Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Гарри Гаррисон

— Оставайся лучше здесь, Джим, — посоветовал Варод, приближаясь к нам, — иначе снова угодишь за решетку. Не забудь — на одной из планет тебя ждут не дождутся.

— И это говорите вы, Варод! — возмутился я. — После того, как обманом заманили меня сюда и бросили на произвол судьбы, хотя я и послал вам сигнал на ССВ. Если бы вы немного опоздали, погибла бы половина населения планеты…

— Ничего подобного! Мы все время находились на орбите и следили за происходящим. Прослушивали каждое слово Зеннора. Мы прибыли через два дня после того, как ты отправил сигнал.

Через два дня? Прослушивали Зеннора? Быть этого не может! Марк Четвертый знал бы об этом.

— А он знал. Мы с ним постоянно консультировались. Эта гениальная машина очень нам помогла.

— Ты хочешь сказать, что Марк Четвертый лгал мне? Как и ты?

— Да.

Я открыл и закрыл рот. Поразмыслил. Сказал:

— Так… Какого же черта вы заставили меня рисковать своей шкурой, если могли приземлиться давным-давно?

— Мы ждали выборов, — улыбаясь, ответил он. — Сделали все возможное, чтобы выманить Зеннора с его родной планеты. Подсовывали ему «шпионов» с радиопередатчиками, чтобы он знал, что за ним наблюдают, а, стартовав, отказался от мысли поддерживать радиосвязь с Невенкебла. А здесь за него взялся ты и причинил ему массу хлопот. Должен тебя поздравить — ты прекрасно справился со своей ролью. У него совершенно не было времени думать о контактах со своей базой. А мы тем временем осуществили у него на родине небольшой государственный переворот, отобрав у военных бразды правления и передав их гражданским. Отныне на Невенкебла будет царить мир, а у власти стоять выборное правительство из штатских. А эти обезоруженные вояки будут возвращены на родину и демобилизованы.

— Вы меня выставили полным идиотом, — дружелюбно сказал я. — Заставили таскать каштаны из огня.

— Я впервые слышу это выражение, но ты, наверное, хочешь сказать, что тебе пришлось делать за нас грязную работу?

— Примерно так.

— Ты прав, но не совсем. Ведь у тебя была своя причина, по которой ты прибыл сюда. Если бы мы не следили за тобой и не пришли на помощь, ты бы погиб.

С этим трудно было спорить. Да, я прилетел сюда не по своей воле. Опустив взгляд на бесчувственное тело Зеннора, я с трудом подавил желание сломать ему два-три ребра.

— Что вы с ним сделаете?

— Зеннор психически болен и подвергнется лечению. Потом он станет совершенно иным человеком.

— А как насчет меня?

— Советую остаться здесь. Все-таки ты совершил побег из-под стражи, да и на Бит О’Хэзен тебя ждут не дождутся…

— Не тычьте меня носом в старое дерьмо! — возмутился я. — Вы что, забыли, что я — тайный агент флота Лиги? Что я помог вам обнаружить эту планету и сделал все, чтобы обеспечить вам успех? Даже от вашего имени обещал кое-кому вознаграждение…

— Да, я знаю, птица подслушала твой разговор с тем солдатом, Аспайей. Не беспокойся, мы ему заплатим.

— И мне заплатите.

Он потер подбородок и ухмыльнулся.

— Под платой ты подразумеваешь прощение всех грехов?

— Не только. Вы ликвидируете мое досье и выплатите мне жалование за все то время, которое я работал на вас.

— Ладно. Пока ты служишь флоту, никто не напомнит тебе о прежних проступках. Пожалуй, со временем из тебя получится неплохой агент, хотя ты слишком горяч…

— Ни за что! — воскликнул я. — Никогда! Чтобы я работал на закон? Чтобы я получал мизерную зарплату и ждал маленькой пенсии? Уж лучше умереть под забором. Нет, капитан, у меня собственные планы на будущее.

— Мечтаешь о карьере преступника?

— Совсем напротив. Я клятвенно вам обещаю — больше никаких преступлений! — Я прижал одну руку к сердцу, а другую поднял над головой. — Жизнь дала мне хороший урок. Я проклинаю свое преступное прошлое и даю торжественное обещание стать добропорядочным членом общества.

— Что ж, мальчик, ты меня радуешь. Так и быть, я позабочусь, чтобы тебе заплатили жалование. Хорошо, что ты решил встать на правильный путь.

— Да, сэр! Отныне я — честный человек.

Да, я солгал. Солгал с легким сердцем. А что еще оставалось делать, если все кругом, в том числе капитан флота Лиги и величайший искусственный разум во Вселенной, не стеснялись обманывать бывшего бедного пастуха свинобразов? У меня пересохло в горле, и я остро ощутил желание промочить его четырехсотлетним винцом. Отчетливо представив в своей руке полный стакан, я мысленно поднял его и произнес тост — за мое будущее! Облизав сухие губы, я повернулся к Ниби и Стирнеру.

— Друзья мои, сегодня у нас праздник. Предлагаю его отметить. Между прочим, тут неподалеку есть замечательный винный погребок…

Крыса из нержавеющей стали

Когда дверь офиса внезапно открылась, я понял, что игра окончена. Это было выгодное дельце, но ему пришел конец. Я встретил входившего полицейского, сидя в кресле и изображая на лице счастливую улыбку. Он шел тяжелой походкой с обычным для них угрюмым выражением лица и таким же обычным отсутствием юмора. Еще до того, как он открыл рот, я уже знал, что он скажет.

— Джим Боливар ди Гриз, я арестую вас по обвинению…

Я ждал слова «обвинение», именно этого слова. Когда он произнес его, я нажал кнопку, соединенную с зарядом пороха в патроне. Заряд взорвался, освободил защелку, и трехтонный сейф рухнул на голову полицейского. Он сделал из него кашу. Когда облако штукатурки осело, я увидел только одну слабо шевелившуюся руку. Она подергивалась до тех пор, пока не зафиксировала указующий перст, направленный на меня. Голос полицейского был слегка приглушен сейфом и звучал раздражающе отрывисто. Он бубнил:

— …по обвинению в нелегальном въезде, краже, подлоге…

Он долбил и долбил монотонно; это был бесконечный список, но я уже все это слышал раньше. Я переложил все деньги из ящиков письменного стола в кейс. Список моих прегрешений закончился новым обвинением, и мне послышались в его голосе нотки обиды.

— Ко всему прочему вам добавляется обвинение в нападении на полицейского робота. Это бессмысленно, так как мой мозг и гортань бронированы, а в моей средней секции…

«Что я знаю точно, Джордж, так это то, что у тебя на макушке расположен маленький двусторонний передатчик, а мне так не хотелось бы, чтобы ты в данный момент обратился к друзьям».

Один хороший пинок отодвинул потайную панель в стене, открывая доступ к ступеням. Когда я обходил груду штукатурки на полу, пальцы робота рванулись к моей ноге, но я ждал этого, и ему не хватило пары дюймов. За свою жизнь я не раз встречался с полицейскими роботами и отлично знал, что они практически неразрушимы. Вы можете бить их сверху, взрывать снизу, а они тащатся за вами, подтягиваются, если остался целым хотя бы один палец, и непрерывно изливают на вас целые ушаты сахариновой морали. Именно это сейчас и делалось. Он разобрал всю мою преступную жизнь, цену моего долга обществу и тому подобное. Я слышал эхо его голоса в лестничном пролете, даже когда достиг подвала. Сейчас на счету была каждая секунда. У меня было около трех минут до того, как они сядут мне на хвост, и не больше одной минуты и восьми секунд, чтобы покинуть здание. Еще один пинок, и открылся проход в комнату без таблички и номера. Ни один из роботов и не взглянул, как я спускался вниз. Я бы страшно удивился, будь это не так. Все они были устаревшего М-типа, со слаборазвитым мозгом, пригодные только для простой однообразной работы. Им было абсолютно все равно, зачем они сдирают наклейки с заполненных консервных банок, и что находится на другом конце конвейера, который доставлял эти банки через стену. Они не подняли взгляда, даже когда я открыл ведущую за стену дверь, которая никогда не открывалась. Я не стал ее запирать, так как сейчас всякие секреты уже не имели смысла. Двигаясь вдоль грохочущего конвейера, я прошел через грубую дыру, пробитую мной в стене правительственных складов. Я и конвейер сам установил, и дыру сделал — конечно, нелегально. В склад вела еще одна дверь. Автопогрузчик деловито накладывал банки на ленту конвейера, выгребая их из огромного контейнера. Этот со своими минимозгами не тянул даже на робота. Я обошел его и помчался вниз по проходу. Звуки моей подпольной деятельности замирали за моей спиной. Я улыбнулся от приятных воспоминаний. Это был один из моих чудных маленьких рэкетов. За небольшую сумму я арендовал склад, который примыкал к правительственным складам. Простая дырка в стене — и я получил доступ к целому ассортименту разнообразных товаров, которые, как мне было известно, в таких больших складах не трогались месяцами, а то и годами. Не трогались, разумеется, пока не было меня. После пробития дыры и установки конвейера все остальное было делом техники. Я нанял роботов сдирать старые наклейки и лепить новые, которые я отпечатал. Торговал я совершенно легально. Мой ассортимент был наилучшим, а цены, естественно, очень низкими. Я мог позволить себе продавать дешевле конкурентов и, тем не менее, получать значительную прибыль. Местные оптовики быстро поняли свою выгоду, и у меня появились заказы на месяц вперед. Это была отличная операция, и она могла бы длиться еще долго. Я быстро подавил в себе этот поток мыслей. Одним из основных правил моего бизнеса было: если операция закончена, значит — ЗАКОНЧЕНА! Искушение потянуть еще денек или получить еще по одному чеку могло быть губительным. Ах, как хорошо я это знал! И знал также, что это наилучший способ познакомиться с полицией. «Поворачиваться и убираться, а на другой день за то же самое приниматься!» — это мой девиз, и девиз отличный. Всякие мечтания и фантазии не для меня. Я выбросил из головы все мысли, когда достиг конца прохода. Снаружи сейчас тьма полицейских, и я должен действовать быстро и безошибочно. Быстрый взгляд налево и направо. Никого. Два шага вперед, нажимаю на кнопку лифта. Я установил на этом лифте приборчик, показавший, что им пользуются не чаще одного раза в месяц. Через три секунды он явился пустой. Я влетел в него, одновременно нажимая кнопку «крыша». Подъем, казалось, никогда не кончится, но это только казалось. Он длился точно четырнадцать секунд. Началась наиболее опасная часть дела. Мой 75-калибровый был у меня в руке, он «позаботится» об одном полицейском, но не более. Дверь открылась, и я вздохнул с облегчением. Никого не было. Их, видимо, столько согнали к входам, что некого было уже послать на крышу. На открытом воздухе сразу стали слышны звуки сирен — чудесные звуки. Такой шум могла создать только по меньшей мере половина всех полицейских сил страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордости. Доска лежала там, где я ее оставил — позади подъемника. Она немного выцвела, но была еще довольно крепкая. Понадобилось несколько секунд, чтобы установить ее на парапет и перекинуть к следующему зданию. Да, это был самый опасный участок пути. Скорости тут не требовалось. Я осторожно ступил на край доски, кейс прижал к груди и старался удерживать центр тяжести над доской. Я сделал шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если не смотреть вниз, можно пройти. Все. Теперь надо поднажать. Хорошо, если они не заметят сразу эту доску на парапете. Десять быстрых шагов — и передо мной дверь на лестницу. Она открылась легко; конечно, не случайно: я тщательно смазал петли. Войдя внутрь, я закрыл засов и с облегчением вздохнул. Это было еще не все, но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, осталась позади. Еще две минуты — и они никогда не найдут Джима Боливара ди Гриза по кличке Скользкий Джим. Лестницей на крышу, грязной, плохо освещенной, никто не пользовался. Неделю назад я тщательно проверил ее. Аппаратов для прослушивания и тайного наблюдения на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за исключением моих собственных отпечатков. Была надежда, что аппаратов нет и сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место. Прощай, Джим ди Гриз, вес девяносто восемь килограммов, возраст около сорока пяти, округлый животик, мощные челюсти — типичный бизнесмен, чей портрет вместе с отпечатками пальцев известен полицейским тысяч планет. В первую очередь долой отпечатки. Когда надеваешь их, они словно вторая кожа. Несколько капель растворителя — и они слезают, словно пара прозрачных перчаток. Теперь очередь одежды, а затем полого пояса, тщательно укрепленного вокруг поясницы и содержащего двадцать килограммов свинца, смешанного с термитом. Пригоршня красителя из бутылки — и мои волосы и брови приобрели естественный коричневатый цвет. За щеки вставлены подушечки, в ноздри — расширители. Затем пошли в ход контактные линзы голубого цвета. Я стоял в чем мать родила и чувствовал, что будто родился заново. Это было недалеко от истины. Я стал новым человеком — на двадцать килограммов легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью. В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в коробку. Выпрямившись, я и вправду почувствовал, словно сбросил десять лет. Тут все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть не подпрыгивал на каждом шагу. Термит должен уничтожить все улики. Я свалил все в кучу и запалил. Бутылки, одежда, сумка, ботинки и все остальное вспыхнули и сгорели в ослепительном пламени. Полиция, может быть, отыщет щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это и все, что они смогут найти. Пламя горящего термита еще отбрасывало вокруг меня тени, когда я спустился на три пролета к сто двадцатому этажу. Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав на пути нескольких других бизнесменов, доставил меня в вестибюль. На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портативная телевизионная камера. Но не было заметно никаких попыток остановить входивших и выходивших из здания людей. Большинство их даже не замечало камеры и небольшой группы копов около нее. На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного глаза. Ничего не случилось. Значит, я был чист. Эта камера должна была иметь связь с главным компьютером полицейского управления. Если бы мое описание хотя бы в основном сошлось, мгновенно было бы дано указание этим роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в скорости с комбинацией компьютер — робот, так как ее реакция измеряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я и проделал снова. Через десять кварталов отсюда я взял такси. Отъехав на значительное расстояние, я взял второе, но только в третьем почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее, и только один случайный полицейский кар промчался навстречу. Они устроили страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает в этих сверхцивилизованных мирах. Преступление сейчас — такая редкость, что полицейские действительно «землю роют», когда что-то нащупают. Я не мог порицать их за откровенное служебное рвение. Я искренне считал, что они должны быть мне благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную тупость их жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});