Красные цепи - Константин Образцов

Телефонный звонок раздается как тревожный стук в дверь. Странник? Запоздалый путник? Селена? Или вестник смерти?

— Привет, это я, — слышу я голос Алины. — Не разбудила, конечно?

— Привет. Конечно, нет.

— Слушай, один вопрос. Имя Мейлах Михаил Борисович тебе о чем-нибудь говорит?

Почему-то мне нужно несколько секунд, чтобы прозвучавшее имя совпало в моем сознании с конкретным человеком. Мейлах, о котором я совсем забыл сегодня. Человек, который мог ответить на мои вопросы, связанные с двумя старинными книгами, и пропавший едва ли не так же бесследно, как и Кристина. Почему Алина спрашивает о нем?

— В общем, да, — отвечаю я, насторожившись. — Оно и тебе знакомо, если ты не совсем забыла еще. Ученый. «Красные цепи». «Хроники Брана». Я рассказывал.

— Черт, точно! Родион, послушай… я сейчас на работе… в общем, его сейчас к нам привезли. Мейлаха. Он мертв.

Значит, все-таки вестник смерти.

— Что случилось?

— Криминальный. В смысле он убит. Ударом в сердце, ножом или чем-то в этом роде.

— Понятно.

Мейлах мертв. Последняя нить, ведущая к разгадкам секретов «Красных цепей» и «Хроник Брана», оборвана, и последний человек, предметно изучавший эти тексты, мертв. Не просто мертв: убит, и именно тогда, когда он был так нужен. Кто-то счел его настолько опасным, что уничтожил так же, как до этого руками Вервольфа устранил Абдуллу. Кто-то, стремящийся любой ценой сохранить тайну ассиратума. Но откуда Некромант мог знать об ученом? Или в самом деле прав Роговер, говоривший, что изучение гримуаров не проходит даром для тех, кто рискнул обратить к ним свое любопытство? Неужели сама книга имеет столько могущества, что каждое прикосновение к ней становится известно ее зловещему автору?

— Родион? Ты меня слушаешь?

Голос Алины доносится как будто из другого мира.

— Да. Я все понял. Мейлах убит. Спасибо, что позвонила.

Зловещее визионерство Каина приобретает новый смысл.

Несчастный Мейлах был все-таки не последним, кто так глубоко погрузился в изучение этих книг. Последний — это я, когда-то так опрометчиво пообещавший убитому ученому довести его исследования до конца, и теперь именно я являюсь следующей целью Некроманта. Кристина может быть просто случайной жертвой, которой суждено погибнуть только потому, что в роковую минуту оказалась рядом со мной. А значит, мне ни в коем случае не нужно пытаться ее найти. Где бы она ни была сейчас, там она в большей безопасности, чем рядом со мной. Мне остается только готовиться к неизбежной встрече с тем, кто погубил беднягу Мейлаха, и, что бы там ни предвещали картины Каина, я, пожалуй, поспорю с его пророчествами.

— У тебя все в порядке? — снова подает голос Алина.

— Да. Все хорошо.

Я смотрю на лежащий на краю стола пистолет и коробку с патронами, которые дал мне Кардинал. Пожалуй, стоит зарядить их сейчас.

— А с Кристиной удалось поговорить? Помнишь, ты собирался…

— Нет.

Потому что я ее не нашел. И уже не буду искать, пока не пообщаюсь кое с кем другим.

— Но я обязательно это сделаю. Очень надеюсь, что в самое ближайшее время.

— Ну ладно, — говорит Алина, как мне кажется, немного обиженно. — Тогда пока.

— Пока.

«Мария Галачьянц прислала новое сообщение».

«Ну как Вам? Не молчите, если плохо, то так и скажите, я не обижусь».

Я перечитываю стихи. Манускрипт. Книга, полная темных знаний и тайн бессмертия. Дева, что бежать стремится злого рока своего. Как будто кровавый эликсир дарует не только исцеление и бессмертие, но еще и приобщает к странному, интуитивному знанию о своем происхождении.

«Очень хорошо, Маша. Правда. Мне кажется, что Вам удалось передать свои личные переживания этих строк, как Вы и хотели».

Ворон прилетел ко мне, но, как и положено вестнику смерти, принес только известия об очередной трагически оборвавшейся жизни. Вопросы так и остались без ответа, и они снова возникают у меня в памяти, как эпитафия: «„Rubeus vinculum“ „венецианского списка“. Скверная школьная латынь. Очевидно, что автор книги был сведущ в герменевтике, каббале, алхимии и других эзотерических науках, однако уровень владения латынью оставляет желать лучшего. Странно: латынь — основной язык ученых того времени. Глубина мыслей в тексте не соответствует более чем скромному мастерству построения фразы. Подумать». А еще: зачем понадобилось леди Вивиен переписывать книгу своего отца?

«Спасибо! Я очень рада, если Вам и правда понравилось, а не просто успокаиваете меня. Конечно, каждый автор по-своему передает дух и смысл стихотворения, но тут очень важно не сделать его хуже. Потому что неумелый переводчик может самый прекрасный текст превратить в плохой пересказ на уровне школьного изложения».

Я чувствую, как сердце вдруг забилось в груди, будто охотничья птица на привязи, когда чует добычу. Кровь с шумом прилила к голове.

Плохая латынь. Переписывала. Форма не соответствует глубине мысли.

Леди Вивиен не просто переписывала манускрипт. Она переводила его с другого языка. Оригинальные «Красные цепи» были написаны вовсе не на латыни. Это был язык, которым дочь лорда Валентайна владела несравненно лучше.

* * *

Кардинал не любил спать по ночам. Дело было даже не в многолетней привычке обходиться минимальным количеством сна — а ему достаточно было четырех-пяти часов, чтобы полностью восстановиться после любого, даже самого напряженного дня, — а в его личном отношении к ночи. Это было время особой тишины, когда шум суетливого дня не мешает услышать другие, более тонкие созвучия мира. Ночное небо представлялось Кардиналу открытыми вратами Вселенной, и даже тяжелые плотные облака не могли помешать улавливать малейшие колебания мирового эфира, и в них слышались предзнаменования грядущих событий, тонкие незримые нити которых ткались именно по ночам.

И сейчас, сидя без сна в своем кабинете, он снова интуитивно ощущал неясные, но тревожные предвестья. Днем ему сообщили, что Гронский обнаружил установленное наблюдение и ушел от слежки где-то в запутанных лабиринтах городских дворов. В этом не было ничего особенно удивительного или вызывающего беспокойство. Кардинал даже улыбнулся, услышав эту новость: значит, его воспитанник не растерял еще чутье и навыки, которые были выработаны годами, и это внушало уверенность в успешном завершении его миссии. И хотя на Хлое, которая лично пришла к нему с извинениями за промах, допущенный ее людьми, не было лица от досады и злости, а ее глаза, ярче и холоднее обычного сверкавшие серебристым блеском, не предвещали виновникам случившегося ничего доброго, Кардинал просто махнул рукой и распорядился снять наблюдение вовсе. Обнаружив, что за ним следят во второй раз, Гронский может и вовсе аннулировать их и без того символическое соглашение о сотрудничестве. Кардинал решил ждать. Почему-то сейчас, в тишине наступившей ночи, он был уверен, что его бывший воспитанник очень скоро попросит о помощи. Но к этой уверенности примешивалось безотчетное беспокойство; где-то там, на недоступном чувствам человека надмирном уровне, ясно звучал сигнал тревоги, как будто предупреждение о надвигающейся опасности.

Мелодично пропел сигнал телефона. Кардинал взглянул на имя, высветившееся на мерцающем экране, и кивнул. Ночь не обманула и на этот раз, и он по-прежнему мог слышать и понимать ее послания.

— Доброй ночи, мой мальчик.

— Доброй ночи, Карди. Мне нужна твоя помощь.

* * *

Через час все куски головоломной мозаики сложились наконец в единую картину, сюжет и образы которой могли бы заставить побледнеть самого Иеронима Босха. Оставалось только удивляться, как я мог так долго и безуспешно терзаться вопросами, ответы на которые в буквальном смысле слова держал в руках.

Маша была права. Для того чтобы распутать казавшиеся такими сложными узлы дьявольского клубка, мне не потребовалось обращаться к древним манускриптам или искать подсказки в потустороннем. Знание того, что леди Вивиен переводила книгу своего отца на латынь с другого языка, оказалось ключом к последней закрытой двери, и открылась она после нескольких запросов поисковым системам в интернете.

На часах полночь. Хорошее время для того, чтобы отправиться на охоту за нежитью. Я могу выйти прямо сейчас, но, учитывая все обстоятельства, мне надо запастись чем-то большим, чем пистолет и серебряные пули.

Я набираю номер. Кардинал, верный своей привычке отходить ко сну под утро, не спит и отвечает почти сразу же:

— Доброй ночи, мой мальчик.

— Доброй ночи, Карди. Мне нужна твоя помощь.

— Я весь к твоим услугам.

— Мне нужен огнемет, — говорю я. — Армейский. Лучше всего «Шмель», РПО-3, зажигательным боеприпасом.

— Вижу, тебя можно поздравить с успехом, — замечает Кардинал. — Когда понадобится огнемет?