Грон. Трилогия - Роман Злотников

Ну, конечно, он проспал. А может, просто его хранили местные боги. Когда Грон проснулся, уже почти совсем стемнело. За пять зимних лун он отвык спать на земле, и потому все тело ломило, а голова от долгого сна на солнцепеке была тяжелой. Грон сполоснул лицо, но потом решил, что этого мало, и искупался в чистой ледяной воде. Стало немного легче. Он оседлал Хитрого Упрямца, с усмешкой подумав, что упражнения, подобные тем, которыми ему пришлось заниматься последнюю четверть, вполне могут загнать в гроб гораздо эффективнее, чем все усилия Ордена. Но это была скорее ироничная, чем тревожная мысль. Он чувствовал себя пока еще не совсем в норме, а потому решил идти пешком, ведя Хитрого Упрямца в поводу. Тот, конечно, мог даже в кромешной тьме пройти по почти отвесному склону, однако Грон пока не был готов при этом болтаться в седле, стиснув коленями конские бока и вцепившись в узду, — Хитрый Упрямец всегда двигался с полным презрением к комфорту всадника. Он считал, что всадник должен быть достоин его и раз уж сел ему на спину, то как там удержаться — это его проблемы.

Они двинулись в путь. Грон сразу круто забрал влево, решив срезать путь через знакомую ему лощину. Через пару тысяч шагов почва под ногами стала более мягкой. Это означало, что они начали спускаться в лощину. Цоканье копыт Хитрого Упрямца стало почти неслышным. Грон брел за Хитрым Упрямцем, стараясь не споткнуться о корень, как вдруг конь остановился и еле слышно всхрапнул. Это было столь неожиданно, что Грон чуть не налетел на его круп. Обычно именно так Хитрый Упрямец предупреждал его о таящейся впереди опасности, и еще не было случая, когда он ошибся. Грон несколько мгновений стоял, тупо уставясь на лошадиный хвост. С тех пор как стратигом стал Франк, местные систрархи с помощью стратигария хорошо почистили страну. И хотя нельзя было сказать, что разбойников не осталось совсем, но так близко от столицы… Грон и его конь, пятясь, отошли назад, после чего Грон завязал поводья на луке седла и показал Хитрому Упрямцу кулак. Тот недовольно фыркнул, но, когда Грон скользнул в темноту, остался на месте.

Нет, за пять зимних лун он действительно потерял форму. Пока Грон подбирался к небольшому костерку, горевшему на узкой поляне в середине миртовых зарослей, он трижды хрустнул веткой, пару раз вляпался рукой в чей-то помет и один раз вынужден был подняться в рост, чтобы перебраться через поваленный ствол дерева. Однако, как бы там ни было, вскоре он сидел в кустах и, чуть отвернув голову в сторону, чтобы пламя костра не слепило, напряженно вслушивался в перебранку у костра.

— Едет, едет! Где он едет?! От столицы досюда десять миль. Если он выехал поутру, куда он мог деться? — Этот грубый и сиплый голос принадлежал дюжему волосатому мужику с торчащими во все стороны длинными космами. Ему ответил более тонкий голос:

— Я сам обогнал его за пару миль до поворота. — Голос дрогнул. — Когда он глянул на меня, у меня аж мурашки пошли по коже. — Голос сделал паузу. — Говорят, он может голыми руками придушить горного барса, и не одного. А свою крепость на севере он основал именно там, где за один день изничтожил сотню горных барсов. Местный князь отдал ему долину, надеясь, что барсы его сожрут, а он их всех передушил и основал там свою крепость, куда стали стекаться все разбойники и убийцы. И сейчас он навевает страх на все горы.

Грон невольно улыбнулся. Он уже не раз слышал о себе похожие легенды. И, честно говоря, в том, что к нему в Корпус поступали люди, у которых за плечами была не очень добропорядочная биография, была изрядная доля истины. Грон давал им еще один шанс. Что, впрочем, не все правильно понимали, к своей собственной беде. Корпус жестоко расправлялся с теми, кто позорил его имя.

— Кончай болтать. От пяти арбалетных болтов не спасет никакое умение. Если он действительно проедет здесь, то мы его прикончим, а если нет, то, значит, боги выкинули ему нужные кости и у твоего хозяина не будет причин быть нами недовольным.

— Господин Алкаст сказал, что заплатит остальное, если только увидит его голову, — обиженно произнес тонкий голос. В ответ собеседник звучно рыгнул и заворчал:

— Коли так, то пусть сам на него и охотится. Немного найдется людей, кто рискнет пойти по следу Великого Грона.

Собеседники замолчали. Некоторое время был слышен только треск угольев, потом послышался хруст сучьев, и на поляну вывалился еще один мужик. Шмякнувшись у костра, он протянул руки к огню и хрипло буркнул:

— Замерз.

Сиплый мужик, по-видимому являвшийся вожаком, недовольно спросил:

— Ты че приперся? Тот отмахнулся:

— Да ладно, он явно вернулся или поехал по другой дороге. За это время оставшиеся две мили можно на пузе проползти, а этот сопляк говорит, что он ехал на лошади.

Грон задумался. То, что Алкаст, исчезнувший во время штурма Эллора, выплыл из небытия, лишний раз подтверждало, что ситуация начинает обостряться. Хотя, судя по тому, каких он набрал исполнителей, сомнительно, что его нападение непосредственно связано с планами Ордена. Эти тупицы вряд ли способны на большее, чем стянуть и прирезать крестьянского кабана. Похоже, их всего пять или шесть человек, не считая того хлипкого, но надо было проверить. Грон скользнул в темноту. К восходу луны он знал расположение всех семерых. Трое торчали в расщелине, выходящей на Пивиниеву дорогу, со взведенными арбалетами, двое и курьер сидели у костра, и оба их арбалета были разряжены, а один торчал с лошадьми на опушке рощицы у противоположного края лощины. Грон отполз к Хитрому Упрямцу, отдышался, в очередной раз уже привычно прокляв и пять зимних лун, и тяжелую последнюю четверть, потом проверил оружие и снова скользнул в темноту.

Первым делом он покончил с лошадиным сторожем. Это оказалось непросто. Он трижды замирал, дожидаясь, когда встревоженные лошади прекратят возбужденно фыркать и переступать ногами, пока подобрался на дистанцию броска ножа. Однако сторож, похоже, был полным валенком в лошадях, потому что, когда рослый жеребец попытался встревоженно куснуть его за плечо, выругался и заехал ему кулаком по морде. За что и был наказан. Уж чего-чего, а попасть ножом в цель с десятка шагов Грон сумел бы даже после недельного поноса и с завязанными глазами. К тому же он решил не рисковать и метнул нож в грудь, а не в голову. Следующими были трое в расщелине. Однако когда Грон покончил с ними, его начало одолевать беспокойство. Он внимательно осмотрел арбалеты. Это были самоделки, причем слишком дрянные, чтобы из них можно было попасть в движущуюся мишень дальше чем на десяток шагов, да и то при большой удаче. Плечи луков были из недостаточно высушенного дерева, тетива из сырой бычьей кожи. По его мнению, эти грубые поделки скорее были предназначены для того, чтобы убедить самих стрелков, что они смогут что-то сделать, чем действительно представляли для него какую-то угрозу. Даже если бы он ехал по дороге, ничего не зная о засаде. Единственное, на что они были действительно годны, — это грозно выглядеть издали. Он внимательно осмотрел тела стрелков. Вряд ли они когда раньше занимались стрельбой. На руках не было характерных мозолей, да и пальцы были слишком грубые и закостенелые, чтобы суметь произвести мягкий спуск. С этой засадой явно было что-то не то. Он несколько минут напряженно размышлял, потом решил изменить свой первоначальный план. Вообще-то он намеревался просто выскочить к костру и скрутить всех троих, чтобы потом попытаться разговорить главаря и второго бандита. Поскольку с «хилым» он собирался потолковать попозже и гораздо подробнее. Но сейчас он пришел к мнению, что, пожалуй, не стоит долго торчать на свету.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});