Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

Рядом со мной шел Натэниэл, и Дамиан у него в рюкзаке за спиной все еще был в отключке. Если начнется драка и они окажутся в опасности, я буду очень зла. Фланнери придется со мной кое о чем поболтать, если все пойдет наперекосяк.

Чтобы уместиться за столом, мне пришлось прижаться к плечу Никки, поэтому он любезно положил руку на спинку моего стула, а также частично на стул Натэниэла, потому что рука у него была достаточно длинной. Дамиан лежал в сумке Натэниэла у наших ног, так что если нам придется рвать отсюда когти, это будет не так просто. Мы уже обсудили, что единственная задача Натэниэла на случай, если нам придется бежать — это вынести отсюда Дамиана в целости и сохранности. Мы не ждали неприятностей, но были к ним готовы — чисто на автомате.

Никки придвинулся ближе ко мне и, как я внезапно поняла — к Натэниэлу. Он сел так, чтобы меня не прижимало к его плечу, но это также был способ показать, что мы оба находились под его защитой. Группа поддержки для Натэниэла — это хорошо. Сама я предпочла бы обойтись без нее, но когда в нормальном баре мужчина демонстрирует, что ты с ним, это сразу избавляет от кучи недоразумений. Мое эго стерпит тот факт, что мы находимся под защитой Никки, если это убережет нас от влипания в неприятности с Натэниэлом и Дамианом. Дев расположился с краю, спиной к входной двери, и это ему не нравилось, но он хотел сесть рядом с Натэниэлом, а я хотела, чтобы он сел рядом со мной, так что… Дев мог бы попросить Итана сесть спиной к двери, но тогда он не смог бы держаться с нами за руки, а прикосновений он хотел больше, чем собственной безопасности — вот почему он не входил в список моих главных телохранителей, если я могла на это повлиять. Может, он запал на Ашера по тем причинам, о которых я не задумывалась раньше. Тот сделал бы аналогичный выбор между публичным проявлением внимания и безопасностью.

Я наклонилась через стол к улыбающемуся Фланнери и прошептала:

— Почему местные от нас в таком восторге?

— Некоторым не нравится, что я работаю на тех ребят, чья задача их контролировать.

— И ты даже не подумал сказать об этом до того, как притащил меня сюда вместе с Натэниэлом и Дамианом?

Домино наклонился к Фланнери и тихо зарычал. С другой стороны то же самое сделал Итан. Брови Фланнери немного приподнялись, но он продолжал улыбаться.

— Нам ничто не угрожает, маршал Блейк. Они просто не в восторге от создания на ирландской земле военизированной группы полисменов со сверхъестественными способностями. Я уверен, вы можете их понять.

— Конечно могу, пока это не задевает меня и моих людей.

Итан с Домино наклонились еще ближе к нему. Домино втянул воздух перед лицом Фланнери немного громче, чем следовало, но иногда речь идет об эффекте, который вы пытаетесь произвести на человека, чтобы его запугать. Фланнери достаточно меня задел, чтобы мне было приятно наблюдать за тем, как ускоряется пульс на его шее.

— Ты всерьез угрожаешь мне, маршал? — Фланнери больше не улыбался, когда задал этот вопрос. Я не могла винить его, но он меня выбесил.

Натэниэл наклонился и тихо произнес:

— Анита, не надо ссориться с местной полицией только из-за того, что ты беспокоишься обо мне.

— На будущее, Фланнери: Натэниэл находится под моей усиленной защитой.

— Я понял, что вы с Деверо оба с ним встречаетесь, — произнес он, глядя на двух ребят, которые держались за руки, — но я не ожидал подобной реакции ото всех твоих людей.

— Я просто люблю пугать, — сказал Домино.

— А я — за компанию, — добавил Итан. — Никогда не мог сопротивляться натиску большинства. — И произнес он это даже без намека на шутку.

Фланнери уставился на него — очевидно, пытаясь понять, шутит ли он. Он не смотрел на Домино. Думаю, ему он поверил сразу. Иногда я забывала, что по молодости Домино работал на мафию. У полиции ничего на него не было, иначе он не смог бы поехать с нами в Ирландию, но отсутствие записи не означало, что он никогда не был под арестом, скорее, им ни разу не удалось поймать его на горячем. Он явно был в своей стихии, когда наклонился к Фланнери, вторгаясь в его личное пространство и намекая, если не утверждая, что не постесняется замарать руки, если тот меня огорчит. Возможно, полицейская работа, как и должность телохранителя, были немного не той сферой, куда мне следовало направить его таланты. Жаль, что мне не нужен человек, который по щелчку пальцев ломал бы кому-нибудь ноги, а если такой и понадобится, у меня есть Никки. Или я сама, если на то пошло. Я стараюсь не отдавать приказы, которые сама не смогла бы выполнить — командую из первых рядов и все такое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нас всех пробирает твой гнев и беспокойство за Натэниэла. Сбавь обороты, — тихо сказал мне Никки.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, считая секунды. Все это из-за того, что я переживала за Натэниэла. Страх часто приводит к гневу. Я была выше этого. Я могу взять себя в руки, поэтому я делала глубокие вдохи, закрыв глаза, и медленно отсчитывала секунды, крепко сжимая в ладони руку Натэниэла и ощущая мощь руки Никки на плечах у нас обоих. Не очень-то это помогало. Мне пришлось отпустить руку Натэниэла, а также отодвинуться, чтобы не касаться руки Никки, после чего я попыталась найти себя саму в этой метафизической мешанине. Мне нужно было нащупать свой центр тишины, где не было никого, кроме меня, а это намного сложнее, чем звучит, когда они все сидят рядом со мной.

Я медленно открыла глаза и смогла подарить Фланнери взгляд, лишенный всплесков страха и гнева. Я почти ничего не чувствовала, глядя на него через стол. Моей метафизической наставнице, Марианне, я объяснила, что тихий мир медитации для меня подобен той тишине, куда я погружаюсь перед выстрелом. Ей это не слишком понравилось, но одно состояние все равно очень походило на другое. Социопаты, вероятно, самые спокойные люди на планете.

Итан с Домино отстранились от Фланнери, вновь предоставив ему достаточно места за столом.

— Напряженно было, — прокомментировал Домино.

— Обычно я не ощущаю твои эмоции настолько ярко, — заметил Итан.

— Мои извинения всем, кто сидит на той стороне стола, — извинилась я.

— Мы простим тебе практически все, — сказал Домино. — Это нашего сопровождающего тебе придется уговаривать.

Я заглянула в карие глаза Фланнери:

— Ты простишь меня или я теперь в черном списке, потому что расплескала тут свою ярость?

— Как человек, которому угрожали — нет, но как практик я восхищен.

— Значит, наполовину прощена, — резюмировала я. — Вероятно, это больше, чем я заслуживаю. Обычно я и правда лучше себя контролирую.

— Смена часовых поясов может на многое повлиять, Блейк.

— Твой контроль проседает, когда ты путешествуешь в другие страны? — удивилась я.

— Да, но я должен убедить местного фейри со мной сотрудничать прежде, чем стану источником опасности, так что для меня это не проблема. — Он глянул на двух вертигров, которые все еще сидели по бокам от него. — Вы реально напали бы на меня посреди паба, перед свидетелями?

— Я предпочел бы обойтись без свидетелей, но если Анита прикажет, то да, — подтвердил Домино.

Итан пожал плечами и сказал:

— Ты, вроде, хороший человек, но она начальница.

Голос из-за их спин произнес:

— Она значит для тебя гораздо больше, чем это.

Мы подняли глаза, и там, всего в нескольких футах от Итана, стояла пожилая женщина. Я могла поклясться, что только что ее там не было — зал открытый, народу немного, ей неоткуда было подойти незаметно. Будь она вампиром, я бы сказала, что она задурила нам мозги, но она не была ходячим мертвецом. Если честно, я не уверена, что когда-либо ощущала настолько явную концентрацию жизни в ком-то. Пару раз было нечто похожее в лесу и в горах, где ты внезапно осознаешь, насколько все вокруг наполнено жизнью — ее можно буквально вдохнуть от каждого жужжащего насекомого, летящей птицы, шелестящей кроны деревьев или прогретой солнечными лучами тишины.

Женщина была ниже меня и немного горбилась над своей тростью. Платье у нее было длинным, почти в пол, голубым в мелкий синий цветочек. Верхняя часть ее тела была почти полностью укутана в мягкую шаль ручной вязки. Кожа у этой женщины потемнела от долгого пребывания на солнце, и лицо напоминало темно-коричневый грецкий орех. Жизнерадостный, улыбающийся грецкий орех с ярко-голубыми глазами, которые, казалось, принадлежали куда более молодому лицу. Она тяжело опиралась на свою трость из темного дерева, плавно продвигаясь к нам и чуть заметно прихрамывая. Что бы ни послужило причиной ее хромоты, это случилось давно, потому что с тростью она управлялась мастерски.