Качели. Конфликт элит или развал России? - Сергей Кургинян

Об этом выступлении рассказали почти все мало-мальски значимые отечественные СМИ. А, например, «Газета» от 16 мая 2002 года разместила на своих страницах наиболее существенные фрагменты этого выступления. В том числе — фрагмент, касающийся дела «Трех китов».

В связи с этим майским выступлением Устинова «Коммерсант» значительно позже (1 октября 2003 года) напишет, что «именно глава Генпрокуратуры настоял на том, чтобы уголовное дело по фактам контрабанды мебели, реализуемой в «Трех китах», возбужденное на основе материалов ГТК, было изъято из следственного комитета, и поручил прекратить его».

Однако бог с ним, с «Коммерсантом». Его высказывания — это одно из слагаемых рассматриваемых нами газетных мифов. Но если мы калибруем информацию, то никак не можем уравнять такое высказывание с публичным выступлением самого Генерального прокурора в высочайшем государственном собрании, каковым является Совет Федерации. Значит, у В.Устинова были те или иные основания для того, чтобы самому включиться в процесс. Такие основания не могли быть мелкими. Они должны были быть интегрированы в рассматриваемую элитную игру. В элитной игре не бывает плохих и хороших. В ней есть игроки с разными элитными индексами. Если в игру введены «Три кита» (а они введены туда и Устиновым, обдуманно принимавшим такое решение), то дело аналитика признать, что «Три кита» — это индекс.

Есть «протрехкитовый» индекс и «антитрехкитовый» индекс. На данный момент по тем или иным причинам (совершенно необязательно таким, которые навязывают газеты) Устинову понадобился «протрехкитовый» индекс. Он ему понадобился, а не нам. Мы лишь это фиксируем.

А, зафиксировав, говорим, что в интересующем нас смысле — в смысле не криминальном, а элитно-игровом — Устинов поставил индекс некоей связи между собою и этим делом. А значит, разговоры о сомнительности связи Устинова с этим делом надо прекратить.

Нет никакой необходимости что-то при этом криминализовать. И в любом случае это категорически не наш профиль. Мы лишь укажем, что гипотеза отсутствия связей между Устиновым и «мебельными титанами» рассыпалась с каждым новым витком наших аналитических описаний. Но одно дело наши умствования, а другое — прямой факт, с настойчивым прямым публичным предъявлением «протрехкитового» индекса.

Этот факт позволяет утверждать, как минимум, следующее.

В деле «Трех китов» (деле, как мы теперь понимаем, совсем не мебельном) на уровне прямых открытых фактов (а не досужих сплетен), причем фактов, лишь дополняемых (а не подменяемых) аналитическими рефлексиями, обнаруживается противостояние между Устиновым (который, по всем экспертным оценкам, никогда не был самодостаточен) и Патрушевым. В дальнейшем ситуация изменится под давлением новых обстоятельств, вызвавших перегруппировку сил. Но на рассматриваемый момент ситуация именно такова.

Делать из такого противостояния далеко идущие выводы нельзя. Возможно, это противостояние носит частный характер. Но оно зафиксировано на уровне прямых публичных высказываний данных фигур. И с аналитической точки зрения обладает слишком большой ценностью, ибо полностью разрушает миф о «чекистско-либеральном противостоянии».

Заостровцев очевидно примыкает к группе Устинова. И противостоит Патрушеву.

Грызлов, а впоследствии и Нургалиев противостоят группе Устинова. То есть, как минимум, в этом деле находятся по одну сторону барьера с Патрушевым. Бирюков лишь сопровождает Устинова, а не занимает автономную от Генпрокурора «протрехкитовую» позицию.

А за всем этим стоят уже другие, в том числе и международные, «расклады». Попытаемся уточнить их, исходя из заявлений Зайцева и установленных фактов. То есть перейдем к рассмотрению истории о «Бэнк оф Нью-Йорк», к которой постоянно апеллирует Зайцев, анализируя внешние «трехкитовые» выходы.

Глава 16. О деле «Бэнк оф Нью-Йорк»

Напомним, что скандал с «Бэнк оф Нью-Йорк» возник в августе 1999 года и больше года привлекал особое внимание политиков и СМИ как в США, так и в России. Тогда правоохранительные органы США обвинили сотрудников «Бэнк оф Нью-Йорк» (БОНИ) Л.Эдвардс и Н.Гурфинкель в содействии проводкам через этот банк крупных сумм денег подозрительного происхождения.

Формально дело началось еще в августе 1998 года. В тот момент сотрудники ФБР США по просьбе МВД РФ начали отслеживание прохождения суммы в 300 тысяч долларов США. Эти деньги были выплачены в качестве выкупа за похищенного гражданина РФ Э. Олевинского.

ФБР установило, что указанная сумма была переведена в БОНИ на счет компании «Бэкс», которой управлял бизнесмен российского происхождения П.Берлин.

Со счетов «Бэкс» эти деньги через оффшорный банк были переведены в московский Собинбанк.

Чуть позже сотрудник одного из подразделений «Рипаблик Нэшнл Бэнк оф Нью-Йорк» сообщил ФБР о необычных переводах со счета и на счет компании «Бенекс», которой также руководил Берлин.

ФБР начало расследование подозрительных транзакций. Первое, на что наткнулись американские следователи, было то, что женой П.Берлина была вице-президент лондонского отделения БОНИ Л. Эдвардс.

Далее открытия следствия шли по нарастающей. Выяснилось, что только с октября 1998 года по март 1999 года (то есть в самое тяжелое «постдефолтное» время) через счет компании «Бенекс» в БОНИ было «перекачано» 4,2 млрд. долларов.

Кроме того, была установлена причастность Берлина к деятельности фирмы «Торфинекс» московского бизнесмена А.Волкова. В этой компании Берлин имел право подписывать финансовые документы. Аналогичными правами обладал Волков в компании «Бенекс».

По данным следствия, «Бенекс», «Бэкс» и «Торфинекс» служили базой для перевода денег без надлежащей лицензии в течение трех лет — с 1996 года по август 1999 года. И это при том, что Комиссия по финансовым рынкам и банковской деятельности США (SEC) запретил компании «Торфинекс» операции по переводу денег еще в 1997 году.

В причастности к «афере БОНИ» подозревались, как минимум, три российских банка — Собинбанк, «Депозитарно-клиринговый банк» (ДКБ) и «Фламинго-банк».

Подчеркивалось, что крупные пакеты акций Собинбанка и «Фламинго» приобрел пострадавший от августовского кризиса 1998 года банк СБС-Агро. А членом совета директоров Собинбанка являлся А.Мамут, которого считали фигурой, близкой к окружению президента Ельцина.

При этом 18 февраля 2000 года замначальника ГУБЭП МВД РФ Ю.Демидов заявил, что участие Собинбанка и «Фламинго» в проводке денег через БОНИ — «доказанный факт».

В связи с этим отметим, что в сентябре 1999 года в США побывала делегация российских спецслужб, целью которой было налаживание сотрудничества с американскими правоохранителями по делу БОНИ. Главой делегации был заместитель директора ФСБ РФ В.Иванов. Тот самый В.Иванов, который в «эпоху Путина» станет сначала зам. главы АП, а затем помощником Президента РФ по кадровым вопросам. В связи с этим укажем, что В.Иванова торопливые журналисты с ходу причисляют к этой самой «группе Сечина-Устинова». На самом деле элитная структуризация, конечно же, намного сложнее.

По итогам визита В.Иванов дал интервью ИТАР-ТАСС, в котором заявил, что ни ФБР, ни другие американские спецведомства не представили российской стороне никаких доказательств того, что российские компании «отмывали» деньги через БОНИ. Более того, Иванов решительно заявил, что ему не привели ни одного факта (!!!), подтверждающего участие российских фирм в нелегальных транзакциях.

В ответ на это «американские товарищи» в лице Минюста, Минфина, Госдепа США и ФБР тут же заявили, что они умышленно воздержались от предъявления россиянам специнформации, так как «расследование находится в активной фазе». Что, фактически, означало публичное выражение сомнения в непредвзятости российской делегации во главе с В.Ивановым.

Конечно же, позиция В.Иванова была «административно задана». Очень крупный российский администратор вел себя определенным образом в соответствии с определенной линией и в силу этого дезавуировал обвинения американской стороны в «отмывании» денег через БОНИ. Этот мотив был, безусловно, доминирующим.

Вопрос лишь в том, был ли он единственным. Или же, помимо административной линии, в качестве дополнительной имела место еще и линия «элитно-игровая». Вновь напомним демарши Шлейнова, который, «впихивая» в историю «Трех китов» след БОНИ, одновременно интегрирует в совокупный сюжет Е.Жукова, который был не только помощником Ю.Заостровцева, но и якобы сходным образом соотносился с В.Ивановым. Такой демарш может быть необъективным. Он даже и должен быть необъективным. Но он не может быть случайным.

Однако вернемся к истории с БОНИ.

Еще в феврале 2000 года главные герои этой истории — П.Берлин и его супруга Л.Эдвардс — сдались американскому правосудию. В результате они отделались штрафами. По ряду сообщений, они также вошли в так называемую «программу защиты свидетелей».