Необыкновенные приключения юных кубанцев - Ольга Репьева

— Если самую лучшую, то вот она, — сказал, передавая Лёхе; тот долго вертел её, одноглазо рассматривая диковину.

— А дэ ж вы дроту бэрэтэ?

— С дротом трудновато, — сказал Борис. — Из обода автомобильной покрышки. Нашли аж чуть не под Ивановкой. Пока с Мышком допёрли, сто потов сошло, — соврал он.

— А там бильш нэ було?

— Одна оставалась… Если никто не подобрал, воще. За ними сапожники гоняются. На подошвы.

— А дэ це само, дэ? — попросил уточнить Лёха.

— Во-он, за той будкой, метров пятьдесят. В кювете.

Дорожная будка — небольшой жилой домик с садом и огородом — виднелась километрах в трёх.

— Я там нэдавно був и, каатца, тэж бачив покрышку, — соврал в свою очередь он.

Туман, несмотря на запрет, продолжал лаять, и Лёха поинтересовался:

— А цэ, мать, той пэсык, шо мий вовкодав чуть був нэ загрыз?

— Да… Чуть ему тогда крышка не вышла, — подтвердил хозяин.

— А мий же ж здох… Мать, ты его чимсь ударыв.

— Может быть, не помню, — согласился Ванько. — Но откуда ж я знал, что это пёс да ещё и твой? Думал, во двор заскочил бешеный волк. Ты б на моём месте поступил бы так же. Вас с паном полицаем я сразу был не заметил.

— Такэ-такэ… На вовка вин був дуже похожий.

— Не горюй, дело это наживное. Небось взамен уже двух овчарок заимел?

— Та дэ там!.. Достав цуценя, а колы це воно выростэ, — ще й гавкать не вмие.

— А что это твои друзья не подходят, загордились, что ли?

— Чим там им гордыцця! Заскиснялысь, мабуть.

— Ну, ладно! Доставайте дроту, делайте петли по этому образцу и желаем вам удачи. А мы пойдём, а то уже и моросить начинает.

Ребята пошли своей дорогой, а те сошлись вместе, рассматривая образец. Затем, как и можно было ожидать, несмотря на морось — мелкую, словно пропущенную через сито — заспешили в сторону дорожной будки. Эта морось, оседая на бурьян, стала превращаться в гололёд.

— Я, братцы, начинаю предполагать, что бог на небеси всё-таки есть, — сказал Борис, когда они, перейдя через гравийку, направились в сторону кургана. — Хоть мы и нехристи, но это он приподнёс нам подарочек.

— Ты имеешь в виду «цуценя»? — догадался Ванько.

— Ну! «Гавкать нэ вмие» — это ж как раз то, что нам на руку.

— А вот заправляющий хлябями небесными — Илья Пророк, кажется, его кликуха — или дрыхнет, или делает нам назло, — посмотрев вверх, недовольно посетовал Федя. — Погодка начинает мне не нравиться… Эй, а за кем это Туман погнался? Вроде как за индюком!

Действительно: пёс настиг какую-то длинноногую птицу, повалил её у них на глазах и тут же, повизгивая от азарта, устремился за другой, такой же. Подбежав ближе, увидели серую птицу с прокушенной головой.

— Братцы, это ж дрофа! — воскликнул Ванько. — А вон и ещё… раз, два, три… пять штук! Осторожно окружаем, чтоб не разбежались, щас он всех их передушит. Запоминайте, где, чтоб найти.

По ходу, метрах в пятнадцати, четко выделяясь на фоне жухлой и словно бы остеклованной травы, задрав головы, их настороженно разглядывала стайка крупных рябо-коричневых птиц.

Управившись с ещё одной жертвой, четвероногий помощник примчался на зов хозяина.

— Туман, взять! — показал он ему направление; в несколько мгновений была повергнута ещё одна. — Мишка, не прозевай, вон та хочет улизнуть. Туман, куси её! Молодец! Ко мне! Теперь эту — взять!

Да, фортуна явно ребятам благоволила: удача свалилась буквально с неба. Это был тот редкий даже по тем временам случай, когда припозднившихся почему-либо перелётных птиц застигает в пути непогода. Видимо, гололёд утяжелил крылья и вынудил сделать посадку; возможно, выводок просто сел передохнуть, а тут случилась изморось, приведшая к обледенелости. И взлететь не смогли, и спастись бегством — у Тумана ноги оказались порезвей. Как бы там ни было, а перед ребятами вскоре лежала горка дичи, где каждая особь наверняка тянула за десяток килограммов!

По такому случаю петли устанавливать не стали. Спрятали, прикрыв травой, обозначили место ориентирами — отложили это дело на завтра. Четыре дрофы поместились в мешке, его нёс Ванько; остальные — по штуке каждый. Настроение у всех было приподнятое, если не сказать радостное. На подходе к гравийке Миша поинтересовался:

— А как мы ими, воще, распорядимся? Вон их скоко!

— Сёдни нехай командует Ванько, — предложил Борис. — Это благодаря его нам такое счастье привалило. Будто специально к празнику Октября!

— А при чём тут я? Не мне, а вон кому благодаря, — кивнул в сторону Тумана.

Пёс, словно сознавая, что сделал большое и важное дело, больше по бурьянам не носился. Чинно бежал спереди, то и дело останавливаясь и поджидая, пока плетущиеся медленно сократят дистанцию.

— У тебя, Мишок, есть, я вижу, предложение?

— Я почему и спросил, воще… К празднику у нас будет теперь зайчатина. А этой лёгкой добычей можно поделиться с соседями. Лично мне хватит и полдрохвы.

— А лично я полностью тебя поддерживаю, — одобрил предложение Ванько. — Вы как? — повернулся к Борису.

— Насчёт мяса у меня возражений не имеется. А вот перья — их надо бы собрать все.

— И приподнести Мегере на перину, — съязвил Миша.

— Дурак ты, Патронка, хоть и неглупый малый!.. Не Вере, а пацанам: у них не токо матрас, но, наверно, и подушки набиты соломой.

— Насчёт перьев договоримся, — сказал Ванько. — А мясом распорядимся, я думаю, так: Миша — Рудик, Борис и Федя — это две штуки. Одной мама поделится с крёстной. По полптахи андрюшкиной и фединой крёстным, то есть тёть Ивге и Мачневым. Шапориным выделим целую дрофу… это пять? Остаётся две. — Он сделал паузу, предоставляя возможность сказать слово и другим.

— Тёть Лизе надо бы уделить две, — предложил Борис, покосившись на Михаила. — Их шестеро душ — это раз. Потом — я вчера заходил проведать — она всё ещё хворая. Еле-еле душа в теле…

— В такую даль пешедралом — тут, воще, не всякий и мужик выдержал бы, — вместо поддевки посочувствовал Миша. — Жаль, что сходила напрасно. Лично я, воще, за.

— Я бы не сказал, что напрасно, — заметил Ванько. — Когда унала, что её муж погиб, она часы отдала какой-то тётке из Ивановки. И тем самым помогла вызволить нашего же земляка, такого ж бедолагу.

— Я сказал «напрасно» — лично для неё, — поправился Миша. — А кому ж отдадим последнюю дрохву?

— Может, Клаве? Напополам с этой, как её, с Иринкой, — поспешил добавить Федя. — Которая нам розы удружила для Тамары, помните?

На том и порешили.

Проснулся наконец либо смилостивился и «заправляющий хлябями небесными»: гололёд прекратился. Тот, что осел на траве, осыпался, поднялись выше и словно бы повеселели тучи. В их разрывы начало проглядывать ущербное светило. Приближаясь к хутору, заметили Рудика: он спешил им навстречу.