Рубеж - Генри Олди

- Смотри, Консул, - скороговоркой сказал ведьмач. - Дальше ни ты, ни я не властны. Будет наша смена - проскочите без потерь. Или для вида придерутся… Когда придираться станут, - это уже сотнику, - давай своим хлопцам наказ всех рубить и вперед прорываться. Тут уж как доля скажет! А если смена чужая, так…

Ведьмач замолчал. Почесал в бороденке:

- Ой продала дивчина сердце, та й купила черкасу седельце… Пан или пропал. Держи, Консул!

Сотник узнал знакомый колдовской медальон. Ишь, Панько! "Знатная цяця, только к чему она тебе? Еще беда какая приключится…"

Старый пасичник поймал сотников взгляд.

- Та не гневайся, пане! Тебе бы отдал, да только через Рубеж с такой цацкой проходить - лучше в пороховой башне люльку раскуривать. Ни к чему она тебе, послухай старого Панька!

Братья Енохи, которые разговор слышали с пятого на десятое, переглянулись. Дескать, после жида будет еще и пожива!

- То семь бед - один ответ, - усмехнулся Юдка, убирая цацку под жупан.

- На том свете не дадут горелки, а ни пива-меду, ни вина… - слышалось впереди. Хлопцы уходили все дальше, замыкала отряд чортопхайка с не то что гаковницей - с гарматой цельной!

- Ну, пошли, бесовы дети, - шепотом сказал Рудый Панько, и лицо его на мгновение потеряло привычный румянец.

А может быть, сотнику показалось?

* * *

Ворота стояли в стороне от дороги и были вроде шибеницы, и даже веревка висела, оборванная. Вот только кому взбредет на ум ставить шибеницу посреди леса, да еще из железа?!

Сам сотник сроду бы ворот не приметил. Юдка указал.

- И это двери в пекло? - хлопцы смеялись. - Ой, жиду, гляди, к шибенице привел, то, может, сам в петле и попляшешь?

Пан Рио молчал. И сотник, на него глянув, посерьезнел. Хведир пытался что-то объяснить братьям, но его не слушали.

Юдка слез с коня. Держа его в поводу, сделал шаг к воротам, другой…

- То не торопись, жиду, куда ж ты убежишь? Коли ты уже свое дело сделал, то, может, теперь мы потешимся? Как ты над Гонтовым Яром потешался!

Будто не слыша, Юдка снова шагнул вперед - оказался прямо под ржавой перекладиной…

Сотник едва удержал крик. А кто-то из хлопцев и не удержал, ахнул, когда волна света, такого яркого, какого на земле и не бывает, обрушилась со всех сторон, и занялось дыхание…

- Добрый день, господа, вас приветствует Досмотр. Назовите пункт следования.

Ох, и голос был! Панский голос, хоть по-москальски говорил, но ладно и понятно, а только жуть брала, будто мертвая статуя свой каменный рот открыла.

Отвечал Юдка. Складно отвечал, хоть ни слова не разобрать. Нет, не зря душегубца помиловали до поры, ох, не зря!

- Пожалуйста, документы на контроль, - сказал каменный голос, эхом прокатился по всему телу, зазвенел в костях.

Логин чуть приоткрыл глаза.

Хлопцы собрались вокруг своего сотника, плечо к плечу и спина к спине, готовы отразить врага, откуда бы он не появился. У многих в руках были обнаженные шабли; Хведир держал за руку пана Рио, один только Юдка стоял в стороне, и, глянув душегубцу в лицо, сотник едва узнал его. Силен, жид! Тогда на площади, перед лютой смертью у него не было такого лица.

В воздухе перед Юдкой возникло белое, как подушка, облако. Оскалившись, Юдка опустил туда левую руку. Оглянулся, безошибочно нашел взглядом Логина и Рио:

- Предъявляйте!

Сотник почуял, как по лысине катится пот. Попробовал вспомнить молитву - не сумел; гадливо осмотрел белое облако, возникшее и перед ним тоже, мысленно плюнул, скрутил левой рукой дулю и сунул в клубящийся мягкий морок.

- Спасибо, - сказал каменный голос, вполне, кажется, удовлетворенный. - Предъявите личности для досмотра.

Рядом явственно охнул Свербигуз. Хлопцы зашатались, кто-то принялся читать "Отче наш" и запнулся на третьем же слове. Сотник ощутил, как поверх режущего света наваливается тьма, и тьма стократ хуже, как будто к отворенным жилам присосались тысячи упырей и пьют, пьют…

А потом послышался другой голос - будто железом провели по стеклу:

- Коллективная виза оформлена неправильно. Кроме того, двое из проходящих Досмотр находятся под заклятием и, хоть у каждого имеется виза на дополнительную душу, пересечение Рубежа для них требует особого разрешения. У одного из проходящих досмотр имеется запрещенный к вывозу артефакт! Едва ли не весь спектр нарушений! А вам известно, что лиц, уличенных в нарушении визового режима, постигает административная ответственность?

Сотник понял, что теряет сознание. Пошатнувшись, размашисто перекрестился. Раз, другой, третий…

Юдка стоял, широко расставив ноги, сжимая в кулаке золотой медальон.

"Всех рубить и вперед прорываться…" Кого - всех?! Нет ведь ни души, голоса одни кругом да еще свет!

Тут уж как доля скажет!… Интересно, а Юдка понял уже, своя смена или чужая?!

- Вперед, - сказал Юдка одними губами.

И сотник воздел над головой шаблю:

- Хлопцы-ы! За мной! Рубай! Як капусту! Впере-од!

Чумак Гринь, старший сын вдовы Киричихи

- Чумак, слышишь?…

В комнате душно. И темно - глаз выколи, но Гринь и без того знает, что сотникову уложили на полу, неподалеку от ведьмы Сало, что братик беззвучно спит на единственной в комнате кровати, а поперек двери разлегся на лавке сам Дикий Пан - вроде бы спит, но попробуй подкрадись к нему! Кому жизнь дорога, не станет и пробовать, а то ищи потом на залитом кровью полу собственную отрубленную голову!

Клинок у пана плохой, местным кузнецом выкованный, от прежней фамильной сабельки только рукоять и осталась. Шабля плохая, да пан хорош. Башку сперва снесет, а потом уж спросит, кто и зачем тут ходит в темноте.

- Чумак…

Гринь наощупь нашел Яринину руку. Ее пальцы тут же стиснулись у него на запястье:

- Гринь… Страшно мне. Бежать надо. На убой он нас везет, вместе с малым.

Он молча привлек сотникову к себе. Зажал ей ладонью рот; чортяка хоть и спит, а все слышит. Не наделать бы шуму.

- Слушай, чумак, - Гриневому уху становится жарко от шепота, жарко и щекотно. - Я с этой бабой, Сало которая… она тоже… она говорит, чтобы мы утекали, как только будет можно. Она сама этого чорта боится. Никак не может развязаться с ним. Она говорит, что поможет. Что знак даст, когда утекать… Слышишь, Григорий?!

- А малый? - спросил Гринь одними губами.

Яринины пальцы сжались сильнее:

- Бог с ним… Чорт с ним… чорт с ними со всеми, чумак, я жить хочу!

Последние слова прозвучали не жалобно и не по-бабьи. Гринь прерывисто вздохнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});