Идеальный забег. Книга 1 - Maxime J. Durand

все намерения и эмоции — всё это исходит из этого места. Источник Синих сил, всех знаний Гениев… Синий мир чистого разум.

Мехрон указал тростью на портал, его ярость сменилась возбуждением.

— Всё здесь! Все секреты мира, всё, что может исправить его! Всё здесь! — Он повернулся спиной к Красному Геному, посмеиваясь про себя. — Даже ты должен видеть его красоту!

Мысленный поток образов продолжался, но вместо того, чтобы показывать картинки из собственной жизни Лео, они сменились на более странные видения. Об инопланетных мирах, покрытых огромными океанами, которыми правят рыбоподобные существа; о сверхновых, освещающих тьму космоса.

— С ними я могу начать сначала! — хвастался Мехрон. — Исправить всё! Как только я доберусь туда, я буду знать всё!

Леонард смотрел на синеву, обладающую божественным очарованием, пока не заметил крохотное пятно черноты.

Телепатический сигнал мгновенно прервался, изображения сменились чернотой. Экраны в помещении покраснели, а громкоговорители сменили пластинку: «Предупреждение: обнаружена аномалия. Предупреждение: обнаружена аномалия. Предупреждение: схождение с неизвестным измерением».

Синяя дыра, казалось, пожиралась тьмой внутри неё. Чёрные пятна медленно росли в синем портале, полностью его заражая. Комната, по ощущениям, замерзала, температура падала с угрожающей скоростью.

Даже Мехрон не имел понятия, что происходит.

— Это… это не синий мир… это что-то другое… это…

За несколько секунд синяя звезда превратилась в чёрную дыру, сферу тьмы, из которой не мог выбраться даже свет. Это была дверь не в измерение чистой информации, а в измерение пустоты и ничего.

— Оно целиком чёрное, — пробормотал Мехрон, глядя в бездну.

А затем…

Бездна взглянула в ответ.

Импульс тьмы вырвался из портала, испарив дракона, искусственные мозги и большую часть комнаты. Мехрон едва успел закричать, как его силовое поле исчезло, и пустота поглотила его.

Леонард почувствовал, как гравитационное поле дракона исчезло, но на его собственное поле теперь давила тьма. Инопланетная сила угрожала поглотить его, как чёрная дыра съела звезду.

Что-то смотрело на них с той стороны.

Тёмный взор снимал с Мехрона слой за слоем, как с луковицы. Кожу, плоть, кости, двигаясь сверху вниз. В считанные секунды Гений был стёрт из реальности, его атомы были разорваны на части и уничтожены.

Если бы не сердечное ядро, которое поддерживало его тело как единое целое с помощью мощного гравитационного поля, Леонарда постигла бы та же участь. Даже сейчас он чувствовал, как внешние слои его солнечного тела распадаются, как его молекулы превращаются в ничто. Непрерывный взгляд этого существа разрушит его сердечное ядро и разорвёт его на части в считанные минуты, как это случилось с Мехроном.

Его человеческий разум просто не мог постичь, на что он смотрел. Форма, отдалённо напоминающая Лео глаз, окружённая облаком тёмного пустого пространства; разумная дыра в реальности, живая тьма, пожирающая свет, вместо того чтобы быть изгнанной им. Колоссальная сущность, настолько сильная, настолько всемогущая, что разрушала их реальность, просто взглянув на неё.

И оно пыталось попасть сюда.

Чёрный портал медленно расширялся, радиус зловещего взгляда увеличивался. Существо за вратами продолжало смотреть, не подозревая или, возможно, не обращая внимания на нанесённый им ущерб. Если ускоритель частиц продолжит расширять портал…

«Мехрон каким-то образом убьёт всех в Сараево».

Когда на ум пришли слова Пифии, Леонард немедленно выпустил поток плазмы в портал. Пламя, обжигающее, как ядерный взрыв.

Оно быстро перестало существовать.

Оно не было поглощено дырой или погашено. Оно исчезло, не оставив после себя ни тепла, ни дыма. Тёмная сила по ту сторону портала даже не заметила контратаки Леонарда; одно её присутствие стёрло его пламя.

По сравнению с этим существом живое солнце был сродни муравью, пытающегося напасть на слона.

Если он не мог уничтожить портал напрямую, что ещё можно было сделать? Если он ничего не предпримет, эта штука сотрёт его с лица земли в считанные минуты, а затем сделает то же самое с крепостью. Разрушение ускорителя элементарных частиц, вероятно, вызовет взрыв портала, но Сараево будет уничтожено.

Разрушение ускорителя элементарных частиц…

Если Леонард сможет нанести достаточно большой урон по крепости, он сможет разрушить портал до того, как он станет больше. Но взрыв, который требовался… он мог стоить ему жизни.

Леонард подумал о сотнях людей снаружи. О героях, сражающихся за то, чтобы что-то изменить в этом мрачном, опустошённом мире. О друзьях вроде Пифии, у которых остались дома семьи; о солдатах, пытающихся восстановить добрую, демократическую цивилизацию. О хороших людях.

Леонард не колебался.

Он собрал всю оставшуюся энергию, призвал ту силу, что питала его сердечное ядро, и заставил своё ядро взорваться. Его тело стало белым, его сияние испепеляло комнату. Чёрная дыра поглотила большую часть жара, но не весь.

— Как говорится… — пробормотал он, вызывающе глядя в тьму за гранью. — Лучше уйти со взрывом, а не всхлипом![4]

Его последняя мысль была о товарищах снаружи, и Живое солнце стал сверхновой.

Свет Леонарда накрыл мир катастрофическим взрывом, и тьма вернулась туда, откуда она пришла.

* * *

Тьма.

Полнейшая тьма. Чёрное как смоль ничто. Он не видел, не слышал, не чувствовал запаха, не чувствовал вкуса. Он едва мог думать.

Он чувствовал холод.

Он чувствовал, что коченеет.

И более всего он чувствовал себя одиноким.

Была ли это… была ли это смерть? Неужели тьма за тем порталом была загробной жизнью? А может, всё это галлюцинация, последнее «ура» его мозга перед окончательным концом?

Он никогда по-настоящему не верил ни в одного бога или загробную жизнь. Он думал, что он просто исчезнет, ​​перестанет существовать. По сравнению с вечностью во тьме это было бы милосердием.

Сколько он себя помнил, он всегда жил через других людей. Он мог быть похож на солнце, но в одиночестве он никогда не чувствовал тепла. Потому он заполнил эту пустоту с помощью товарищей-людей, и их счастье становилось его собственным. Одиночество всегда пугало его больше, чем смерть.

А сейчас он был наедине со своими мыслями. Наедине со своими сожалениями.

У него никогда не будет жены, никогда