не исключено, что Гришу будут вскорости разыскивать, а нам не нужны случайные улики.

Ясно, что ты можешь и весьма подозрительно отнестись к этому письму: озаботишься, мол, кто-то подтрунивает или еще что-нибудь в этом роде, и твоя подозрительность будет оправдана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});