Русская тройка (сборник) - Владимир Соловьев

Коррупция ведь не только и не столько в том, что обворовали казну. Коррупция в базовом посыле – когда закон работает неодинаково для всех. И как только закон начинает работать неодинаково для всех, тут же появляется простор для разнообразных злодеяний. Притом именно злодеяний, потому что никак иначе происходящее назвать нельзя. Когда за одинаковые преступления одной и той же тяжести одного человека сажают в тюрьму, а другого гладят по головке и назначают на должность, все наблюдающие за этой ситуацией делают для себя выводы и запоминают: ага, значит, так можно. А если так можно, то надо понять, каким образом это должно быть можно.

Неслучайна старинная восточная пословица, гласящая, что государство живет счастливо, когда его мудрые показывают ему пример. Иначе можно сколько угодно говорить «халва», но во рту от этого слаще не становится. И если я вижу, что происходящее вокруг все больше напоминает сказку Джанни Родари «Джельсомино в Стране лжецов», то веры в закон у меня нет. А ты, который пытается меня пристыдить, если ты сам не живешь по закону, какое право ты имеешь говорить мне, чтобы я жил по закону? Ах, ты мне угрожаешь, говоришь, что меня за это настигнет весь гнев трудового народа? Но ведь тебя и твоих родственников он не настиг!

Концепция «закон один для всех» – абсолютно новая для России. Нет, естественно, все кому не лень десятилетиями кричали, что закон один и все равны перед законом. Но де-факто этого равенства всех перед законом в России никогда не было. Именно поэтому коррупция является неотъемлемой чертой нашего национального характера. Проявляться она может как угодно: то ли в казнокрадстве, то ли в страстном желании порадеть родному человечку, – но по сути все это проявление неравенства граждан перед законом. Впрочем, у нас и граждан-то как таковых долгое время не было. Были сословия. А сословия сами по себе уже подразумевают неравенство.

Хорошо известен один исторический анекдот, повествующий о том, как прусский король Фридрих задумал снести водяную мельницу, принадлежащую одному крестьянину. «Нет, ваше величество, – возразил ему крестьянин, – вы не можете разрушить мою мельницу. В Пруссии есть еще и судьи. Встретимся в суде!» И король вынужден был отступить.

Мог ли такой случай произойти в России? Ни в коем случае. Ведь у нас все по факту принадлежало императору, а все решения зависели от барина. Мы вообще всегда надеемся на доброго барина. А ведь либо добрый барин, либо суд! Иначе не получается. Либо воля императора, либо буква закона. В России испокон веков существовала поговорка: «Закон что дышло, куда повернешь, туда и вышло», – не потому, что к закону относились плохо. Просто изначально не верили. Это было неблизко нашей духовной концепции – что это значит, все равны? Как это?

* * *

Попробовал бы кто-нибудь сказать царю Ивану Грозному: «У нас все равны перед законом». Представляю себе реакцию Ивана Васильевича! И вовсе не потому, что он Грозный, а потому что он помазанник божий. Как могут быть равны с ним другие? Они что – тоже помазанники? Царь отвечает перед богом, следовательно – он выше любого людского суда, а это значит, что уже не равен остальным. А если хоть один элемент системы из нее выпадает, то вся она работать не будет. Если один может своим словом перебить закон, то закон уже не нужен. И вот уже хотим – казним, хотим – милуем. Хотим – шубу с плеча, хотим – голову с плеч. И логики зачастую нет. И понять зачастую невозможно, почему и как. Но все осознают: что самое важное? Правильно, любовь власти. За нее вечная борьба.

Называется по-разному. Доступ к уху, близость, друзья, круг, однокашники. Как угодно. Суть одна – чтобы власть любила, чтобы был своим. И тогда за одни и те же злодеяния можно батогами и на дыбу, а можно обнять, расцеловать в уста сахарные, как император Петр Великий Александра Даниловича Меншикова, и сказать: «Ох, Алексашка, ох, сукин сын!» Да и то. Ведь как может! Поэтому и головы рубить будут, и воровать будут. Все на вероятности. Потому что живешь ты по закону или нет, на нахождение головы на плечах это не влияет. Все определяют любовь и симпатия. Ну не понравился ты государю императору, первому секретарю, президенту, министру. И все! Будь ты хоть семи пядей во лбу, шансов пробиться у тебя не будет. И ладно если только пробиться, а то ведь и еще хуже может быть.

Можете себе представить, чтобы в царской России кто-нибудь подал в суд на императора? А на Генерального секретаря ЦК КПСС в Советском Союзе? А на президента Российской Федерации? Невозможно. Да, конечно, ответят мне умники, в Америке тоже нельзя подать в суд на действующего президента. На действующего – нельзя. Но как только срок полномочий заканчивается, уголовное дело продолжается. А в России никто и не пробовал. Сама идея странная. Именно поэтому до последнего времени в России и на пенсию-то не уходили. Правили до смерти. Понимали, что иначе, не дай бог, столкнутся с нелюбовью. Ну, Хрущева помиловали, а Горбачева-то мучили немало. И через унижения прошел страшные. И от судебного преследования по отношению к предшественнику Ельцина удержало, пожалуй, лишь чересчур пристальное внимание Запада к Горбачеву. А иначе неизвестно, не пошел бы Михаил Сергеевич путем Юлии Тимошенко. Учитывая глубину чувств Бориса Николаевича к Михаилу Сергеевичу, такой исход был бы вполне вероятен. И, заметьте, нашли бы замечательный правовой повод. И никто бы, между прочим, не усомнился, что закон тут ни при чем. Потому что закон в России – это всего лишь красивые слова для западной прессы. А так – все все понимают. Важно, кого любит власть.

Вот идет суд в Лондоне между Абрамовичем и Березовским. Суд страшный для России, потому что он показывает нелегитимность как 90-х, так и того приобретения собственности, которое получило название олигархического. Даже более чем благоприятные для грабителей законы, которые были приняты, и те умудрились нарушить. Ну и что? Означает ли это, что в России на них можно подать в суд? Конечно нет. Только не надо говорить, что судье можно позвонить и будет правильное решение. Не надо говорить, что судью можно купить и будет правильное решение. Потому что чем чаще мы повторяем эти формулы, тем четче осознаем невозможность цивилизованного развития страны.

Потому что что же это за страна такая, где суды, для которых все должны быть изначально равны в правах, продажны? Где Фемида, которая должна быть с завязанными глазами, смотрит в оба исключительно в нужную сторону? Где равенство всех перед законом – это декларация? Это не страна, а мать коррупции. Осуществить равенство можно только судебным путем. Это суд должен доказать равенство всех перед законом. А разве в России есть судебная культура? Нет. Есть попытки, есть большой опыт – только это опыт революционных троек. И судей, которые, как говорили раньше, должны принимать решения на основе законности и руководствуясь «внутренним чувством». Гениальная формулировка – «внутреннее чувство». Что это? То, как они когда-то понимали партийные задачи, а потом – намеки своих непосредственных руководителей?

* * *

В последнее время, когда разговор заходит об ужасах нашей судебной системы, принято приводить в пример дело Сергея Магнитского. У меня очень неоднозначное отношение конкретно к этому делу, но речь не об этом. Давайте четко разобьем: смерть любого человека в СИЗО – это кошмар. Любого человека. Магнитского, не Магнитского, несчастной женщины, которую обвинили в мошенничестве, – этого в принципе не должно быть. В наших СИЗО насилуют, убивают. Это системные проблемы. Преступники, допустившие смерть Магнитского, должны быть наказаны независимо от того, был этот человек невиновен или виновен.

Когда мы говорим о том, что полиция у нас плохая, сомнений нет. Когда мы говорим, что в правоохранительных органах окопались мерзавцы, воры, преступники и они должны сидеть, сомнений нет. То, что у нас получают повышения за удивительную подлость, – очевидно, мало того, чем больше звезд на погонах, тем страшнее иногда смотреть в эти хари. И здесь согласен.

И тем не менее проблема абсолютно в другом. Здесь все переплетено, все с ног на голову. Любой человек не должен умирать в СИЗО. Еще раз повторю: человек не должен умирать в тюрьме. Любой человек. И когда правозащитники кричат только о Ходорковском и Магнитском, не видя того ужаса, который творится каждый день, каждую минуту, каждую секунду с обычными людьми, которых арестовывают пачками каждый день, я задаю вопрос: «Вы продажные сволочи? Или реальные правозащитники?» И ответа на него я никогда не получаю. Мне всегда казалось, что помогать надо в первую очередь тем, кто даже не может себе позволить нанять адвоката. А у нас помогают в первую очередь тем, кто может себе позволить купить всех. В этом проблема.

Значит, должны появляться в стране совсем другие суды, нужны совсем другие судьи, которые забудут о социалистической целесообразности, о партийности, о звонках друзей, о классовой ненависти, а будут базироваться исключительно на букве закона – я даже боюсь говорить про дух закона, потому что дух у нас часто оказывается душком. Это значит, что должна быть полностью изменена судебная система. Но ведь де-факто судебная власть – одна из самых важных, потому что все происходящее сегодня рано или поздно находит отражение в будущем, потому что вырастает следующее поколение и на любое беззаконие говорит: ну что вы, это же было законно! И возразить-то бывает нечего – в самом деле, посмотрите на все расстрелы и репрессии времен товарища Сталина, они же все тоже совершались по закону. Разве от этого закон стал лучше? Нет, он не менее ужасен.