Последний сад Англии - Джулия Келли

было так, просто раньше она очень сильно старалась это игнорировать.

— На глубину чуть больше фута, — сказала она.

Он крякнул и всадил лопату в землю. Замешкавшись на мгновение, она сделала то же самое с другой стороны посадочной ямы.

— По какому делу ты хотел меня видеть? — спросила она и мотнула головой, чтобы убрать от лица волосы, завязанные в хвост, и увидеть его лицо.

— Просто захотел тебя увидеть. Ждал-ждал, захотелось поглядеть, куда ж ты подевалась. Подумал, может, ты уже начала прикидывать, чем станешь заниматься после Хайбери.

Её губы сами собой растянулись в улыбке: — Да, у меня на очереди уже имеется следующая работёнка, но я подумала и решила, попридержу-ка за собой Боу Хаус ещё немного.

Он резко вскинул взгляд на неё: — Правда?

— Правда. Работать я буду в Берик-апон-Туид, а на выходные приезжать обратно в коттедж.

— А как же твой кочевой образ жизни? — спросил он словно бы вскользь.

— Осознала, что прекратить бродяжничать и оставаться на одном месте, хотя б на время, может оказаться очень даже неплохо, — сказала она и подумала о тех договорённостях, которые уже составила с местным агентом по продаже недвижимости насчёт того, чтобы съездить осмотреть дома вокруг Хайбери.

— Знаешь, у нас тут отродясь не бывало вот этих вот всех совместных выпивок типа «добро пожаловать-здравствуйте, дорогие соседушки», — сказал Генри.

Она рассмеялась: — Ну, вместо этого мы сходили вместе на викторины в паб.

— Добро пожаловать. Какие напитки предпочитаете? Столик тет-а-тет? Да, так всё и происходит, как правило, — сказал он.

Она снова вонзила лопату в землю, но повернуть пласт земли никак не получалось — лопата застряла.

— Ты там в порядке? — спросил он.

— По ходу, я врубилась в какой-то корень или в камень, — сказала Эмма. Но когда она принялась раскачивать заклиненную лопату, то услышала скрежет металла о металл. Попросила, показав рукой: — Подай мне вон тот совок, пожалуйста.

Генри подал. Она припала к земле и стала рыть, отбрасывая в сторону один совок грязи за другим.

— Можешь копать на той стороне? — попросила она.

Генри укоротил свои взмахи лопатой, чтобы не задеть Эмму. Он окапывал место по кругу, в то время как она копала вглубь. Потребовалось приложить некоторое усилие, но всего через несколько минут они откопали и очистили от слоя земли крышку какой-то плоской коробки, густо околоченную гвоздями.

— Что это? — спросил он.

— Не знаю. Но вот здесь, сверху, она ничем не прижата. Думаю, я сумею её приподнять.

— Понял, — сказал он.

Они оба поднатужились — и вытащили из земли остальную часть коробки. А на ней — на проржавелой петле — висел замок.

— Дай твой совок, попробую им, — попросил Генри.

Эмма протянула ему совок; он им отчистил от земли петлю, а затем несколькими ударами сшиб замок.

— Я знаю нескольких историков, которые пришли бы в ярость от того, что ты сейчас сделал, — сказала она.

— Тогда очень хорошо, что их тут нет, правда? — спросил Генри беспечно, — Хочешь, предоставлю тебе честь открыть её?

Эмма кивнула и медленно открыла крышку.

Внутри была клеёнка. Она приподняла её и увидела десятки старых фотокарточек какого-то маленького мальчика. На некоторых снимках он был один, на других стоял рядом с какой-то элегантной женщиной, зажато позируя на камеру.

— Это кто? — спросил Генри.

— Без понятия, — сказала она, приподнимая одну из фотографий.

— Нам следует показать это Сидни, — сказал Генри, вытащил свой телефон, набрал её номер, поставил на громкую связь, — Привет, Сид!

— Как у вас там дела? — спросила она.

— Ты сейчас точно рванёшь сюда, в Зимний сад. Эмма и я кое-что нашли, — сказал он.

— И что же это? — спросила Сидни?

— А вот приходи и увидишь, — сказал он.

— Окей, но только перетащите-ка вы эту штуку через стену. Сегодня я не настроена лазить вверх-вниз по всяким лестницам, — сказала Сидни.

— Будет сделано.

Пока он разговаривал, Эмма положила фотокарточки обратно и закрыла крышку.

Генри вскарабкался по лестнице, ведущей из сада, на гребень стены, и встал на верхнюю ступеньку той лестницы, что спускалась со стены наружу. Эмма бросила ему верёвку, другим концом которой обвязала коробку, он принялся рывками выбирать верёвку, поднимая коробку, а она при этом лезла вверх по лестнице, держась одной рукой за перекладины, другой же рукой придерживала коробку, так и норовившую начать вращаться при каждом рывке верёвки. Когда она добралась до гребня стены, Генри слез вниз, она за ним следом.

Эмма как раз спускалась, когда торопливыми широкими шагами, практически бегом, к ним подошла Сидни: — Что вы нашли?

Эмма снова открыла коробку, вынула одну из фотокарточек: — Вы знаете, кто эти двое?

Сидни нахмурилась: — Это моя прабабушка Диана, так что это, должно быть, мой дедушка Роберт, — Сидни начала перебирать фотоснимки, переворачивая каждый оборотной стороной, — Вот, взгляните на это фото. Кто-то на обороте надписал: «Робин, 3 годика».

— Здесь столько фотографий, на которых заснят малыш. Кто бы стал закапывать такое?

— Там есть ещё что-то, — сказал Генри.

Сидни сгребла все фотокарточки в сторону, их взглядам открылось нечто, похожее на содержимое детской коробочки с игрушками. Набор крошечных солдатиков, игрушечный грузовичок, пара книжек, джемперок, пара детских ботинок — на каблук каждого ботиночка пришита птичка-малиновка[60]…

— Что это за вещи? — спросила Сидни.

— Глядите, там какой-то конверт! — сказала Эмма.

Сидни открыла конверт и вынула из него несколько бумаг. Самым первым в этой пачке листов лежал какой-то документ явно официального вида — входящий номер в верхнем углу, а поперёк всего текста надпись красными чернилами «Копия заверена»:

Дата рождения, место рождения (графство): 12