Мальчик – отец мужчины - Игорь Семёнович Кон

в 10 раз чаще, чем девочки, но и чаще травили других. Доля тех, кто подвергался травле многократно (25 % одаренных детей в 5-х и 6-х классах испытали травлю свыше 10 раз), у мальчиков и девочек одинакова.

Как одаренные дети переживают и осмысливают этот жизненный опыт? В результате подробных интервью на первый план вышли пять тем: 1) одаренность коррелирует с повышенной чувствительностью к травле; 2) одаренные жертвы считают, что травля вызывается внешними причинами, но принимают ответственность за разрешение таких ситуаций на себя; 3) одаренные дети тяжело переживают нефизические формы травли; 4) с возрастом их стратегии преодоления травли улучшаются, и со временем им удается залечить понесенный эмоциональный ущерб; 5) одаренные булли могут изменить свое поведение.

Хотя некоторые одаренные школьники указывали, что подвергались травле именно за свою одаренность, акцент обычно делается не на одаренности, а на непохожести, инаковости. «Они высмеивают все, что чем-то отличается. Одаренные отличаются от остальных». «Меня никогда не травили за то, что я способный. Обычно за то, что я не такой, как другие». Иногда внимание фиксировалось на недостаточном знании: «Мы учимся в разных классах, поэтому они нас почти не знают». Другой мальчик смотрит на дело социологически: «Если на тебя давит конкуренция – как в школе – ты учишься использовать свои умения. Я воспринимаю мальчиков как стаю волков». Третий сказал о своих мучителях: «Эти мальчики просто хотели чем-то заняться, им было скучно, нечего делать, они делали это для развлечения». И добавил: «Я думаю, что их самих раньше дразнили». Одаренные дети считают долгосрочные последствия травли серьезными: «Иногда это полностью уничтожает человека», «это тебя наглухо закупоривает». Один сказал: «Это глубоко меня изменило». Другой признал, что буллинг способствовал его личному росту, а затем добавил ироническим тоном: «Как сказал о своем опыте один ветеран вьетнамской войны, этот опыт сделал меня лучше, но я никому не рекомендую такое лечение».

Травля серьезно мешает самореализации одаренных мальчиков. Тем не менее, большинство из них справляются с этими трудностями не хуже остальных.

Буллинг – повседневное, бытовое насилие, не имеющее ритуального смысла и осуществляемое один на один, хотя часто при активном участии группы. Качественно иной характер имеет групповое насилие, связанное с определенным социально-возрастным статусом, которое обозначается словом хейзинг. В большинстве словарей хейзинг определяют как форму дисциплинарной деятельности, осуществляемой путем силовой возни, розыгрышей и грубых шуток, часто с применением унизительных или болезненных испытаний.

Иногда различают физический (телесный) и психический (символический) хейзинг.

Культурно-исторически хейзинг – своеобразный современный эквивалент древних обрядов перехода и инициации, связанных с вступлением в закрытое мужское сообщество, будь то первобытный возрастной класс, студенческое братство или спортивная команда, а также принятых в молодежной среде отношений подшучивания (jokingrelationships). Хотя название это сравнительно недавнее, сам по себе феномен, сочетающий узаконенную форму группового насилия и способ установления внутригрупповой иерархии, очень стар. Он существует во многих школах-интернатах, спортивных обществах и военных организациях, о которых рассказывалось выше.

Старый школьный хейзинг органически сочетал в себе элементы насилия, игры и садомазохистской гомосексуальности. Поскольку соотношение этих мотивов бывает разным, некоторым участникам хейзинга он кажется сравнительно безобидной игрой. Но если вступление в группу не является делом свободного выбора или если ее лидером оказывается человек с садистскими наклонностями, игровые условно-ритуальные действия легко превращаются в самое настоящее групповое насилие.

В середине XIX в. хейзинг практиковали многие студенческие «братства» (fraternity), существовавшие в большинстве американских университетов. По мере того как об этих практиках, которые не только нарушали нормы приличия, но нередко сопровождались несчастными случаями и даже смертями, становилось известно обществу, с ними, как и с самими братствами, началась борьба, которая усилилась во второй половине и особенно в конце XX в. Во многих странах Западной Европы хейзинг законодательно запрещен, прежде всего в армии. В порядке борьбы с гендерной сегрегацией многие университеты США по собственному почину закрыли студенческие братства и запретили связанные с ними сомнительные обряды. В других учебных заведениях братства сохранили, но поставили под жесткий контроль администрации.

Тем не менее, хейзинг сохраняется как в криминальной среде, так и во многих вполне благополучных школах, колледжах и спортивных обществах, для вступления в которые новичкам приходится проходить унизительный ритуал инициации. Их раздевают догола, сбривают волосы, подвергают порке, бьют, насилуют, подвергают насильственной мастурбации, заставляют трогать или целовать чужие гениталии, мажут жгучими кремами и т. п. Против хейзинга идет широкая международная кампания, в Интернете ему посвящено несколько сайтов, где приводятся сотни вопиющих фактов насилия и злоупотребления властью (http://www.alfred.edu/hs%5Fhazing/; http://espn.go.com/otl/hazing/list.html; http://hazing.hanknuwer.com/hs2/html; http://www.menstuff.org/issues/ byissue/hazing. html).

Вот несколько взятых буквально наугад примеров.

В школьном автобусе, в присутствии трех тренеров и водителя, которые никак не реагировали на происходящее, группа старших спортсменов в течение полутора часов издевалась над младшими членами команды, предоставив им на выбор: сосать ноги или соски или трогать пенисы старших мальчиков.

В 1999–2000 гг. команда хоккеистов Вермонтского университета заставила группу первокурсников публично прогуляться голышом, держа друг друга за половые органы (это называлось «слоновья прогулка»).

В средней школе в Лонг-Айленде двое старших футболистов спустили штаны с трех младших игроков и десять раз «содомизировали» их, засовывая им в задний проход смазанную жгучим гелем палку.

Шестнадцатилетнего школьника, которому отказали в приеме в спортивный клуб, заставили пить виски, дразнили, раздели, заставили прыгать голышом, мочились на него, а когда он согласился драться с уже имевшим криминальное прошлое 17-летним одноклассником, тот забил его до смерти.

В самой дорогой частной мужской школе Сиднея перед судом предстали четверо 15-16-летних старшеклассников, которые на глазах у остальных ребят систематически насиловали двоих мальчиков четырнадцати и пятнадцати лет. Их привязывали к кровати и насиловали с помощью деревянных дилдо, ручки от кастрюли и т. п. (одну такую палку называли «анакондой»). Школа всячески пыталась дело замять, представив его обычным хулиганством. Жертвы боялись жаловаться, чтобы одноклассники не считали их доносчиками. Один мальчик сказал про своих мучителей: «Они были царями моей социальной группы, я хотел ладить с ними». Кодекс молчания поддерживали и многие родители (Poynting, Donaldson, 2005).

За частным случаем обнаруживаются глубинные противоречия социализации мальчиков. Если мужественность – это «крутизна», то насилие – естественное средство ее формирования, а школа – институт воспитания силы и выносливости: «Ты терпишь – значит, ты мужчина». В закрытых мужских школах так было всегда. Из опубликованных писем принца Уэльского Чарльза видно, что он чувствовал себя в школе, «как в тюрьме», но отец уговаривал его все сносить, и принц ретроспективно считает, что это в самом деле было ему «полезно»,