Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

Шолле равнодушно кивнул и обратился к Алексею pour le consentement [за согласием (фр.)]. Алексей возражать не стал:

— Не будем изнурять себя поисками совершенства! Рыба в фольге выглядит демократично и соответствует духу времени!

Как только официант ушёл, прежний разговор за столом возобновился. Чтобы не попасть в неловкое положение из-за плохого знания многих важных для современной молодёжи вещей, Алексей подобрал удачную тактику: едва разговор начинал сосредотачиваться на чём-то одном, он находил способ перескочить на тему внешне схожую, однако уже на следующем шаге уводящую в более близкую для него сторону.

Так, от вновь затронутой Катрин эстрадной темы Алексей сместил разговор к атональной музыке, попутно раскритиковав Веберна с его формалистической школой - едва при этом не сорвав аплодисменты Шолле, восхищённого всезнанием своего визави. От новых венских классиков перешли к венским музеям, затем предмет разговора географически сместился в Тироль, поближе к модным горнолыжным рекреациям, о которых Алексей не знал ровным счётом ничего, равно как и не имел ни малейшего горнолыжного опыта,- поэтому от горных лыж пришлось перескакивать на тему яхт. Однако и здесь Катрин было что рассказать, поскольку буквально ещё пару недель назад она бороздила воды Мраморного моря на роскошной семидесятифутовой яхте, в то время как опыт Алексея ограничивался однодневной прогулкой под парусом у хорватского побережья. “Да, не удалось пока научиться отдыхать настоящим образом!” — с досадой подумал он и решил перевести разговор на беспроигрышную охотничью тему, заодно посетовав, что доставшийся ему по наследству старинный “Зауэр”, который был украден, в минувшую субботу случайно всплыл на краковском аукционе.

Рассказ о краже редкого ружья вызвал живое сочувствие: Катрин тут же сообщила, что готова обратится за помощью в розыске к юристам, ведущим борьбу с контрабандой антиквариата, а Шолле заметил, что окажись раритет на торгах “в более организованной стране”, то проблем с его возвращением законному хозяину не возникло бы.

“Милые, наивные люди,— подумал Алексей,— когда б они знали, что ценность этой игрушки определяется монограммой нацистского преступника, так ли уж бы бросились мне помогать?”

Известно, что когда речь заходит об отдыхе, развлечениях или спорте, люди делаются особенно словоохотливыми, искренне желая приобщить собеседников к своим особым знаниям и лично покорённым рубежам. Оттолкнувшись от летних курортов Швейцарии и Северной Италии, наши собеседники вскоре перешли к теннису, от него - к конкуру и дамскому гольфу, в котором у Катрин, как выяснилось, имелись нешуточные достижения. Алексей с ужасом подумал, что сейчас ему придётся что-то рассказывать о гольфе в России, где на всю страну, насколько он был в курсе, существуют то ли два, то ли три клуба,- однако разговор непредсказуемым образом сместился к автогонкам в Монако, а вскоре и полностью поменял направление: Катрин объявила, что приехала в Montreux Palace на новеньком спортивном авто, подаренном ей “дядей Фердинандом”, что машина эта - просто великолепна, однако опробовать имеющийся на ней специальный горный режим не представляется возможным, поскольку она с детства боится серпантинов.

— А как же твой знаменитый автоинструктор из Red Bull?— поинтересовался банкир.

— Он уехал на тренировки в Корею и вернётся только в сентябре.

— Мне кажется, у тебя имеется отличная возможность решить эту проблему значительно быстрей,— предложил Шолле, формулируя свою мысль намеренно отрешённо, словно не желая, чтобы она была воспринята как заранее подготовленный экспромт.— Напротив тебя сидит настоящий мастер, которому покорились дороги Европы. Скажите, Алексей, может ли девушка рассчитывать по меньшей мере на один урок - хотя понимаю, что ваше время стоит достаточно больших денег?

— Разумеется, оно бесценно и за деньги не продаётся,— улыбнулся Алексей в ответ.— Сильнее денег может быть только просьба милой и скромной мадемуазель. Так что я, как видите, полностью разорён, и отныне - всецело к вашим услугам!

*

У Катрин был великолепный двухместный кабриолет, совершенно новый, завораживающе пахнущий лаком и кожей, с сокрытым под капотом неистовой мощи мотором и огромными колёсами. Автомобиль столь полно воплощал в своём облике образ роскоши и совершенства, что даже привыкших к богатству швейцарских обывателей заставлял оборачиваться и удивлённо вздыхать, провожая долгим взглядом его преисполненный силой и рвущийся вдаль силуэт.

Катрин села за руль, и они отправились в Вадуазские Альпы по старой дороге на Гриом и Виллар. Когда начались первые серпантины, Катрин проходила их уверенно и грамотно - благо, мощная и умная машина была готова, казалось, исправить любую оплошность и преодолеть всякий подъём или спуск. После Виллара они взяли курс в направлении Диаблерских скал, за которыми блестели не успевшие растаять за лето снежные макушки.

Катрин периодически съезжала с хорошей дороги, чтобы попытаться по узким и петлявым деревенским улочкам и егерским просёлкам подобраться как можно ближе к каменистым склонам Вальдхорна или ледяному полю Плейн-Морта. Когда это удавалось, то они вдвоём выходили из машины и с восхищением, становясь рядом, разглядывали ослепительные вершины и лунные камнепады. Свежий прозрачный воздух, яркое солнце и ощущение безграничной свободы лучше всяких слов убеждали в неслучайности их встречи и сулили счастливое продолжение.

Если не считать мимолётных школьных увлечений, то Алексей достаточно высоко ценил себя, чтобы заигрываться во влюблённость, изображая муки надежды или страдания в духе юного Вертера. Подобное представлялось непростительным лукавством, поскольку тон в общении с женщинами он старался всегда выбирать сам, при необходимости отдавая ухаживаниям и объяснениям лишь слабую, если не сказать формальную, дань. В то же время он не считал себя легкомысленным обольстителем, и коль скоро решался свои чувства открыть, то делал это как в последний раз, навсегда.

Собственно, так оно и было, поскольку прекращение всех его предыдущих histoires d’amour [историй любви (фр.)] происходило не по его прихоти. С Еленой разлучила война, а с Марией - её собственный решительный отказ подчиниться его разумной и понятной воли, отказ, который он не мог не расценить как предательство и сваливание в презренное мещанство.

“Не нахожу причин, чтобы у меня на этот раз не вышло с Катрин,— думал Алексей, наблюдая за её красивыми руками, крепко и в то же время ласково сжимающими рулевое колесо спорткара.— Во-первых, мы испытываем друг к другу симпатию, стало быть, со временем обретём и раскроем для себя всё остальное. Во-вторых, мы оба находимся на относительно одинаковом социальном уровне, причём я, как и должно быть при нормальных взаимоотношениях, стою определённо повыше: у меня ведь только живых денег пятнадцать миллиардов, плюс царские векселя, которые, по всеобщему мнению, стоят ещё невесть сколько. Не знаю, что именно дядюшка Франц рассказал Катрин обо мне, но если пока он не поведал лишнего, то такое поведение делает ей честь… В-третьих - в-третьих, конечно же, пресловутый вопрос красоты, который решается, и решается самым что ни на есть правильным образом. Красота мужская - плевать на то, что я сам ей отнюдь не обделён, никогда не играет в выборе у женщины определяющей роли; что же касается женской красоты, то здесь желать для себя, разумеется, можно чего угодно, однако довольствоваться приходится одним. Но последнее ничуть не страшно, поскольку, как я уже однажды выяснил и доказал, прекрасно всякое женское тело. В любом женском теле, если его обладательница сознательно не разрушает в себе естества, всегда отыщется привлекательность, причём отдельные внешние недостатки будут только её подчёркивать. Катрин же - это corps epatant [восхитительная фигура (фр.)], её тело прекрасно по самой высокой мерке: лицо, волосы, улыбка, молодая гладкая кожа, стройные ноги и аккуратная, практически идеальная грудь - чего же ещё желать от плоти, которую мне предстоит воспринимать как часть своей? Наконец, она умна, хорошо образована, воспитана и умеет слушать - а этого достаточно, чтобы случайные изъяны, первоначально прикрываемые обычной мужской снисходительностью, со временем не превратили былую избранницу в вечную дуру. Таким образом, в итоге я имею необходимость сказать Катрин, что я её люблю: однако делать этого я сейчас не стану. Зачем? Разве я куда-либо спешу?”

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});