Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

Яромиру не понравились взгляды дружинных, что-то углядел в глубине. Стрый, как почувствовал, сказал негромко:

– Князь, не пужайся, никто не помышляет о предательстве, тебе верны, за княгиню печалуются. Но успели растрепать, что их вожак приперся ради женщины.

Ратьгой оторвался от пышногрудой девахи, спросил резковато:

– И что?

Гором глянул презрительно, лицо воеводы обдало горячее дыхание. Ратьгой поморщился, помесил воздух ладонью.

– Воины бьются по приказу князя, – продолжил Стрый. – Но умирают по зову сердца. А степняк их сердца покорил, покорил. Все слышали кощуны о битвах за женщин, а теперь сами явились свидетелями.

Стрый прав, подумал Яромир обреченно, в груди заныло, ледяной паук сплел паутину, копошился внутри противно. Привыкли к походам ради дани, примучивания нового племени, просто защиты от ворога, желающего отнять добро. Но это все за богатство – говоря прямо, за деньги.

А вот так, бросить несметные полчища на завоевание женщины… От этого веет таинственно и сладко, даже у лютых ненавистников степняков в груди щемит, оно понятно – прикоснулись к прекрасному.

Яромир вздохнул, впереди показался княжий терем: такой неуютный, холодный, гадкий, противный, смердящий, бесполезный, ненужный без Умилы.

Глава восьмая

Лют шагал, печатая шаг. Аспид-змей свернулся вокруг шеи, морда уткнулась в грудную ямку, чудо-меч бессовестно дрых. Лют пару раз теребил белое кольцо, змей с недовольным шипением ослаблял хват.

Каменная тропа закончилась темным провалом, по стене уходили вниз узкие ступени, дно блестело слабыми отсветами багрового. В толстом слое пыли отпечатались глубокие следы. Пальцами гридень придерживался за стену. Снизу тянуло теплом – тяга на спуске как в печной трубе.

Лестница кончилась гладкой плитой, с двух сторон плотно обхваченной обшарпанными стенами скал, проем залит багровыми отсветами. Лют замешкался, гневно тряхнул головой, нарочито припечатал плиту каблуком.

В лицо тянуло теплом, кольчуга играла красноватыми бликами. Змей обеспокоенно приподнял голову, из пасти выметнулась упругая вилка, от стен отразилось шипение.

Плита без зазоров перетекла в мост: широкий, можно разлечься поперек с вытянутыми руками. Мост бугрился гладкими булыжниками, перил не было, каменный язык кончался в темном провале противоположной скалы.

Вход в Навь.

Лют поежился. Напоминание, что он, как воин, несет Правду, помогало мало. Устыдился, шагнул решительно.

Справа потянуло холодом, в скале возник темный провал размером со стену избы. Показалось, в большой нише кто-то есть, кожа лица зудела от острого взгляда. Уловил отголосок хриплого дыхания могучего существа, затем рыкнуло явственней, звякнуло, будто возили по камню… цепью?

Аспид-змей зашипел сердито, ткнул острой мордой в шею. Лют вздрогнул и заспешил к мосту. Сзади зазвякало громче, лопатки свело от тяжелого взора, полного угрозы. Оглянулся, но взгляд воткнулся в ровную тьму… порченную двумя блестками.

Стряхнул посторонние мысли и задумался о предстоящем деле. Шутка ли, проникнуть в подземный терем Нияна – самого жестокого из богов, разве что Ящер поспорит, – схитить адамантовый ларчик.

Мост красиво подсвечивали багровые блики и красно-желтые сполохи. В ущелье гулял теплый ветер – гудело ровно, завораживающе.

Лют прошелся по гладким булыжникам, от обширности и глубины пропасти в голове звенело. Глянул вниз – в широко распахнутых глазах отразился нескончаемый поток пламени.

– Огненная река, – прошептал Лют благоговейно.

Подумать только, смотрит на основу мира, на преграду меж миром живых и мертвых. Идет вольготно, не приходится стоять в толпе душ, жаждущих перейти на тот свет. Хитрый Кащей, устроил вольготный переход, без огненных стражей. Злыдень проклятый.

С высоты разглядел в тугих огненных струях темный горб. Горб увеличился, явилось огромное тело. Странный уплощенный хвост хлопнул по огненной воде, расплавленные брызги едва не долетели до моста. Лют потрясенно проследил, как, издав протяжный рев, от которого задрожала каждая жилка, хозяин Огненной реки, Рыба-Кит, погрузился в пылающие волны.

Аспид-змей ткнулся в шею, поторопил рассерженным шипением. Лют на негнущихся ногах зашагал на тот свет.

В лицо дохнуло холодом: после прогретого воздуха ущелья холод царапнул грязным когтем, плечи передернулись. Темный проем приблизился, в глазах потемнело, сзади подсвечивало багровым. Вскоре Лют остался в мерзком сумраке, холодном и недружелюбном.

Ход, прогрызенный в холодной скале, петлял, как пьяная змея, местами был узок до того, что кольчуга скрипела, высекая искры. С каждым шагом холодом тянуло сильнее, лицо чуточку пощипывало. Аспид-змей шипел недовольно, тыкался за ворот, но кольчуга мешала. Чудо-меч мстил тугой хваткой на горле.

– Какой капризный, – прошипел Лют недовольно, пытаясь ослабить живую удавку.

Ход кончился. Лют пощупал завал: щелястый, можно просунуть руку или голову, но нужно разбросать валуны. Мышцы противно заныли, витязь неохотно ухватился за камень, потянул. С таким же успехом мог тащить землю!

Аспид-змей встрепенулся от сочного ругательства, сполз с шеи, руку воина перевила белая лента. Лют ухватил за хвост, непонимающе повел в воздухе клинком. Молодецки крякнул – полоса металла благородной бледности врубилась в неподъемные валуны.

Оглушительно грякнуло. Эхо испуганно заметалось в проеме. Камни, дрожа от испуга, раскатились по полу. Лют жадно вгляделся в лезвие: чистое, гладкое, словно сошло с наковальни, нет, будто только что шлифованное. Чудо-меч поспешно превратился в змею, пополз к шее.

– Вот ты как можешь! – восхитился Лют.

Змей шипнул довольно, обвил шею потуже.

Плеснуло гнилой багровостью, холодом, безжизненность просторов Нави ужалила. Лют с холодком вгляделся в хмурое небо, поросшее плесенью облаков. Над краем висел багровый с коричневым налетом полукруг, округлым краем книзу: солнце приносит в подземный мир утро.

Хоробр вгляделся с брезгливым удивлением: такое чистое, яркое наверху, под землей солнце похоже на подсохшую язву. Слабые лучи пригладили скелеты деревьев, ветер с привкусом затхлости вяло шевельнул сухую траву.

Лют ступил на земли Нави с холодком в груди. Красноватая почва охотно расступалась, у подошв оплывалась валиком, затягивала. Витязь черпнул горсть сухой земли, принюхался, ноздри затрепетали от запаха крови.

Когда-то Чернобог, владыка Нави, схитил жену у Дажьбога – правда, знающие бают, сама пошла, – разгневанного мужа хитростью обезоружил и прибил к Прадубу, дабы кровь светлого бога стекала под землю, злые силы питала. Дажьбога освободили давно, а запах крови не выветрился, земля и небо по-прежнему красные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});