Особый контроль (сборник) - Сергей Андреев

Осторожно переступая, Осинецкий сошел еще на несколько ступенек вглубь.

Затем, прикрыв “козырьком “ ладони глаза, посмотрел на лютеранский сектор, туда, куда Василию Андреевичу совсем не хотелось поворачиваться.

Едва заметная печальная улыбка тронула губы Графа, когда он сказал:

— Это пока ваша очередь убеждаться.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Белов, по-прежнему не оборачиваясь.

Граф опустился дальше в темноту. И уже оттуда донеслись его слова:

— Блаженны милостивые…

А может, Белову только показалось, может быть, распространенная евангельская цитата только предчувствовалась. Но продолжать спор не было смысла и времени.

Через мгновение Василий оказался в шестом секторе. Непроизвольно отступая перед ножом бульдозера, надвигающегося на могильные холмики, Василий призывно пощелкал пальцами.

Клочковатая стремительная туча наползла на низкое солнце. Резанул ветер. Пыль взвихрилась невысокими гибкими смерчами и опала.

— Счас я ему, контре… — перекосив рот от гнева, прошептал Седой и шагнул к бульдозеру.

Но Василий Андреевич удержал:

— Не надо. Не в нем дело. С ним успеем. Побудь здесь — я сейчас…

И — исчез.

ГЛАВА 11

— Не кладбище поедем? — спросила Наташа, устраиваясь на заднем сиденье.

— На сегодня хватит, — невесело сказал Виктор и рванул “Москвичок” так, что взвизгнули шины.

— А к Василенко?

— Вообще-то надо… Я ему позже позвоню.

— Позже ты не позвонишь.

— Это почему же?

— Он с тетей Тамарой мириться будет. Даже к телефону не подойдут…

“Ну-ну, детки, — подумал Виктор, — не слишком ли много вы знаете?”

Действительно, по вечерам Толя Василенко, не столько пьяный, сколько под устойчивым хмельком и весь такой бесшабашный, ссорится с Тамарой; а к девяти, когда хмель спадет, принимается каяться и пробует мириться.

…Отец с дочерью уже успели переодеться и умыться, когда со знакомым вечерним нытьем вкатилась Татка, а за ней, сопя и цокая каблуками, появилась Валентина.

— Здравствуй, мама, — Наташа, протиснувшись в прихожую мимо сестры, потерлась кудряшками о плечо Валентины.

— Ага, здравствуй, — ответила Кочергина и принялась стаскивать туфли. Потом поймала взгляд Виктора и спросила:

— У тебя деньги есть?

— Трояк, — ответил Виктор.

— Как, всего?

Виктор, подавляя раздражение, напомнил, что аванс шестнадцатого, и прошел в комнату.

— Мне надо срочно полторы сотни, — в спину ему сказала Валентина, — я Петухову уговорила уступить.

— Платье? — спросил, не оборачиваясь, Кочергин.

— И лодочки. Кожа — изумительная. Чуть высоковат каблук, но смотрятся на мне… Все в отделе попадали.

Зная, что переубеждать жену бесполезно, Виктор предложил:

— Давай пару ваз продадим. Ты же говорила — есть хороший покупатель…

— Ну знаешь, — Валентина подбоченилась и нелогично заявила: — Мы не нищие, чтобы хрусталь продавать. Петухова, кстати, может и не деньгами взять. Ей плитка нужна и унитаз “компакт” — может еще и приплатить…

Виктор молча прошел в комнату, посидел в кресле, глядя, как Татка снаряжает на прогулку своих кукол, и перебрался в спальню.

Плотно прикрыв за собою дверь, набрал номер.

— Добрый вечер, ма, — сказал он, чуть виновато, — это я.

— Здравствуй, сынок, — обрадовалась мать. — Как девочки? Что там у вас?

— Да все в порядке. Сейчас Татка своих красавиц выстраивает — целый детский сад.

— А Наташа учится?

— Ты же знаешь: еще больше недели…

— Что у тебя стряслось?

— Да так, разные разности… Денег вот нету, а — надо…

— И много надо?

— Полторы сотни.

— Но у меня сейчас столько нет. Потерпишь до завтра, а то наша сберкасса уже закрыта?

— Конечно.

— Так заедешь с утра?

— Заеду, — пообещал Виктор, чувствуя себя подлым скотом, — спасибо тебе, мам, я обязательно отдам.

— Ах, сынок, — Виктор догадался, что мать в это мгновение махнула рукой так, как это получалось только у нее, так спокойно и легко, — нужда будет, так в куске хлеба не откажешь, а умру — похоронишь.

— Ты лучше живи, — попросил Виктор и повесил трубку. Сквозь дверь доносились звонкие голоса дочек. Виктор аккуратно потушил окурок — он и не заметил, как, в нарушение всех обетов, зажег нашаренный в шкафу “бычок”, — и спрятал его там же, между коробок.

Направился к двери — и встал как вкопанный, упершись взглядом в неведомо откуда взявшегося Белова.

— Собирайся, — коротко приказал комиссар. — Ехать надо.

— Уже? — только и спросил Виктор.

Белов наклонил голову и сухо сообщил:

— Беда у нас.

— Лаптев? — почему-то сразу догадался Виктор.

— И Лаптев тоже, — бросил Белов и ввернул непечатный крендель.

— Церковь, что ли, взялись рушить?

— Только бы и слез. Нет… По душам бьют…

— Как — бьют? — не понял Виктор.

— А вот так: твои сварщики оградки автогеном режут, а бульдозеры крушат все остальное.

— Но бульдозером быстрее, это же механизация… — пролепетал Виктор.

— Что — быстрее? Не понимаешь, что ли? Прямо же по могилам режут, безо всяких перезахоронений. Все прахом: могилы, памятники, имена…

— Как, а списки? А спецкоманда? Он же говорил…

— Там, где ты ему свои площадки разметил, он просто бульдозеры пустил… Твои, кстати. К понедельнику ровное место будет — чтобы ты свой поточный метод без задержки запускал…

В наступившей тишине раздались легкие шаги, и в дверь просунулась златокудрая голова:

— Пора ужинать, пап. Пойдем, — позвала Наташа и, смешно наморщив носик, зашептала: — Ой, у тебя здесь дымом пахнет, скорей открой окно.

И — убежала.

Василий оставался на том же месте, в той же позе, но Наташа его, конечно же, не видела.

Виктор крепко прижал ладони к лицу и постоял так несколько секунд. Потом сказал Белову, не разжимая губ:

— Жди меня в машине, я сейчас.

ГЛАВА 12

На жену он так и не посмотрел.

— И куда же? — поинтересовалась Валентина.

— На объект. Срочно.

— Без тебя не обойдутся. Рабочий день кончился. Опять я одна должна все по дому делать?

— Мне за работу деньги платят, — уже не сдерживаясь, возможно, что и неправедно, Виктор заводился, — и отпуск двадцать четыре дня.

— Ах, представьте себе!

— Не мешает представлять. Почаще.

— Только не говори, — Валентина придерживала чашку, пока Татка пила молоко, — что тебе надо ехать. Тебе надо — это я еще поверю. А от твоей зарплаты мы сильно забогатели!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});