Том 12. Матиас Шандор. ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ - Жюль Верн

Эта дверь вела на галерею с колоннами, опоясывавшую первый внутренний двор, куда выходили и другие двери комнат минарета. После кромешной тьмы здесь казалось несколько светлее. Впрочем, нигде не было видно света, не слышно ни малейшего шума.

В середине двора находился круглый бассейн с проточной водой, вокруг которого росли в огромных глиняных кувшинах различные кустики и деревца: перечники, пальмы, лавры, кактусы, образуя зеленый островок.

Пескад обошел на цыпочках галерею, останавливаясь возле каждой комнаты. Можно было подумать, что все люди вымерли. Однако за одной дверью ясно слышались негромкие голоса.

Пескад сперва отпрянул назад. Он узнал голос Саркани, так как несколько раз слышал его в Рагузе. Затем приложил ухо к двери и все же не разобрал того, что говорилось в комнате.

В эту минуту шум голосов стал явственнее, и Пескад едва успел отскочить от двери и спрятаться позади громадного кувшина, стоявшего возле бассейна.

Из комнаты вышел Саркани в сопровождении высокого араба. Они продолжали разговор, прогуливаясь по галерее.

К несчастью, Пескад не понимал, о чем говорили Саркани и его спутник, ибо он не знал арабского языка. Два слова, или, точнее, два имени, все же поразили его: имя Сиди Хазама - в самом деле, сам мокаддем беседовал с Саркани - и название острова Антекирты, несколько раз повторявшееся в разговоре.

«Что за притча! - подумал Пескад. - Почему они говорят об Антекирте?.. Неужели Сиди Хазам, Саркани и все триполитанские разбойники собираются напасть на наш остров? Тысяча чертей! Какая жалость, что я не понимаю языка этих негодяев!»

И Пескад всеми силами старался уловить еще хоть одно знакомое слово, прячась среди зелени, когда Саркани и Сиди Хазам приближались к бассейну. Но было так темно, что они не могли его заметить.

«Вот если бы Саркани был один, - продолжал рассуждать сам с собой Пескад, - пожалуй, я схватил бы его за горло, и негодяю пришел бы конец! Впрочем, это не спасло бы Саву Шандор, а ведь только ради нее я совершил этот опасный прыжок!.. Но терпение!.. Очередь Саркани еще придет!»

Разговор Сиди Хазама и Саркани продолжался минут двадцать. Имя Савы было названо несколько раз и к нему прибавлено слово «арус», - тут Пескад вспомнил, что это означает по-арабски «невеста». Очевидно, мокаддему были известны намерения Саркани, и он содействовал их выполнению.

Собеседники, наконец, удалились в глубину двора, прикрыв за собою дверь. За ней находилась, очевидно, другая часть дома.

Как только Саркани и Сиди Хазам вышли, Пескад двинулся крадучись по галерее и остановился перед той же дверью. Толкнув ее, он очутился в узком коридоре и ощупью стал пробираться дальше. В конце коридора оказалась двойная арка с небольшой колонной посредине, а за ней второй внутренний двор.

Освещенные окна «скифы» выходили во двор, и свет яркими пятнами ложился на плиточный пол. Было бы неосторожно идти дальше, тем более что за дверью этого помещения слышался гул многочисленных голосов.

Пескад колебался. Он искал комнату, служившую тюрьмой Саве. Помочь ему мог только случай.

В противоположном конце двора неожиданно блеснул свет. Женщина с фонарем в руках, украшенным по арабской моде кистями и медными завитушками, вышла из угловой комнаты и направилась по галерее прямо к «скифе».

Пескад тотчас же узнал женщину... Это была Намир.

Уж не шла ли марокканка в спальню Савы? Если это действительно так, то необходимо проследить за Намир, но прежде всего надо дать ей пройти, оставаясь невидимым. От этой минуты зависело все: и счастливый исход смелой попытки Пескада и судьба Савы Шандор.

Намир приближалась. Фонарь, который она несла в руке, отбрасывал яркий свет на плиточный пол, оставляя в темноте верхнюю часть галереи. Женщина неминуемо должна была пройти под двойной аркой, и Пескад не знал, что ему делать, как вдруг луч фонаря озарил верхнюю часть этого архитектурного сооружения - каменное кружево мавританских арабесок.

В один миг Пескад взобрался на небольшую колонну, зацепился за каменную резьбу и, подтянувшись на руках, поместился в овальном углублении арки, как святой в нише.

Намир прошла под аркой и, не заметив его, перешла на другую сторону галереи. Дойдя до двери «скифы», она открыла ее.

Поток света хлынул во двор, но едва только дверь закрылась, как опять наступила кромешная тьма.

Пескад размышлял, ведь место, где он находился, как нельзя более подходило для такого рода занятий.

«Намир только что вошла в этот зал, - думал он. - Ясно, что она направляется не в комнату Савы Шандор! Но, может быть, она вышла оттуда?.. В таком случае комната Савы находится в противоположном конце двора!.. Необходимо выяснить это!»

Пескад переждал несколько минут, прежде чем покинуть свое убежище. В «скифе» становилось все темнее, и гул голосов переходил в неясное бормотание. Очевидно, в этот час слуги Сиди Хазама отправлялись на покой. Еще немного, и можно будет что-нибудь предпринять, ведь в доме наступит полная тишина, даже если и не погаснет последний луч света. Так оно и случилось.

Пескад скользнул вниз по колонне, пробрался ползком по плиточному полу галереи, миновал «скифу», обогнул внутренний двор и очутился перед дверью той комнаты, из которой вышла Намир.

Отважный юноша приоткрыл дверь, которая оказалась незапертой, и при свете арабской лампы с матовым стеклом быстро оглядел комнату.

Стены, обтянутые шелком, несколько табуретов в мавританском стиле, груды подушек по углам, два ковра на мозаичном полу, низкий стол с остатками трапезы и в глубине комнаты диван, покрытый шерстяной тканью, - вот что увидел сначала Пескад.

Он вошел и затворил за собою дверь.

На диване лежала женщина, прикрытая одним из тех бурнусов, в которые арабы закутываются с ног до головы. Повидимому, она дремала.

Это была Сава Шандор.

Пескад без труда узнал девушку, которую не раз видел в Рагузе. Но как она изменилась! Сава показалась ему такой же бледной, как в ту минуту, когда ее свадебная карета повстречалась с погребальными дрогами Петера Батори. Поза девушки, грустное выражение ее лица, болезненное забытье - все говорило о том, как много она выстрадала.

Нельзя было терять ни секунды!

В самом деле, если Намир не заперла дверь на ключ, значит она скоро вернется. Марокканка, наверно, день и ночь сторожит свою пленницу. Но даже если бы Саве удалось выбраться из комнаты, она не могла бы бежать без посторонней помощи. Дом Сиди Хазама был для нее настоящей тюрьмой!

Пескад наклонился над диваном и, вглядевшись в лицо девушки, был поражен ее сходством с доктором Антекиртом!

Сава открыла глаза.

Увидев незнакомца, который стоял перед ней в пестром костюме акробата, приложив палец к губам, и взглядом умолял ее молчать, девушка была скорее удивлена, чем испугана. Она вскочила с дивана, но все же не закричала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});