Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг - Петр Александрович Дружинин

ко двору сотрудник А. Д. Петерсена, занимавшийся преимущественно художественной частью – Эрнст Графгаузен.

В. Нильсон

Переплетный мастер Виталис Нильсон, родом швед, один из лучших переплетчиков Стокгольма, несколько лет проработал в Петербурге в последнее десятилетие XIX века. В Петербург он попал благодаря родственным связям: его брат Карл-Август был известным петербургским комиссионером и торговцем дорогими кожами. Приехав в Россию в начале 1870‐х молодым человеком, Карл-Август открыл в 1873 году контору и магазин кожевенных товаров на Малой Морской, 7, в котором многие переплетчики, и не только переплетчики, покупали сафьян, шагрень и лайку; в 1890‐х он даже имел собственный заводик по окраске кож, которые закупал у русских поставщиков. Именно по его приглашению Виталис Нильсон прибыл в Петербург в середине 1890‐х годов. К тому времени он был одним из лучших шведских мастеров переплетного дела, причем известный и за рубежом: в 1893 году он представлял свои произведения на шведском стенде Колумбовой выставки в Чикаго и был удостоен диплома и медали этой знаменитой международной экспозиции за прекрасно исполненный переплет Библии. Нильсон был достаточно сильно расположен к свободной жизни, и в действительности главным его увлечением оставалась стрельба (даже в его мастерской в Стокгольме стоял шкаф для ружей), к тому же его утонченно-изысканные переплеты не находили в Швеции достаточного спроса. Несмотря на широкую рекламу и известность в кругу шведских любителей книги, он в 1895 году был вынужден переехать из своей мастерской в более скромное место, а вскоре, соблазнившись рассказами о богатых петербургских заказчиках, около 1896 года приехал в Петербург в поисках коммерческого успеха. В Петербурге Нильсон в 1898 году открыл мастерскую на Троицкой ул., 36, но, в отличие от Юлия Мейера (см. о нем ниже), который работал и для двора, и для частных заказчиков, имел монопольный контракт, благодаря чему «работал исключительно по заказам Товарищества М. О. Вольф», как для книжного магазина Товарищества, так и для его клиентов. По этой причине ряд переплетов имеет марку Товарищества, а не его самого.

Несмотря на оригинальный, изысканный стиль переплетов, проработал он в России недолго: мастерская Нильсона закрылась в 1900 году, и он вернулся в Стокгольм. Предприимчивое Товарищество М. О. Вольф продолжило переплетать книги в стиле Нильсона. Возможно, переплетчик по контракту обязан был обучить русских учеников.

С именем Нильсона связан ренессанс редкого стиля в обработке переплетных кож, который был весьма популярен в первой половине XVIII века и оказался полностью забыт полтора столетия спустя. Это специфическая окраска кож, которая напоминает шпон дерева, а точнее – шпон его корня (наиболее распространенный пример употребления в русском искусстве оригинального шпона такой фактуры, но светлого, – мебель так называемой карельской березы, которая, однако, значительно светлее фактуры корня дерева). Этот способ декорировки переплетов был от Нильсона перенят многими петербургскими переплетными заведениями, прежде всего А. А. Шнелем (см. о нем ниже) и его подмастерьями.

З. М. Тарасов – последователь В. Нильсона

В. Нильсон быстро вернулся на родину, а стиль его неожиданно стал пользоваться спросом у русских заказчиков. Одним из тех, кто сделал стиль Нильсона буквально своим, был переплетный мастер, сперва работавший на главного столичного переплетного мастера А. А. Шнеля, – Захар Матвеевич Тарасов (1880 – после 1926), почему переплеты такого типа еще у библиофилов прошлого века всегда именовались «тарасовскими». Очевидно, З. М. Тарасов довел этот стиль до совершенства, иначе библиофильская молва вряд ли связала бы такие переплеты с его именем – хотя мы, признаться, никогда не встречали переплетов подобного типа, украшенных собственной подписью Тарасова. Примечательно, что в литературе вопроса он постоянно титулуется «московским переплетным мастером З. М. Тарасовым» (без раскрытия имени и отчества – конечно, по скромности, а не по невежеству). В действительности Тарасов никакого отношения к Москве не имеет, а биография его, нами вкратце восстановленная, достаточно удивительна для придворного переплетного мастера.

З. М. Тарасов родился в деревне Рождествено Корчевскóго уезда Тверской губернии. Учился в сельской школе, но курса ее не окончил, а ушел на заработки в Петербург. Выучившись на переплетчика, он работал в других мастерских, а в начале 1910‐х годов начал работать самостоятельно, открыв переплетную у себя на Васильевском острове (5-я линия, 10). К 1917 году расширил дело, переведя мастерскую на Екатерининский канал, 17. Как доносит до нас книга пропусков Собственных Его Императорского Величества библиотек, сохраняющаяся в Архиве Государственного Эрмитажа, с 1912 года З. М. Тарасов стал переплетать книги для библиотеки Николая II в Зимнем дворце. С началом Первой мировой войны он был призван в армию и служил в звании рядового, после 1917‐го со всей душой встретил новую власть, имея за плечами посещение марксистского кружка, а 4 ноября 1918 года вступил в Российскую коммунистическую партию (большевиков), получив должность комиссара полка. Возвратившись в Петроград, он, сохраняя занятие переплетного мастера, был зачислен в штат Военно-морского училища (б. Адмиралтейство) на должность организатора коллектива РКП(б), то есть, используя более поздний термин, стал парторгом. В этой должности он четыре раза (!) выдвигался в Петроградский губернский совет рабочих и красноармейских депутатов, вплоть до 9‐го созыва (1923). С 1924 года, оставаясь активным коммунистом, Тарасов работал по своей основной специальности на переплетной фабрике «Унион»; в 1926 году перешел переплетчиком на ниточную фабрику «Китаб» и вскоре умер. Мы должны также сказать, что переплеты, несправедливо называемые «тарасовскими», в Петербурге, а точнее уже в Ленинграде, делались даже до 1930‐х годов, по крайней мере мы встречали некоторые издания ГИХЛа, облаченные именно в переплеты такого типа.

А. Шнель

Среди мастеров, работавших в России на рубеже XIX–XX веков, существует мифологизированная триада, знаменующая собой вершину русского переплетного искусства. Это три фамилии – Мейер, Ро, Шнель. Мы их назвали триумвиратом петербургских переплетчиков. Их произведения всегда ценились собирателями, и в XX веке любой переплет, отмеченный их ярлыком, пользовался спросом. А. Шнель был самым знаменитым, и мы начнем с него.

Александр Александрович Шнель, австрийский подданный, уроженец венгерского города Печ – один из наиболее известных столичных переплетных мастеров конца XIX – начала XX века. Сперва он работал в Вене, но в 1883 году перебрался в Санкт-Петербург, где в 1886‐м официально открыл свою мастерскую, а впоследствии и магазин канцелярских принадлежностей на Большой Конюшенной; записался в петербургское купечество 2‐й гильдии и уже сравнительно поздно, 6 мая 1909 года, получил за переплетные работы для двора право именоваться поставщиком его императорского величества и ставить на продукции российский герб. Именно в 1890‐х годах он с триумфом представлял русское переплетное искусство на выставках. Среди своих наград мастер особенно гордился следующими: серебряная медаль Сельскохозяйственной и