Владимир Путин - Рой Медведев

Штурм вели с трех сторон, у каждой из групп спецназа была своя задача. Террористы явно не ожидали штурма, но в разных помещениях Дома культуры оказали отчаянное сопротивление, пытаясь использовать гранаты, пулемет, автоматы. Бойцы спецназа в бронежилетах применяли бесшумное оружие. Боевая операция длилась 15–20 минут, но уже в первые минуты спецназовцы ворвались в зал, чтобы нейтрализовать террористок с их страшным оружием — поясами со взрывчаткой. Те спали — сказались и усталость, и действие газа. Никто из них не успел бросить гранату или взорвать свой заряд. Заложников стали выносить из зала вначале сами спецназовцы, затем в зал вошли спасатели, за ними — десятки врачей. Не все в действиях спасателей и врачей было безупречно, но и задач подобной сложности они никогда ранее не решали.

* * *

По мнению почти всех экспертов, а также офицеров из спецподразделений других стран, российский спецназ провел эту операцию блестяще. Очень высоко оценил деятельность спецподразделений и Владимир Путин. Уже на следующий день, в воскресенье 27 октября, он провел в Кремле большой прием в честь участников субботнего штурма. Не только российская печать, но и СМИ многих стран мира всю следующую неделю обсуждали подробности проведенной операции. Почти все обозреватели были высокого мнения о профессионализме российского спецназа. Не обошлось, однако, и без грубых фальсификаций. «Московская правда» называла все случившееся «смертельно опасной показухой» и «фантастической случайностью»[246]. А некий «политтехнолог» Н. Латыпов пытался доказать, что в театральном центре происходил «хорошо отрежиссированный спектакль, а взрывчатки как таковой в зале не было»[247].

Трагедия в Москве не объединила российских политиков. Кое в чем их полемика стала даже более острой. Все политические течения и группы были согласны только в одном: выполняя приказ Верховного главнокомандующего, специальные подразделения ФСБ и МВД действовали высокопрофессионально. «Это была хорошо проведенная операция», «Без права на ошибку», «Действия спецназа войдут в учебники», «“Альфа” и “Вымпел” вернули нам чувство защищенности», «С тем, что спецоперация была проведена успешно, спорить бессмысленно», «Такой победы силовых структур и власти у нас не было давно», «Этот бой с терроризмом общество выиграло», «Операция прошла успешно» — такого рода высказываний политиков и общественных деятелей разных направлений можно привести много. Но область согласия на этом заканчивалась, и дальше шли разногласия.

Больше всего нареканий и насмешек со стороны наблюдателей и журналистов вызвало поведение лидера СПС Бориса Немцова, который слишком назойливо суетился перед телевизионными камерами. Немцов был первым, кого террористы пригласили быть посредником. Но он побоялся идти в театральный центр и разговаривал с Бараевым только по телефону. На встречу с террористами от СПС пошла лишь Ирина Хакамада. «Счастье Бориса Ефимовича, — писала одна из газет, — что он живет не на Кавказе, где публичное поведение мужчины общественность изучает, как ботаник пойманную бабочку под микроскопом. Там его политическая карьера рухнула бы, как ледник в Кармадонском ущелье. “Потерявший лицо” — так в горах зовут тех, кто в критической ситуации публично демонстрирует свое малодушие»[248].

Сергей Ковалев после 26 октября несколько раз заявил, что Путин «упустил свой шанс» стать миротворцем. Журнал «Свободная мысль» сделал вклейку в ноябрьский номер и сообщил своим читателям о гибели в результате спецоперации 165 российских граждан, включив в этот список и террористов: «ибо каждая человеческая жизнь бесценна». И. Мильштейн из «Нового времени» пытался доказать, что на Дубровке победил в конечном счете не Путин, а Бараев, в «остекленевших глазах которого была усмешка и торжество победителя»[249]. Газета «Версия» пыталась доказать, что «Альфа» применила в театральном центре не усыпляющий газ, а «высокоэффективное боевое отравляющее вещество нервно-паралитического действия, рассчитанное на то, чтобы убивать, а не просто выводить противника из строя»[250]. Военный обозреватель газеты «Совершенно секретно» Павел Фельгенгауэр с сожалением писал об убийстве «Альфой» женщин-смертниц, «хотя они находились в бессознательном состоянии». «Возможно, — заявлял этот “эксперт”, — что фугасы террористов были действительно муляжами или у них был четкий приказ не устраивать массовой бойни невинных людей. Ведь в Москву чеченцы пришли с чисто политической целью добиваться прекращения войны и выставить в негативном свете российскую власть»[251].

* * *

Поражение террористов в Москве вызвало распрю в горах Чечни. Масхадов попытался отмежеваться от Басаева и объявил о смещении Басаева со всех постов и передаче его дела в Верховный шариатский суд Ичкерии, Басаев объявил, что он продолжит войну с «российскими оккупантами», но другими методами. Усама бен Ладен, перечисляя «героические акции», проведенные в 2002 году его единомышленниками против «неверных», включил в свой немалый список и «взятие заложников в Москве».

Разного рода лживые версии случившегося почти не повлияли на мнение граждан России и на настроение народа в целом. Проведенные в ноябре социологические опросы показали не рост недовольства, а рост массовой поддержки населением страны политики и поведения Владимира Путина. В целом по России 70 процентов граждан согласились с тем, что российский спецназ действовал в сложившейся ситуации «профессионально и грамотно». Среди москвичей 89 процентов сочли правильным решение властей о штурме театрального центра, и только 7 процентов опрошенных полагало, что было бы лучше решить эту проблему путем переговоров и уступок. На вопрос: «Как вы оцениваете в этой ситуации действия Президента России В. Путина?» — 85 процентов граждан ответили «очень положительно» или «скорее положительно»[252]. Комментируя поведение В. Путина во время кризиса, психолог В. Моросанова отмечала, что действия Президента России соответствовали всем канонам поведения лидера в кризисной ситуации. «Путин сразу появился на телеэкранах, отменил все зарубежные визиты, он находился на своем рабочем месте в Кремле. Он встречался с силовиками и не оттягивал принятие самых ответственных решений. И люди это увидели и оценили. Активная работа президента в Кремле с первых часов трагедии давала надежду, позволяла людям чувствовать себя более защищенными в ситуации, прямо скажем, отчаянной. Более того, решительность, которую проявил Путин, позволила почувствовать гордость за то, что Россия вышла очень достойно из этой ситуации. Наши власти смогли дать людям ощущение победы. Да, со слезами на глазах, но победы. Мы настолько привыкли к поражениям, что это ощущение победы очень важно для всех»[253].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});